Необыкновенная семья

Кэти облизнула пересохшие губы и вдруг заметила, что стоит перед ним полуодетая, Сердце у нее бешено заколотилось.
— Нам лучше пойти немного поспать.
— Ага.
И ни один из них не тронулся с места.
— Кэти, — снова прошептал он. Ее имя, слетевшее с его губ, вызвало дрожь в ее теле.
— Холодно? — спросил он.
— Нет. — В этом дрожащем голосе она с трудом узнала свой собственный.
Казалось, он понимает истинную причину ее состояния. Медленно-медленно он притянул Кэти к себе. От его взгляда у нее похолодело в животе.
Одной рукой он обнял ее за талию и крепко прижал к себе, а другой взъерошил ее волосы и распустил их по плечам.
— Какие прекрасные волосы, — пробормотал он.
Кэти промолчала, чтобы не нарушить волшебство момента. Вспышка страстного желания вызвала в ее сердце перебои. Кожу покалывали крошечные электрические разряды.
— Колт, я…
Он прижал палец к ее губам. Словно загипнотизированная, она смотрела на него. В следующий момент он перенес палец на свои губы.
Он тихо застонал и подался назад, хотя из рук ее не выпустил.
И правильно сделал: Кэти была абсолютно уверена, что, если бы он отпустил ее, она тут же рухнула бы на пол. Ее душа испытывала такой наплыв невероятных чувств, что она могла бы всю ночь простоять вот так, всматриваясь в щетину на его подбородке.
К счастью, Колт сохранил остатки самообладания. Он неохотно отпустил дрожащую Кэти, продолжая смотреть на нее потемневшими глазами. Еще несколько неровных ударов сердца, и Колт, тяжело вздохнув, опустил руку и медленно покинул комнату.
  
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
 
— Брось шутить, Джейс, — заорал Колт в телефонную трубку. — Это, в самом деле серьезно. Ты уже нашел какие-нибудь следы этой самой Наташи Паркер?
— Извини, Колт, я хотел бы сообщить тебе более приятные новости. Бумажный след оборвался на адвокате, который готовил документы на опекунство. Он клянется, что ни до, ни после этого ее не видел.
Колт стиснул телефонную трубку. Дело шло из рук вон плохо, и, хотя ему страшно не хотелось признаваться в этом даже себе, его охватил ужас. Он, не может быть папашей, и он уверен, что не может быть мужем. А его срыв прошедшей ночью ничего не значит…
Колт подкрался к окну своего кабинета, отодвинул штору и выглянул на заднюю лужайку.
Во внутреннем дворике сидела Кэти, качая на руках Эвана. Ее губы двигались и улыбались, потом она подняла мальчика высоко над собой и начала легонько подбрасывать его в воздух. Эван засмеялся и захватил в маленький кулачок прядь ее изумительных волос.
Колт вспомнил ощущение этих волос в своих пальцах… Черт возьми! Он помнил даже ощущение от ее тела. Нежное и трепещущее.
Он сотни раз за последнюю ночь проигрывал в уме эту сцену… и до сих пор не пришел в чувство. Весь эпизод ввергал его в панику, тем более, что мать Эвана, может быть, никогда не отыщется.
Какое бы удовольствие он ни испытывал, поцеловав мисс Кэти Уинслоу, факт оставался фактом: она хотела получить от него то, чего он дать ей не мог. Эх, если бы не та дурацкая бумага, которую он подписал! Если он и Джейс не найдут, как можно скорее мать младенца… тогда… тогда исход дела может быть ужасен. Все Гарреты, женившись, приносили горе и себе, и окружающим. Он не мог так поступить с этой прелестной девушкой.
Колт отпрянул от окна и опять заорал в трубку:
— А как насчет частного сыщика?
Через полчаса после того, как он проверил фермерские финансовые бумаги и уже пришел в себя, чтобы заняться с Бекки, своим бухгалтером, кто-то постучал в дверь. Поняв, что посетителя, скорее всего, зовут Кэти, поскольку Куки никогда не утомлял себя такими пустяками, Колт напрягся.
— Войдите.
Дверь открылась, и действительно вошла Кэти. Она глядела на него своими огромными глазищами. Наверное, после прошедшей ночи она была в таком же ужасе, как и он.
— Что вам угодно? — Он не хотел быть резким, но вопрос уже прозвучал.
— Вы не забыли, что Эвана нужно показать врачу?
О господи! Он с таким грохотом швырнул на стол ручку, что Кэти вздрогнула. Сегодня же день осмотра Эвана!
 
