Царица Теней: возвращение Персефоны (СИ)

— Ты же не будешь бить лучшего друга, дорогая, — он состроил мину искренней преданности, но тут же ойкнул и подпрыгнул от прилетевшего в него сгустка божественной энергии. — Ясно, будешь...
— Дионис! — в руках всех ипостасей вспыхнуло пламя.
— Ладно... так и быть... — Дионис выпил ещё для храбрости и проговорил на одном дыхании. — Афродита сейчас занята, она выполняет задания Безликих Сестёр, которые, как ты знаешь, действуют исключительно в союзе с Мойрами. Богини Судьбы к чему-то готовятся. Образованные связи будут важны в будущем... как бы то ни было, — он выглядел так, будто выдал великую тайну, и зажмурился. — Проклятье!
— Это не всё, я чувствую, — настаивала Геката. — Ты не зря сюда явился без предупреждения, сегодня ведь не день наших встреч, — она переместилась к нему и схватила за хитон. — Говори! Что ещё ты знаешь о богинях Судьбы? Какими слухами полнится Олимп?
— Геката я... — Дионис зажмурился, — помилуй, меня же...
— Если не доверяешь мне, уходи, но тогда забудь сюда дорогу. Навсегда!
Они смотрели друг другу в глаза, окружённые светом луны, и Дионис сдался.
— Я от Афродиты узнал совсем недавно. Когда-то Мойры воззвали к Зевсу и приказали ему изгнать с Олимпа одну из сильнейших богинь, дабы она, пройдя через испытания, смогла стать их союзником. Всё проходило в строжайшей тайне, вести Мойрам лично передавал Гермес, Зевс согласился подчиниться им, кто-то из богов сообщил Аиду о тебе, а потом осталось дело за малым. Ты покинула Олимп, встретила Владыку Мёртвых и связала себя обязательством, которое, возможно, никогда не придётся выполнять. Я шёл рассказать тебе это, ещё не зная, что ты и Вестник...
— В тартар Вестника!
— Геката... — Дионис прикрыл глаза, делая глубокий вздох, — если Эрос стрелял в вас, значит и это связано с Мойрами. Ты должна увидеть Гермеса, обсудить это с ним...
— Мне нечего с ним обсуждать. Я по горло сыта делами Олимпа, делами Мойр и их сестёр. А ты... — Геката обрела физическое воплощение и хотела высказать всё, что у неё на душе, но передумала. Дионис не был виноват в поступках других, и не должен был нести за них ответственность. Он поступил как настоящий друг, ей следовало это оценить. — Спасибо тебе. Это... — она отвернулась, — много для меня значит.
Что ещё Геката могла сказать? Слёзы душили, и спасительная тишина, опустившаяся вокруг, казалась плотным защитным покрывалом.
— Прости... — тихо сказал Дионис, восстанавливая прожжённый божественной силой хитон, — может... всё-таки стоит выпить?
Геката качнула головой.
— Приходи в другой раз, я хочу побыть одна.
***
Перекрёстки погасли. Гермес сбился со счёта, как часто за последние две луны являлся на Тропу Мёртвых, чтобы увидеть её, но подойти было выше его сил. Геката не изменилась, ничем не выдала себя. Гермес боялся, что Афродита посмеялась над ним, намеренно послала стрелу ему в сердце и не тронула Гекату или, что ещё хуже, приказала пронзить её свинцовой* стрелой. С неё бы сталось насолить самим Мойрам.
Гермес отбросил эти мысли и, заметив последний луч заката, оставил вершину Геликона, чтобы отправиться к Тёмным Вратам. В ночи, когда всё вокруг погружалось в сон, тоска разъедала внутренности, и сюда тянуло так, как никогда и никуда прежде. Гермес спустился на скалу, осмотрелся, а затем спрыгнул, раскрывая крылья на сандалиях — ветер подхватил его и мягко опустил в ущелье. Здесь было тихо, волны мерно набегали на берег, свет луны тускло мерцал на камнях. Гермес свернул налево, за скалу к узкому перешейку пляжа, и замер — у берега, в почти недвижимых волнах, стояла девушка, сокрытая водой по грудь. Может быть, прежде Гермес бы и заинтересовался ей, но сейчас в его мыслях была только Геката...
— Геката... — еле слышный шёпот безотчётно сорвался с губ, когда он перевёл взгляд на берег, где сверкнул знакомый элемент одежды — чёрный ободок с острыми лучами, опутанными нитями драгоценных камней. — Геката, — ещё тише повторил он.
