Красноармеец (СИ)
Мне кажется, все решили, что водила просто дополнительный тест устроил машине, потому не обеспокоились. У того звание фельдфебеля, я рассмотрел на форме, когда документы нашарил в кармане. Выстрела не слышали, хлопок глушителя заглушил рёв движка, меня не заметили, я к броне прижимался со стороны поля. Да и народу снаружи очень мало. Это потом, когда столкнул водилу с места, меня мог кто-то видеть, но видимо никто и не смотрел. Даже когда я покинул импровизированный танкодром, удалился за его границы, дальше старых следов гусениц не было, тот всё равно тревоги не было. Свой же на машине катается, чего беспокоится? Честно скажу, я бы проехал мимо, если бы те не поднялись и не замахали руками, так что свернул и подкатил, остановившись на кромке оврага, те быстро подбежали к танку, я открыл люки, выдернули мёртвого немца, сбросив в овраг, выдал наушники, чтобы между собой можно было общаться, им эта система знакома была, и мы покатили дальше уже вместе.
- Всё взяли? - уточнил я по внутренней связи.
- Я только шкуру бросил, - сообщил стрелок, пока штурман отчитывался, что сидор при нём.
Я тут же развернул танк, да круто, тех о броню положил, а я стрелку выговаривал за шкуру. Моя, нашёл что бросать. Лучше бы сам остался. Вернувшись, я покинул бронемашину, и сбегав за шкурой, с ней вернулся, те думали на корму забросил, а я в хранилище убрал, и вот так ворча, что некоторые не ценят чужого имущества, погнал прочь. Только тут взлетела ракета, сигнальная, похоже немцы забеспокоились, но мы укатили прочь. Кстати, летуны в башне устроились, на месте командира старлей, штурман на месте наводчика, стрелок ниже их всех. На месте заряжающего. Но ему и теплее там, самое шикарное место, от двигателя тепло идёт. Сидор на место стрелка-радиста убрали. Пока старлей держал округу под внимательным контролем, остальные двое изучали саму бронемашину. Первый же вердикт ясен, танк не имел боезапаса, ни снарядов, ни патронов, те всё обыскали.
- А что вы хотели? Танк после ремонта, экипажа не было, а без них боезапас не загружают. Да ладно, главное не пешком идём, согласитесь лучше так ехать, и без морозного ветерка. До наших километров тридцать с хвостиком, часа за два доберёмся.
Так мы по полям, держась подальше от дорог, и катили, десять километров нормально, пока в овраг не съехали, летун его пропустил, всё в снегу, белым бело, не видно. И подняться обратно не смогли, склон крутой, пришлось по дну оврага пробивать с разгону колею. То есть, взад-вперёд, пока не нашли место получше и там с разгону не поднялись на ту сторону, что нам нужна была. Там дальше покатили. Полтора часа потеряли в этом овраге. Через полчаса где-то, километров пять проехали, старлей воскликнул:
- Никак люди. Не пойму, далеко.
Остановив бронемашину, парни сразу выбрались, по личным надобностям, и вот я, высунувшись по пояс в открытый люк, в бинокль глянул кто это.
- Это наши. Летуны тоже. Залегли на снегу, как будто не видно их. Близко подъезжать не буду, а то ещё палить начнут со злости. Кто-то сбегает, опознается и приведёт. Вместе дальше поедем. Уж двоим место найдём.
- Это да, - подтвердил старлей. - Кстати, шкуры я на корме не видел, похоже потерял.
- Да ты что?! - подскочил я. - Вот ведь невезение.
Мы только тронулись, как нас тряхнуло, не сильно, но чувствительно.
- Что, минное поле?! - с испугу оставил я танк.
- Гони, нас «мессеры» атакуют! - заорал старлей, и я наддал газку, а тот руководил, влево и вправо, уходили от атак пары «охотников».
Иногда по броне как горох, попадали всё же. Вот так и крутились, но смогли, правда движок чадить начал, перегрел видать, но потянули дальше, а немцы в сторону своих.
- Танк бросать придётся, - сообщил я. - Уверен, уже сообщили, сейчас штурмовики наведут, раз уж погода лётная. Интересно, как они в такой мороз самолёты смогли поднять, там же вроде обледенение идёт?
- Наверное в ангаре отогревают и сразу на взлёт. На их аэродроме быстровозводимые ангары были. Я видел, когда мы их бомбили дня три тому назад, - предположил штурман.
