Война. Часть 1 (СИ)
— Какие-то проблемы?
— Думаю нет, но подстраховаться надо, — Оля крепко сжимает мою руку, — вдруг у кого-нибудь из академиков появится соблазн переиграть выборы.
— Задачу понял, обеспечить нам лучшие места, желательно в «царской ложе»… — жёсткий захват сменяется ласковым поглаживанием.
* * *— Вы заранее, товарищ Чаганов, не могли предупредить? — понижает голос комендант Большого театра Рыбин, страдальческая гримаса искажает его узкое лицо, — сегодня самого Хозяина на театре ждём, открытие сезона, как-никак… ложи белетажные давно все разобрали наркомы да секретари.
— А ложи первого яруса? Подальше от сцены… с десятой по двенадцатую? — безуспешно пытаюсь встретиться взглядом с его смотрящими в разные стороны глазами.
— Есть шестая по левой стороне, — не заглядывая в бумаги быстро отвечает Рыбин и решительно поднимается, — идёмте скорей, если там пока никого, я их на балкон пересажу… польта оставьте у меня здесь.
Немного отстав от худого длинноногого коменданта, мы с подругой подходим к полуоткрытой двери ложи.
— Но почему?! — доносится оттуда возмущённый мужской голос.
— Понимаете, товарищ Бонвинтик, — бубнит Рыбин, — касса продала двойные билеты…
— Но мы пришли первыми! Пусть пришедший позже и идёт на балкон. И вообще, я — орденоносец!
Оля надувает губки, с тяжёлым сердцем переступаю порог ложи и в тамбуре перед собой вижу нахохлившегося гроссмейстера Ботвинника, тычущего себе в грудь на орден «Знак Почёта».
«Некрасиво получилось, но назад дороги нет».
— Что двойные билеты? — лихорадочно соображаю я, спиной ощущая горячее дыхание подруги, — может быть тогда сделаем так: одно отделение смотрите в ложе вы, другое-мы?
— В «Травиате» три отделения… — из-за спины Ботвинника на нас с подругой насмешливо смотрит его спутница, жгучая брюнетка.
— На заключительное отделение бросим жребий, — тушуется гроссмейстер, заметив ордена на моей груди.
— Всем места хватит, — весело резюмирует Оля, — девочки сядут вперёд, а мальчики сзади на стульях с высокими ножками. Идёт?
— Идёт! — смеется черноглазая.
— Сей минут стулья организую, — облегчённо выдыхает Рыбин.
— Отлично, давайте знакомиться, — пропускаю Олю вперёд, — я — Алексей Чаганов, это моя невеста Аня.
— Я — Михаил Ботвинник, моя жена — Гаянэ.
— Очень приятно, — произносим хором и хохочем.
— Позвольте, — осеняет меня вдруг при внимательном взгляде на жену гроссмейстера, — я вас видел в Ленинграде в Мариинском, вы — балерина, танцевали вместе с Улановой в «Лебедином озере».
— Верно, — польщённо улыбается Гаяне, — вы, Алексей, человек известный, а чем Анечка занимается?
— Заканчиваю мединститут, — приходит мне на помощь Оля, — ну и охраняю товарища Чаганова… от чересчур настойчивых поклонниц.
Наш смех тонет в аплодисментах публики, в правительственной ложе появляются Сталин и Киров. Сзади открывается дверь, внутрь протискивается служитель нагруженный стульями, за ним маячит Рыбин.
— Алексей, товарищ Сталин приглашает тебя с Аней к себе в ложу… — неожиданно из-за спины коменданта выглядывает коротко стриженная голова Власика.
Гаянэ удивлённо глядит на Олю, Ботвинник хватает меня за руку. — Товарищ Чаганов, мне нужно с вами поговорить, — с мольбой смотрит он на меня, — после спектакля? Пять минут, не больше.
— Хорошо, ждите нас после спектакля под колоннами, — шутливо подмигиваю ему я, — но с вас партия в шахматы со мной…
При первых нотах грустной мелодии увертюры великой оперы занимаем кресла рядом с Кировым, вождь приветливо кивает нам.
