Ever since we met (СИ)
— Я тебя люблю, — шепчет она ему. До нее доходит почему-то только сейчас, что она ему этого ни разу не говорила всерьез. В шутку да, и пытаясь спрятаться за этими словами тоже да, но ни разу с тех пор, как он ей в том же самом признался. Ради его счастливой улыбки, впрочем, можно это повторять сколько угодно. — Не представляешь себе, как сильно.
— Я тебя все равно люблю больше, — смеется он, ее лицо ловит в ладони так же, как она его. Спорщик. Не улыбаться ему не получилось бы, наверное, даже если бы она очень хотела.
— Это мы еще посмотрим, — обещает она ему, целует в кончик носа. Счастье внутри лопается пузырьками шампанского, крылышками бабочек где-то в животе трепещет. Ей бы хоть долю этого счастья каждый день, думает Саша, и было бы чудесно.
Вот бы всегда было так, загадывает она невольно желание, как каждый раз. Сбудется ли на этот?
Комментарий к Глава 32
Поздравляю всех читательниц с праздничком =)
========== Глава 33 ==========
Окно на фоне темной стены выделяется серым прямоугольником — небо только-только начало светлеть. Саша в одеяло кутается, шлепает к окну наугад — не видно ничего — и замирает, увидев туман. Она знает, что это значит, наверняка опять тот же кошмар, что и пару недель назад, только теперь она понимает, что это сон. Теперь она не будет глупить. Теперь… Но Алина же обещала, что кошмары перестанут ей сниться, когда она повесит ловца снов у кровати. Ошиблась? Нет, в прошлый раз все было так же, и туман за окном, и пустой дом, и тишина, и…
Дверь за ее спиной открывается, шаги звучат громко в тишине. Ваня ее обнимает со спины, за одеяло чуть тянет и целует в обнажившееся плечо. В его объятьях страх пропадает сразу. Нет, это не кошмар. Это просто ночной туман, вот и все. Будто решив окончательно ее в этом убедить, под окном проносятся друг за другом Теона и Плутон, и она поворачивается и обнимает Ваню, утыкаясь лицом ему куда-то в шею. Это не кошмар. Теперь уже точно.
Кошмар — попытаться представить, как они порознь проведут целый день.
Телефон на тумбочке звонит — мелодия не будильника. Кому что в такую рань надо? Тетя Ира. С чего бы это вдруг? Но голос у нее в трубке бодрый, будто она еще раньше проснулась.
— Ты извини, что так рано, Сашунь, но вам с Ванюшей все равно вставать пора, если вы на пары опоздать не хотите, — воркует она, и хитрые нотки в голосе не скрыть ничем. Что она задумала? Или что-то произошло? — Не уверена, что вы выспались после вчерашнего…
— Откуда вы про вчерашнее знаете-то? — перебивает ее Саша. Невежливо, да, но удивление слишком велико. Тетя Ира смеется в трубку, будто ее о чем-то совершенно понятном и логичном спросили, и Саша могла бы сама догадаться.
— Сашунь, — говорит она, отсмеявшись, всего несколькими секундами спустя, — ты же защиту не ставила? Мы, конечно, тоже хороши, не научили тебя. Короче, тебе повезло, что девчонок Эля забрала к себе, иначе ты бы и им объясняла, что такое произошло. Ваши эмоции, похоже, всю Малаховку накрыли. После такого где-то по соседству могут и дети появиться.
Щеки краской заливает сразу же, стоит Саше понять, к чему тетя Ира клонит.
— Какую защиту надо ставить? — спрашивает она вместо чего-нибудь другого. Ваня, когда она чуть поворачивается, чтобы на него посмотреть, тоже красный весь — услышал, значит. Она тянется, чтобы его в кончик носа поцеловать, улыбается довольно от того, какое у него лицо от этого счастливое делается. Тетя Ира снова смеется.
— Сейчас потерпите, а после пар заедьте ко мне. Чаем вас напою и все тебе объясню. Это несложно, вот увидишь.