— А вы не могли бы заняться этим сами?
— Не в этот раз. Вам, наверное, придется подписать бумаги на разрешение лечения. И только после этого, может быть, мне разрешат приносить его.
— Потрясающе, — он хлопнул по столу закрытой бухгалтерской книгой и встал, недовольный. Тратить время на Кэти и Эвана — не лучшее для него занятие. — У меня здесь полно работы, а я должен выполнять вашу работу.
Обвинение было несправедливым, он и сам это знал, но в последнее время он выпал из колеи и поэтому злился. А если Кэти снова посмотрит на него глазами грустного котенка, он вообще рискует лишиться рассудка.
— Извините, что побеспокоила вас, — Кэти гордо выпрямилась. Казалось, даже воздух вокруг нее раскалился от негодования. — Но этот маленький мальчик должен получить все, что полагается в его возрасте. Не его вина, что он был подброшен сюда, как бездомный щенок. И не моя вина, что вы прошлой ночью чуть не поцеловали меня, если именно это выводит вас из себя.
Да уж! Эта няня не боялась бодаться с быком. Все раздражение Колта сразу улетучилось. Оказывается, этот сероглазый котенок умеет сердиться не хуже дикой кошки. На этот раз из-за Эвана.
Защитница. Совсем, как настоящая мать. Она замечала все: как ребенок улыбнулся, как перевернулся в кроватке. Она играла с ним, разговаривала и гордо сообщала о каждом новом его достижении.
И вдруг ему в голову пришла невероятная мысль.
— Вы — настоящая мать Эвана? Кэти пару секунд хлопала глазами, а потом рассмеялась:
— Нет, я не мать Эвана, но понимаю его ситуацию лучше, чем большинство людей.
— Каким образом?
— Можно я объясню это по дороге? Колт скупо улыбнулся:
— Знаете, у вас бульдожья хватка, когда дело касается мальчика.
Но сразу же последовал за ней в грузовик. Как только они тронулись, Колт спросил:
— Так что вы имели в виду, когда сказали, что понимаете ситуацию Эвана лучше других?
— Я росла в приемных семьях, не зная, что случилось с моими родителями, не зная, почему они от меня отказались, — она взглянула на него, а потом опустила взгляд на ребенка.
Так вот почему у нее иногда появляется такой испуганный и затравленный взгляд!
— Наверно, трудно расти в таких условиях.
— Да. Значит, вы можете понять, почему я хочу, чтобы Эван никогда не чувствовал себя нежеланным? И я надеюсь… — она отвернулась и стала смотреть в окно, — я надеюсь, что кто-то будет любить его не за что-то там особенное, а просто, как Эвана. Каждый ребенок этого заслуживает.
У Колта внутри все перевернулось. Он переводил взгляд с нее на дорогу, с дороги на нее. Он не видел ее лица, только профиль. А Кэти все смотрела и смотрела на тянущиеся вдоль обочины пастбища, возможно, даже не замечая, как ковбои и фермеры в проносящихся мимо машинах приподнимают шляпы в знак приветствия.
Неожиданно для самого себя Колт перегнулся через сиденье и стиснул ее руку.
— С Эваном все будет в порядке. Будет сделано все возможное, чтобы отыскать его мать.
— А что, если она его не захочет? — Кэти отвернулась от окна, на лице у нее было написано беспокойство. — Вы об этом думали?
Конечно, думал. Ему потребовалось целых десять минут, чтобы убедить себя, что когда Наташа Паркер будет найдена (если это произойдет), то она примет своего ребенка с распростертыми объятиями.
Кэти протянула Эвану палец, и малыш сразу оживился:
— Должно быть, какое-то разумное объяснение тому, что она его оставила, но я не могу придумать ни одного. А вы можете?
— Ну-у. Да. Я думаю, что она, возможно, попала в тяжелое положение, а рядом не оказалось никого, кто мог бы помочь ей с ребенком. Ей, видимо, нужно время, чтобы встать на ноги. В финансовом смысле. Как только это у нее получится, она вернется за Эваном.