* * *— Товарищ Чаганов, — в первом перерыве гуляем со Сталиным по пустому фойе, примыкающему к правительственной ложе, — будьте готовы в конце месяца к отплытию в Амстердам. Там вы встретитесь с известным вам господином Дэвисом и его супругой, у них возникли вопросы по нашему дальнейшему сотрудничеству. Проведёте переговоры с госпожой Пост по возможности ускорения поставок алюминиевого завода. Господин Дэвис сейчас в должности посла в Бельгии, по дороге в домой он сделает остановку в Амстердаме, где к нему присоединится жена, любительница шахмат. В это время в Голландии как раз будет проходить шахматный турнир сильнейших гроссмейстеров.
— Понимаю, товарищ Сталин, супруги не хотят афишировать свои контакты с нами.
— Правильно понимаете, товарищ Чаганов, они сами выбрали место и время встречи. Все ваши встречи с Дэвисом и Пост будут происходить в порту, на их яхте «Си клауд». Вам запрещается сходить на берег в течение всего времени пребывания в Голландии, постоянно будете находиться на нашем судне, на советской территории под надёжной охраной, ну за исключением самих переговоров.
— Товарищ Сталин, в Брюсселе находится штаб-квартира компании «Юнион Майнер дю О-Катанга», той самой, которая добывает уран в Африке. По её отчётам выходит, что около тысячи тонн руды компания завезла в Бельгию. Для полноценной атомной программы этого может и не хватить, но на первом этапе будет большим подспорьем при ее развёртывания. В случае войны Германия сможет легко захватить эти запасы урана.
— А сколько у нас урана сейчас? — пыхнул трубкой вождь.
— Полторы тысячи тонн уже в Союзе, пятьсот тонн — в пути.
— Так поручите это вашему коммерсанту, как его Мак Ги?
— Он попробовал, но у него не вышло. Мак Ги считает, что после того как он скупил весь добытый уран в Бельгийского Конго, на рынке возник интерес к урановой руде. Возможно, что «Юнион Майнер» хочет набить цену на неё, но может быть что ситуацией заинтересовались иностранные разведки…
Сталин останавливается в задумчивости посреди фойе, не обращая внимания на третий звонок.
— Хорошо, товарищ Чаганов, мы проверим ваши предположения…
— И ещё одно, товарищ Сталин, — тороплюсь я, так как вождь повернул в сторону ложи, — ко мне обратился сын академика Ипатьева, он руководит НИИ высокого давления в Ленинграде. Там получен материал с уникальными изоляционными свойствами. Над похожими материалами сейчас работают в Англии, САСШ и Германии. Мы считаем, что у нас в стране тоже нужно в срочном порядке организовать производство полиэтилена.
«Похоже, слышал о таком»…
— Готовьте ваши предложения, — кивает вождь, — а сейчас пойдём послушаем Барсову, она сегодня чудо как хороша.
* * *— Слушай, совсем забыл, заметили тебя твои васхнилововцы? — проводив членов правительства, идём с Олей по Щепкинскому проезду, вдоль здания Большого театра.
— Не то слово, — хохочет она, — у Лысенко челюсть отвисла… когда «генетики» с «мичуринцами», ты не заметил, они в амфитеатре прямо под нами сидели, в антракте решили засвидетельствовать своё почтение вождям, то их охрана тормознула на лестнице… а тут мы с товарищем Кировым навстречу под ручку…
— Под ручку?! — опешил я.
— Фигурально выражаясь… Ты что ревнуешь? Он же старый уже…
— Ему всего пятьдесят два.
— Действительно, — подруга на секунду замолкает, по её лицу блуждает счастливая улыбка, — как же повезло нам с тобой, Трубин.
Из открытых дверей театра на Театральную площадь, сплошь заставленную автомобилями, хлынула хорошо одетая публика.
— Мы здесь! — радостно машет рукой озябшаяГаянэ. Ботвинник водружает обратно на нос роговые круглые очки с толстыми линзами и, подхватив под руку жену, спешит нам навстречу.
«Неужели даже спектакль не досмотрели, так боялись нас пропустить»?
— Предлагаю зайти к нам в гостиницу «Москва», — неуверенно начинает гроссмейстер, отпуская руку жены, — на третьем этаже есть неплохой буфет, выпьем кофе, там тихо, можно спокойно поговорить.
— Отличная идея, — подхватывает Оля, — а мы с Гаянэ — вина…
— Товарищ Чаганов, — горячо начинает Ботвинник, уже не слыша последних Олиной слов, — вы, наверное, слышали, что скоро в Голландии пройдёт шахматный турнир. Его проводит радиокомпания «АВРО»…
«Страшно порой становится от таких совпадений, АВРО-турнир, что-то я о нём слышал»…