Ever since we met (СИ)

— Ох, Сашунь, — вздыхает тетя Лена, — ты думаешь, я не знала? Ты думаешь, я не в курсе была?
— И вы не сердитесь? — уточняет Саша, голос ее дрожит, дрожат и руки, и приходится на стол поставить чашку, чтобы не расплескать.
— За что? — вопросом на вопрос, тетя Лена ее притягивает к себе, позволяя лицом в плечо ей уткнуться, и по волосам гладит бережно. — Не за что мне на тебя сердиться. Значит, такова была воля Матери.
— Я в него тогда уже влюбилась, — бормочет Саша ей в плечо. — А он в меня нет. И теперь это всегда так будет. Разве может Мать быть такой жестокой?
Тетя Лена вместо ответа целует ее в макушку совсем по-матерински.
— Ты все поймешь, — обещает она. — Тебе просто надо набраться терпения.
========== Глава 27 ==========
— Теть Лена…
Саша осекается, когда обе ведьмы поворачиваются к ней сразу. Вторая в их ковене новенькая, переехала в Москву недавно, младше старших ведьм, но все еще далеко от того, чтобы быть ее ровесницей — скорее, ровесница маме. Мамой она скоро станет, это видно невооруженным взглядом, округлый живот заметно было еще до того, как она, в дом войдя, сняла пальто. У нее вроде бы и сын есть, но с ним они пока не знакомы, еще месяца не прошло с ее появления. Следующей, они уже знают, будет девочка, и это кажется невероятно важным. Ковен тети Иры не особо старый, он ею создан, не унаследован, как унаследует, поговаривают, Елена Германовна ковен Татьяны Анатольевны, и пока еще ни одна ведьма в нем не родила дочь.
— Третий раз, — вздыхает их новая Елена. Первой была Лиза, заставившая их обеих дернуться, второй была тетя Наташа. — К мавкам это, буду Элей, раз так. Чтобы путаницы не было.
— Да, так будет легче, — кивает тетя Лена, улыбается им обеим. — Что ты хотела, Сашунь?
— Я сегодня позже дома буду, Вика хотела встретиться. Это ничего?
С Викой они, признаться, больше общались, пока учились вместе. В разных ковенах, живя не особо близко, а теперь еще и учась в разных университетах, не пообщаешься особо. Но хоть иногда можно же встретиться — например, сейчас, когда Вика зовет, и почему бы не пойти?
— Ничего, солнышко, — тетя Лена ее по плечу треплет, улыбается ей ободряюще. — Ты, главное, вовремя вернись. Хотя вряд ли ты долго задержишься, Вике же тоже надо будет к своему ковену.
Надо будет, конечно. Сегодня равноденствие, и к закату им надо быть в лесу. Последнее равноденствие, пусть осеннее, а не весеннее, то, с которого полгода прошло, все еще заставляет ее грустить, стоит о нем вспомнить — остается надеяться на то, что на этот раз все будет лучше.
Не изменится, говорил Ваня. Изменилось слишком многое. Лжец он или просто непредусмотрительный? Ей правда хочется его оправдать, хотя бы перед самой собой. Получается с трудом, но пока еще получается, и это главное.
В аудитории пахнет формалином, уже становящимся привычным — к концу-то года. Неприятно, но куда деваться? Саша ставит точку в тетрадке, дописывая то, что преподаватель рассказывал до того, как объявить пятнадцатиминутный перерыв, и выскакивает в коридор. Не оттого, что ребята потихоньку сужают круг вокруг нее, нет — просто там дышать немного легче.
Впрочем, из-за ребят тоже.
— Саш, — начинает Гриша, — ты полтора месяца назад обещала объяснить потом, что с твоими руками творилось.
— Чуть больше месяца, — поправляет она. — Не полтора уж точно.
— Неважно, — влезает Игорь. — Мы все ждем и ждем, а ты молчишь. Решила, что мы забыли, и сделала вид, что ничего не произошло? Саш, я думал, друзья друг от друга ничего не скрывают.
— Сказал тот, который свою девушку от нас прятал два месяца, — бурчит она. — Ну вот зачем вам об этом знать?
— У нашей подруги по коже молнии бегают, а нам незачем знать, что за хрень происходит, так получается? — Игорь руки на груди скрещивает. — Нет уж, Сашунь, ты щас нам все объяснишь.
— Да отстаньте вы от нее, — вздыхает Нейт, подпирающий стенку за спинами ребят. — Ну ведьма она, довольны? Не отстанете, вообще проклянет.
— Давно знаешь? — спрашивает она, вытягивающиеся лица ребят игнорируя. Он кивает.
 