Ну несложно так несложно, Саша тете Ире верит. Сегодня Ваня в комнате остается, пока она собирается, подтаскивает стул к ее трюмо, устраивается за спиной у нее, сидящей на пуфике, и щеткой по ее волосам ведет, распутывая все, за ночь спутавшееся, между пальцами пряди пропуская, пока она красится. Не до макияжа становится, и кисть на полпути к лицу замирает, когда он, уже идеально расчесанные волосы набок сдвинув, целует ее в плечо, потом и в шею — нет, если она сейчас уступит, они оба опоздают на пары. И тетя Ира опять позвонит, но на этот раз наверняка ругаться будет. Лучше не надо. Впрочем, целоваться-то никто не запрещал — да и попробовал бы кто. Легче запретить солнцу светить, кажется ей, когда она его лицо ладонями обхватывает уже сама, целуя его.
Гриша на всю, кажется, аудиторию присвистывает, когда она туда вбегает за несколько минут до начала пары, и бровями играет. Засранец. Саша и сама знает, что у нее губы чуть припухшие от того, что они в машине перестать целоваться не могли, когда Ваня припарковался, довезя ее до универа, и что на лицо сама собой наползает дурацкая улыбка, как бы она ни пыталась ее сдержать, и… Игорь смотрит вполне направленно, когда она рядом с ним падает, и впору пищать гневно, когда она понимает, куда именно он смотрит — в вырезе майки вполне себе заметно несколько темных пятнышек. Она не пищит, просто обещает себе Ваню покусать, когда они снова будут дома, и знает, что сделает это с огромным удовольствием. А еще сомневается, что он будет против.
Кто бы после такого сомневался, что сконцентрироваться на том, что объясняет преподаватель, будет сложно? Саша витает в облаках и ей даже не стыдно за это, несмотря на недоуменные взгляды ребят — конспектирует, впрочем, все очень старательно. Не хватало еще чего-нибудь не записать, пропустить, и потом чтобы это оказалось важным. Нет уж, на такие жертвы она не готова. Хорошая учеба для будущего важна. Да и в конце концов, неужели она две пары не выдержит? Те, кто составляли сегодня расписание, явно пожалели тех, кто вчера бухал, отмечая начало учебного года. Она не бухала, да и ребята явно тоже, но полгруппы выглядят так, будто их прямо с пьянки выдернули. Ей их даже жаль.
Ей жаль даже себя, когда препод по физиологии их отпускает, продержав на десять минут больше положенного — другая группа уже топчется под дверьми аудитории, кто-то награждает их сердитыми взглядами, мол, чего вы так долго, кто-то — сочувственными. Ей все равно и на те, и на другие, у Вани сегодня три пары, и она знает, как к нему добраться, и впереди еще полдня, которые они могут провести вместе. Время есть — до метро она идет пешком, от метро тоже. Со скамейки, где она устраивается, ноги поджав, главный вход видно хорошо. Она краем глаза туда глядит, не концентрируется — ей бы Ваню не пропустить, главное.
Ваню она и не пропускает, поднимает в очередной раз голову как раз тогда, когда он выходит, окруженный компанией друзей. Прощается с парнями за руку, девчонкам машет — одна из них рядом остается, когда остальные разбредаются, говорит ему что-то, с его ответа смеется, и, потянувшись, целует его в щеку. Все тело обжигает так, будто ее окатили кипятком — весь жар в кончиках пальцев концентрируется на бесконечно долгий миг.
Потом Ваня поворачивается, как в каком-нибудь фильме, пока губы девушки еще на его щеке, и Саша встречается с ним взглядом. Запах лилий удушливой волной разливается в воздухе, обволакивает ее — кажется, будто лилии расцветают прямо на ее коже, но нет, по рукам бегут искры, как тогда, когда она спалилась перед ребятами. От запаха кружится голова, и перед глазами все плывет. Ей не хочется смотреть в сторону Вани. Она и не смотрит в его сторону — отворачивается, сумку со скамейки подхватывает, и успевает сделать лишь пару шагов, прежде чем почувствовать хватку чужих пальцев на своем запястье.
Не таких уж и чужих, на самом деле.
Когда Ваня ее к себе прижимает, заставляя почти уткнуться лицом ему в плечо, дышать становится легче — запах лилий почти не чувствуется так. Правда, слезы от этого не прекращаются, текут себе, даже не думая останавливаться. Он шипит куда-то ей в висок тихо, стоит ему найти ее ладонь — обожгла? Стыдно становится нереально. Она не хотела ему навредить. Несмотря на то, как ей обидно, несмотря на то, как это больно, навредить ему она не хочет.
— Я Ленку, — бурчит он, — буду теперь за несколько метров обходить, раз ты так реагируешь.