Стеклянный шар (СИ)

Марсель отвечал полной взаимностью брату, ежедневно звонил, частенько болтал он-лайн, занимался математикой, признавая, что Максимка – отличный мальчишка, наверняка в чём-то талантливый, по-особенному одарённый, но точно не математическими способностями.
И пусть! Не всем суждено родиться Аланом Бейкером, кому-то нужно идти по стопам отца, подхватить заботу об огромном бизнесе, когда придёт время. Теплилась надежда на младших близняшек, но пока годовалые сёстры показывали единственный талант – размазывать еду по всем поверхностям, до которых добирались маленькие ладошки.
После рождения Максима Лида прошла обследование, оказалось, что беременность, закончившаяся родами в срок, ничем иным, как чудом, назвать было нельзя. Проблемы у Лиды были, предстояло долгое лечение, не столько с целью родить второго малыша, сколько для поддержания женского здоровья, как такового.
Постепенно они с Иваном пришли к мысли о суррогатном материнстве. Лидии решение далось тяжелее, она бесконечно переживала, сомневалась, боялась не полюбить детей. В то же время понимала – десяти лет на раздумья у них с Ваней нет. Приближалось его пятидесятилетие. Своевременная криоконсервация спермы давала возможность родить хоть в семьдесят лет, но ребёнка мало родить, его надо воспитать. Видеть, как он растёт, развивается, направлять, помогать, любить всем сердцем. От несчастного случая, болезней не застрахован никто, ни старый, ни молодой, ни богатый, ни бедный, но возраст неминуемо возьмёт своё.
Лида это понимала, к тому же нерастраченное за тридцать лет тепло, любовь, искреннее желание большой семьи давали о себе знать. Ей хотелось ещё детей, глупо отказываться от возможностей, когда технологии дают возможности ещё раз ощутить запах родного ребёнка, младенца, тот самый, непередаваемый, запоминающийся навсегда.
Она всё-таки прошла полагающиеся процедуры и, почти на пятидесятилетие Вани, родились двойняшки. Здоровенькие девочки, заставившие себя полюбить с первого взгляда. Сейчас, оглядываясь назад, Лида не верила, что могла сомневаться в том, что полюбит, попросту примет детей.
Глупость, глупость! Отчаянная дурость!
Дочерей невозможно было не любить всем сердцем, существом, сознанием, каким-то глубинном уровнем подсознания. Ровно так же, как она любила Максима и Марселя... Да, Лида искренне считала упрямца, борца с системой своим ребёнком, несмотря на то, что сам Марс придерживался дружеских отношений, ни на минуту не забывая, что жена отца ему не мать. Родной, уважаемый, чем чёрт не шутит, любимый человек, но не мать.
Насколько знала Лида, время от времени он общался с Мишель Ришар на вполне дружеской ноте, так и не поняв её мотивов, не приняв их, он всё равно нуждался в общении с женщиной, которая его родила. Обижалась ли Лида? Нет. Иван злился, тогда Лиде приходилось включать профессионала, объяснять казалось бы простые вещи, успокаивать мужа. Марсель умный парень, ни в свою жизнь, ни в свой кошелёк он Мишель не допустит, а очень скоро перерастёт и этот этап.
– Мы с отцом планируем прогулку по Ле-Ман, – городку на границе Франции и Швейцарии, на берегах реки Сарт, именно там проходили соревнования по спортивному программированию. – Присоединишься?
– Хорошо, – Марсель перешёл на русский, на котором теперь говорил с заметным акцентом. – Алину и Алёну возьмёте? Они здесь?
– В отеле с няней, возьмём.
– Отлично, я соскучился.
– По девочкам? – удивилась Лида. Если с Максимом Марсель общался с заметным энтузиазмом, то на малышек смотрел, как инопланетянок, порой казалось, что он их боится.
– Сёстры всё-таки, – засмеялся в ответ Марс.
– Ужин планируем в les feles du bocal, дети останутся с нянями. Ваня надеятся, что ты выделишь время в своём графике, – она улыбнулась.
Марсель вёл насыщенную жизнь молодого парня. С друзьями-единомышленниками они много путешествовали, забирались в недоступные места Аргентины, посещали степенный Лувр, проходили квесты, отрывались в барах. Ни внешне, ни внутренне они не были похожи на «ботаников», проводящим всё время за решением математических задач и написанием программ. Особенно Марсель, парню досталась потрясающая внешность от биологического отца, помноженная на перенятую ауру властности Фроловых.
 
– Тоже надеюсь, – неопределённо ответил парнишка, тут же отвлёкся на телефон.
Во время ужина стала понятна причина надежды Марселя на встречу с отцом. У причины были длинные ноги, светлые волосы, бледные веснушки, зелёные глаза. Звали причину восемнадцати лет Стефания. Она бесконечно дёргалась, бледнела, заливалась румянцем, а когда смотрела на Ивана, невольно открывала рот.
И нет, это было не затмение в юных мозгах, вовсе не сногсшибательная привлекательность пятидесятилетнего мужчины сразила Стефанию, а понимание, что находится за одним столом с представителем списка двенадцати богатейших людей мира, русского миллиардера Ивана Фролова.
– Надо было предупредить, что придёшь с девушкой, пошли бы в более демократичное место, – шепнул Иван Марселю по-русски, когда Стефания отошла «попудрить носик».
– Здесь демократичней некуда.
– Конечно, – кивнула Лида. – Для дочери клерка и медицинской сестры на севере Швейцарии сомнительная демократия, – она ткнула пальцем в графу «цена» в меню.
– Я хотел пригласить её в Россию, в гости, – с сомнением пробормотал Марсель, тут же понимая, что, наверное, это не лучшая идея. Огромный особняк, штат обслуживающего персонала, несколько бассейнов и зимний сад несомненно произведут впечатление на Стефанию, но какое именно – знает только бог.
– Верье? – смекнул парень. – Вы сейчас там живёте?
– Да, – кивнула Лида.
– Отлично, соскучился по Борщу, – засиял Марсель. – Кстати, как Миа?
– О, – многозначительно улыбнулся Ваня. – Анатолий Макарович не даёт ей спуску, утверждая, что она решительно ничего не понимает в сельском хозяйстве и растениеводстве. 
Здоровье пенсионера Кондрашова Анатолия Макаровича в последний год пошатнулось, он нуждался в ежедневной заботе, с горем пополам Лиде удалось уговорить его переехать под Верье, но и там он сумел развить бурную сельскохозяйственную деятельность. Старику требовалось движение, сидеть без дела он не умел.
Стефания с радостью приняла приглашение пожить неделю в шале под Верье – недорогой курорт Швейцарии и не сезон внушали девушке оптимизм, она робко улыбнулась Ивану с Лидой, кажется, признав в них обычных людей, пусть и с баснословными счетами в банках. И открыто, абсолютно искренне-влюблено – на Марселя.
Никто не может предположить, чем закончится роман восемнадцатилетних влюблённых. Кто-то находит свою судьбу в юном возрасте, кто-то, как Фролов Иван… Ефремович – после сорока.
Главное – дать себе право поверить в чудо, встряхнув стеклянный шар, рассматривая кружащиеся снежинки на фоне крохотных фигурок в центре.
Конец