Геката, одетая лишь в морскую волну, убирала наверх вьющиеся от влаги длинные волосы — лунный свет делал её кожу золотисто-бронзовой, мерцающей. Гермес растерялся. Где её одежда? Почему тут только ободок? Сердце кольнуло неприятным предчувствием — в этом месте что-то было не так, божественные силы получалось выпускать только небольшими порциями, а их эффект длился слишком мало.
 
«Если так, Геката наверняка не сможет создать себе одежду», — Гермеса порадовала эта мысль, но он тут же одёрнул себя.
С тех пор, как Геката оставила его у Золотых Врат, он боялся встречи с ней и ни в каких, даже самых смелых фантазиях, не представлял, что увидит её вот так. Но теперь встреча состоялась — отступать было бы неразумно, лучше скрыть волнение за привычной маской дерзости и оставить всё на волю Тюхе.
— Селена может не простить тебе, Многоликая, что затмеваешь её своим сиянием, — громко произнёс он.
Геката ахнула и прикрылась, хотя в этом не было необходимости, вода и так скрывала всё, что нужно. На краткий миг Гермесу показалось, что он обознался — так скромно и испуганно она выглядела — но в следующий миг её натура взяла верх. Геката снова стала собой. Надменной и уверенной в себе богиней.
— Подай мне одежду и отвернись! — приказала она.
Гермес загадочно улыбнулся.
— Здесь ничего нет, кроме этого, — он продемонстрировал ободок, — и не было.
— Мне не до шуток, Вестник! — даже в полумраке ночи её взгляд отчётливо сверкнул алым. — Я заставлю тебя пожалеть о...
— Я ничего не сделал, — спокойно возразил Гермес, — когда я пришёл, тут уже ничего не было. Но, если всё-таки решишь убить меня, позволь сначала доставить весть Аиду, я слышал, теперь к нему можно попасть, только связавшись с тобой.
Геката внимательно выслушала его.
— Принесли же Мойры! — пробормотала она, пытаясь создать одежду, но алое божественное сияние, едва коснувшись её кожи, исчезло. Геката обхватила себя руками и сказала чуть громче. — Тогда сначала дай мне свой плащ, а потом, так уж и быть, я устрою тебе встречу с Аидом.
Гермес демонстративно разочарованно вздохнул, разомкнул застёжку алого плаща и отвернулся. Ожидаемо, плащ Геката притянула слабой божественной силой и вышла из воды так, что даже Посейдон, будь он поблизости, не смог бы разглядеть ни сантиметра её тела.
— Куда же он подевался? — она выхватила ободок у Гермеса и прошла по пляжу в поисках хитона, но ничего так и не нашла.
— Так мы идём? — понаблюдав за ней какое-то время, спросил Гермес и сделал несколько шагов в сторону Тёмных Врат. — Аид. Ты ещё не забыла?
Геката вздохнула.
— Подожди, я проверю наверху и тогда... — она указала на скалу и шагнула в божественное перемещение, мгновенно оказываясь на краю обрыва над морем и пляжем, где только что стояла.
Гермес смотрел на её маленькую фигурку. Удивительно, что при порывах ветра, сдувающих наверху всё живое, плащ снова так ничего и не показал. Гермесу нравилось думать, что ткань его плаща касается её кожи — эти мысли отдавались приятными волнами, разбегающимися от солнечного сплетения по всему телу. Он вздохнул и собрался последовать за Гекатой, когда ощущение опасности ударило по спине ледяным хлыстом, а следом, подтверждая самые страшные опасения, из воды взмыла сирена и ринулась вверх с такой скоростью, что взгляд едва мог уловить её очертания.
— Геката! — Гермес крикнул ей, но на таком расстоянии и при наличии ветра сложно было что-либо услышать. Геката и не услышала.
В океане водилось много существ, опасных и жестоких по своей сути, но Сцилла была на порядок сильнее их. За недолгое время существования она сумела подчинить себе целое полчище сирен, которые занимались тем, что искали для неё прекрасных дев. Так она, ужасная в первозданном своём виде, щеголяла красотой в далёком море, примеряя на себя лица несчастных жертв, чем заманивала кладоискателей и моряков в свои владения*. Однако вскоре она решила, что нимфы и дриады недостойны её и стала охотиться за лицами самих богинь, и даже Посейдон, принёсший на Олимп эту весть, не мог сладить с ней.