- Вот уж чего я не ожидал, так вражескую авиацию. Удивили. Видать так сильно найти меня желали, что смогли поднять самолёты. Вон летуны ожидают нас, поняли, что свои. Скорее всего посты наблюдения нас видят, и навели. Значит план такой, доедем до вон того леса дальше, надеюсь немцев там нет, дымов не вижу, оставлю вас, а сам танк направлю в поле и покину его. Пусть катится, а немцы его бомбят.
- До наших далеко? - уточнил старлей
- Да километров десять будет.
- Тогда согласен, десятку пройдём.
Мы подъехали к настороженным летунам, они истребительного полка оказались, из разных эскадрилий, но сбиты в одно бою. Капитан и сержант. То, что нас «мессеры» атаковали, видели, вот и решили что мы свои. Так что устроили их, капитан рядом с мной сел, а сержант к стрелку, и так погнали. По пути ввели в курс дела новичков, те только присвистнули, узнав о ликвидированных генералах. Вот и опушка. Летуны выбрались и скрылись среди деревьев, те покормят новичков консервами и хлебом, я свой кусок отдал, голодные были, а сам развернувшись, направил машину обратно в немецкий тыл. Не спеша катила, километров десять в час шла. Да хватит. Так и спрыгнул. А дальше устроились на опушке с летунами, и поглядывая на танк, принимали пищу. Не ошибся, уже через четыре минуты как мы поснедать сели, парни-истребители грели руки о банки, там их химический элемент разогревал, появились. В общем, четвёрка штурмовиков, видимо всё что смогли поднять, в несколько заходов разнесли танк, там стоял чадный столб дыма и пламени.
- Жалко танк, - вздохнул старлей. - Как родной стал, пока в этом овраге буксовали.
- Главное не нас. Ха, это уже третий танк этой модели, что я у немцев угнал. С первым не знаю что, его танкисты забрали, да его пока угоняли, сломали. Второй немцы сами сожгли пятнадцать часов назад, и вот третий. Не везёт мне на них.
- Или им на тебя, - хмыкнул капитан Воробьёв.
- Ну может и так. Да, так даже лучше. Чего себя винить, им со мной не везёт и точка. Ладно, поели? Идём дальше, пока двигаемся, греемся. Как дышать в такой мороз я научил. До ближайших секретов моей дивизии не так и далеко. Если повезёт, как стемнеет, выйдем.
Вот так собрались, пустой сидор мне отдали, там кроме котелка ничего нет, и побежали дальше по моим следам. Я первым. Лес небольшим был, три километра и пересекли, на другой стороне батарея лёгких германских гаубиц, вела ленивый огонь, обошли стороной, дальше было двинули, но тут несколько теней поднялось, оказалось старшина Дёмин, вели наблюдение за немецкими артиллеристами. Те меня по маскировочной накидке и по движениям узнали. Опознались и обнялись, о моём похищении те не знали, считали, что я погиб, сгорел в хате. Уже бумаги все оформили. Так что теперь разведка сопроводила нас до секретов, так и перешли к нашим. В штабе полка я скинул трофейную командирскую форму, прибрал её, мало ли пригодится, и надел свою, с наградами. Так что, когда вышел к летунам, пехота их закармливала разносолами, трофеев от немцев у нас хватало, так те ахнули. Такой иконостас был в наше время редок. Связь была, обо мне в штаб дивизии сообщили, так что меня срочно затребовали к себе, с охраной, а то мало ли что. Наступление возобновилось, и дивизия упёрлась, немцы успели организовать оборону. От парней из полка узнал, что потери были немалые, когда меня похищали. На штаб атака была проведена, миномёты работали. Треть села считай больше нет. Хорошо там наш полк был, другой, не этот, смели немцев, но потери немалые и меня недосчитались. Вот и решили, что сгорел. Вот так на трофейном «Бюссинге», и доехали. Летунов опрашивать, ну а меня устно опросив, о гибели генералов уже знали, свежий пленный сообщал, и писать рапорт. Такие дела нужно освещать, и как можно громче. Ну им виднее. А так старший особист ко мне прикопался, он у нас новый, сутки как назначен, прошлый тяжело ранен был во время того боя в селе, в госпиталь уже отправили, а меня спешно восстанавливали в списках личного состава дивизии. Документы-то все при мне, это первым делом проверили.