Соблазн Мечтаний (СИ)

— Нет, общий наркоз нельзя, тебе чуть больше восемнадцати лет, друг, и после общего ты можешь не проснуться, — видимо, прочитавший просьбу по губам Арно Хайвштейн покачал головой и продолжил свою работу.
— Он выживет? — сильный голос сигнифера прозвучал с другой стороны койки или каталки, на которой советник Хиренес лежал.
— С таким количеством огнестрельных ранений? Маловероятно, — ответил врач и новый приступ боли пронзил плечо пациента, когда из него извлекли очередную пулю. — Повезло, что он прикрылся инфопланшетами, иначе бы уже был мёртв. Но их осколки убрать будет сложнее.
Эктор боялся открыть глаза, но всё равно казалось, будто всё вокруг кружится и даже голоса не настоящие.
— Император защищает, — коротко выразился Рол Дихтер.
Эктор в душе всеми силами уцепился за эти слова. Император защищает! Император защищает! Император защищает! А еще в голову пришла страшная мысль. Что если это нападение было следствием его неблагопристойных мыслей относительно своего предназначения и досрочного прекращения деятельности в качестве советника правительства Фрации?
"Боже-Император, смилуйся, я буду честно исполнять свой долг в любом месте, куда воля Твоя направит меня!" подумал он, ощущая одновременно и пот, и дрожь. Конечно, подобные приступы, как он знал, бывали у алкоголиков и наркоманов, которые обещали что угодно, лишь бы прожить еще день, а затем брались за старое, забыв свои обеты. Но он, Эктор Хиренес, не такой. Это всё вредное чувство собственной важности заставило его сначала отказаться от того, чтобы стать губернатором Фрации, а затем помышлять о досрочном уходе. Наказание пришло и напомнило о том, что летописец ты, нижайший серв или ангел смерти, должен занимать своё место и исполнять долг всеми силами, ибо это не только радует Императора, но и ведёт Человечество к процветанию. Советник попытался сглотнуть, но ничего не вышло, ибо в горле было сухо, как в пустыне после пожара.
— Прости, Эктор, но тебе придётся еще потерпеть, — объявил Хайвштейн, а затем пациенту пришлось перенести еще три болезненных извлечения пуль пока доктор с сигнифером продолжали разговор. — Кто это, кстати, решил подписать себе смертный приговор, напав на советника?
Рол Дихтер молчал секунду, затем выдохнул медленно и ответил.
— Нападавшим заплатили, дали план шпиля и обещали безопасный выход. За сообщниками, которые должны были их вывезти, я уже отправил двух братьев.
— Это вам перед смертью рассказали убийцы? — поинтересовался врач, продолжая свою болезненную, но необходимую, работу.
— После, — поправил его апотекарий.
— Это как? — удивился Арно, доставая последнюю пулю, в этот раз из бедра Эктора.
— Ангелы смерти куда лучше беседуют с мёртвыми, — ответил Рол Дихтер таким тоном, что стала ясна бессмысленность дальнейших расспросов в этом направлении.
— Знакомый патологоанатом говорит так же, — пошутил Хайвштейн, начав латать пациента. — И, кстати говоря, оставаться тут нельзя. Для безопасности и скорейшего восстановления нужно перевезти советника в убежище военного госпиталя.
Вероятно, если бы Эктор был Астартес, сигнифер согласился бы, а так у него ушло пара мгновений на размышления.
— Под твою личную ответственность, — предупредил он.
— Как обычно, — отмахнулся доктор, продолжая свою работу над хрупким телом Эктора, который наконец расслабился и терпеливо ждал окончания. — Всё будет хорошо, Эктор. Я подготовлю тебя к перевозке, вызову машину с надёжным водителем и ты не заметишь, как мы домчимся до госпиталя, где будут симпатичные медсёстры и хороший амасек.
Только симпатичных медсестёр и амасека ему и не хватало! Напоминание о том, что у него нет жены, женщины физически не было уже пару лет, при чём последняя была шлюхой в космопорту Иатоса и совершенно ему не понравилась, а от амасека его сразу клонит в сон, заставило Хиренеса сильнее зажмуриться и жалобно скривить лицо. Такта доктору, чтобы не засмеяться при этом, явно не хватило.
  