— Алина почти сразу сказала. Если бы я не принял это, она бы мне память стерла. Или не она, а кто-то из ее ковена.
Ковен Этери Георгиевны, с их жесткостью и немного другими взглядами на то, что можно, а что нельзя, мог бы, думает Саша. Не говорит об этом — не хочет узнавать, насколько сильно могут еще вытянуться лица парней. Вместо этого подхватывает этих двоих под локотки, кивает Нейту, и тащит их в сторону буфета. Вид внутренностей в формалине, конечно, аппетита особого не вызывает, но она утром из дома выскочила, не позавтракав, а на часах уже за полдень, и какой-нибудь пирожок не помешал бы. Главное чтобы не с мясом — кто знает, чего можно в нем ожидать, когда аудитория с учебными пособиями так близко?
— Я тоже память умею стирать, хоть и не люблю, и в моем ковене это не приветствуется, — говорит она, когда очередь отстояна и можно по пути обратно к аудитории вгрызться в пирожок. — Так что если вас вдруг беспокоит, что ваша подруга ведьмой оказалась, я могу помочь. Ведьмой быть не перестану, но вас это беспокоить перестанет.
— До сих пор не стерла, и сейчас не будешь, — убежденно заявляет Гриша. Ну-ну. Ей бы его уверенность. — То есть ты одна из тех, которые людям будущее предсказывают или типа того?
— Не, — она головой качает. — За будущим к Алинке, это ее специализация. Она еще не развила, не особо много расскажет, но все равно это к ней. Я с лечением. Ну, у нас вообще куча всего, что мы делаем, типа общего, но в специализации мы обычно особо сильны. Если Алинка лечить попытается, ей будет сложно и для нее это будет проблемно. Как для меня в будущее заглянуть.
— А зачем ты тогда в мед пошла, если и так лечить можешь? — задает вполне логичный вопрос Гриша. Вопрос, на который она устала отвечать всем, стоило ей решить, где она хочет учиться — всем, кроме Букиных и старших ведьм ковена. Саша с трудом удерживается от того, чтобы глаза закатить — он же не виноват, что она слышит этот вопрос в тысячный раз.
— Затем, что гораздо легче лечить, если ты знаешь, что именно лечишь, и что может быть причиной. У какой-нибудь там головной боли может быть больше десятка причин, если я просто сниму боль, я не заставлю ее причину исчезнуть. Бороться надо с причиной, а не со следствием.
— А Сонча? — Игорь спрашивает будто бы невпопад, но она понимает сразу, о чем он думает, о чем спрашивает. — Она тоже ведьма?
— Погодница, — отвечает Саша, и подтверждая, и уточняя. — Я знаю, о чем ты меня спросить собираешься. По тебе видно. Нет, мы можем привораживать, но очень мало кто действительно это делает. И уж точно не в нашем ковене. Вообще не знаю ни одной ведьмы, которая бы приворожила мужчину. Это у нас порицается. Читать чужие мысли и чужой разум многие ведьмы себе позволяют, но не воздействовать на них. Это не просто нечестно, это больше. Это попросту плохо.
Игорь улыбается не натянуто, его плечи расслабляются. Она знает, для него это наверняка важно. Да и для кого бы не было?
— Правда, — добавляет она, — Соня меня придушит, если узнает, что я тебе сказала. Она собиралась сама, но никак не могла собраться. Но и ладно. Ты вроде сбегать от нее не собираешься, не?
Игорь на нее смотрит так, будто она сморозила несусветную глупость, разве что пальцем у виска не крутит. Смешной.
— Саш, ну ты умнее любого из нас, а как скажешь иногда, так как будто у тебя мозг в отпуск на Бали умотал, — заявляет он. — Моя девушка оказывается такой крутой, как я себе и представить не мог, а я с какого-то перепуга должен решить от нее сбежать? Я ею горжусь, так что не надо тут.
 
— Саш, — влезает Гриша, — а давай встречаться? Я тебя, конечно, люблю только как подругу, но чего это у ребят девушки-ведьмы, а у меня вообще никакой нет?
Смеются они вчетвером, и Саша Грише правда благодарна за то, что он обстановку разряжает. Как бы они без него? Ей не хочется, чтобы эта дружба закончилась так, как заканчивается дружба с теми, с кем, кроме учебы, ничего не связывает. Ребята ей за это время уже успели стать дороги.