XLIII
  
Время медленно утекало, приближая тот час, когда необходимо будет открыть огонь по скитальцу, чтобы остановить его, но обстоятельства менялись. Кроме пропавших отделений и ауксилии, которые, если быть объективным, могли быть уже мертвецами, еще и Тлен решил последовать за ними, чтобы выяснить их судьбу. В свою бытность командиром истребительной команды Караула Смерти, если бы кто-то предложил ему такой курс действий, Гавин без сомнений тут же отказался бы, потому что это было глупо, однако теперь, когда на нём лежала куда большая ответственность и братья были куда ближе по духу, воспринимались такие выходки иначе.
Отказать Тлену в праве на поиск братьев, означало покрыть себя позором и назваться трусом, что было неприемлемо, когда доказательств их смерти никаких нет, а единственной угрозой на скитальце были паразиты и подчинённые ими несчастные члены команд застрявших кораблей. Однако было что-то еще на борту, чего боялся магос Вульф, так спешно покидавший скиталец на маленьком бронированном и довольно манёвренном челноке, а так же крутившееся внутри предположение, что все разворачивающиеся события кем-то спланированы. Эта конкретная мысль и заставляла магистра ломать голову над тем, кому и зачем это могло понадобиться и кто и как мог такое провернуть. Ни один из вариантов не был утешительным, что в общем-то было ожидаемо. Слишком мало сил в этой Вселенной стремилось наносить добро и справедливость, как Ангелы Ночи.
Магос Кварро, хлопотавший над потоками постоянно обновляющихся и вливающихся в него через многочисленные гибкие соединения данных, внезапно развернулся к ним с Савелием.
— У нас есть трансляция со скитальца на той же частоте, что был аварийный сигнал, вывожу на динамики.
-..рит капеллан Везувий из ордена Имперских Кулаков, нам нужна поддержка. На борту скитальца присутствуют внушительные силы Предателей. Повторяю…
— Есть обратная связь? — быстро уточнил Гавин и, дождавшись кивка от магоса, заговорил, упершись ладонями на край гололитического стола. — Приветствую тебя, брат-капеллан Везувий. Говорит магистр ордена Ангелов Ночи, Гавин Сорнери. Сколько вас и сколько Предателей?
— Нас двое Имперских Кулаков и трое твоих ауксилариев, которых я встретил по пути. Предателей должно быть не меньше тридцати, но, думаю, на самом деле куда больше, и их возглавляет древний дредноут, которого я поклялся уничтожить. Двигайтесь к нам и я проведу вас.
Гавин закусил губу и нахмурился. Это вполне могло быть ловушкой врага, а заодно немного проясняло его подозрения на тему того, что появление скитальца в системе кем-то спланировано. Возможно, спланировано Извечным Врагом.
— Связь внутри скитальца блокируется массой преград, так что будьте на месте, мы скоро придём, — ответил глава ордена после мгновения размышлений.
Ловушка это или нет, а обстоятельства нужно было выяснить и разобраться с врагом кем бы тот ни был. Если он способен влиять на такие события, то тем более должен быть уничтожен.
— Надеюсь на это, магистр Сорнери, потому что Предатели тоже нас слышат и постараются опередить вас.
— Я тебя услышал, брат Везувий. Если кто и выстоит до нашего прихода, то это Имперские Кулаки, — Гавин усмехнулся мрачно и отключил вокс, поворачиваясь к Савелию. — Пойдёшь со мной, брат?
Савелий с непроницаемым лицом кивнул.
— Не хочу стать магистром, если ты там погибнешь, — добавил он.
На это магистр громко рассмеялся и отдал приказ ожидавшим в ангарах боевым братьям готовиться. Сто сорок Ангелов Ночи должно было стать более чем достаточно для войны в недрах космического скитальца.
  
XLIV
 
После изучения останков Янтарь окончательно убедился в том, что был здесь раньше, ибо состояние тел и примерное время их смерти совпадали со временем, когда братья нашли его полностью потерявшим память внутри спасательной капсулы. Вопрос оставался в том, что именно забыл бывший теперь уже Гвардеец Ворона и кто "помог" ему забыть это. Инквизиция чаще убивала нежелательных свидетелей даже если это Астартес, чем пользовалась сложным и редко абсолютно надёжным способом стирания памяти. Значит, это был кто-то другой и библиарий кипел желанием узнать ответы. Однако спешка могла привести к нежелательным последствиям, потому он отправил братьев изучить зал и найти любые указания на то, чем тут занимались, и любые записи происходившего, а сам попытался вспомнить всё, что ему рассказывали Вороны о том, кем он был до стирания личности.