Кайа. История про одолженную жизнь (том Четвертый, часть Первая) (СИ)

— Я тебя самолично порву на куски, Филатова! — перебив меня, пообещала Лара.
— Ладно. — не стал с ней спорить я. — Но раньше… Я попрошу своего папочку заставить Александра развестись с тобой, Лара. В постели Александра будет лишь одна женщина. Я. Думаешь, не получится?
Страх — приходит не от логики, а от эмоций. И он часто иррационален. Как, например, сейчас. Какова вероятность того, что папаша и в самом деле заставит этого Блумфельтда развестись со своей супругой? Да еще из-за кого?! Из-за меня…
Не то, чтобы такой вероятности не было совсем, в конце концов, наша Семья теперь вновь входит в свою силу, в социально-политическом смысле, но она, скорее, умозрительна, нежели реальна. Однако, Лара мне поверила, пускай всего лишь на какое-то мгновение, но и этого оказалось достаточно, чтобы в ее сердце поселился страх, а на лице отразился натуральный ужас. Она поверила моим словам, да. Что ж, любовь — это тоже сильнейшая эмоция. И столь же нелогичная…
— А своих детей, двоих таких прекрасных мальчишек, ты будешь видеть исключительно на виртуальных изображениях. И именно меня они станут называть любимой мамочкой. Меня, Лара, не тебя.
Я гаденько ей улыбнулся.
— Я о них хорошенько позабочусь, если ты, конечно, понимаешь, о чем я…
— Ну, шлюха… Ну… Какая же ты мразь… — снизу вверх вперила в меня Лара взор, полный безумия. — Я тебе обещаю, что ты не умрешь своей смертью, шлюха малолетняя. Клянусь тебе, что ты будешь умолять меня убить тебя быстро…
Лара Блумфельтд, судя по ее виду, из последних сил боролась с желанием кинуться на меня и задушить.
— Лара…! — раздался голос и, обернувшись, мы увидели спешившего к нам Генриха Карловича.
— А сейчас, пошла из моего дома вон, шлюха! — пальцем указала мне направление «серая мышка».
— Конечно, Лара. Ты только не забудь, что будущей весной я вернусь сюда на правах полноправной хозяйки. Все, хорошего тебе вечера. — я не стал выслушивать новый поток отборной женской брани и, развернувшись, отправился на поиски приемного отца.
  
Глава 79
 
9 января 2020 года, предместье Санкт-Петербурга, на небольшом удалении от крупной частной медицинской клиники, около девяти утра. 
Н-да, немножечко не так я себе представлял дуэль. — подумалось мне, когда я проходил мимо типчика, ответственного судя по его форме, за охрану первых лиц государства (люди в такой же форме выставили здесь охранный периметр), а стало быть, поглазеть на дуэль явится некто из этих самых первых лиц.
Мне казалось, исходя из виденныхтамфильмов, что подобные поединки обычно происходят в укромных местах, в присутствии лишь самих дуэлянтов и их секундантов. Ну, возможно, еще и врачей, куда уж без них.
Здесь же сейчас все происходит немного не так.
Войдя на совсем немаленькую по площади ровную площадку, расчищенную от снега и посыпанную песком, находящуюся посреди сосновой рощи, что расположена за зданием известной частной клиники (так, по крайней мере, мне сказали), я ощутил под ногами упругую поверхность. Видимо, некое специальное покрытие. Наверное, эта площадка — обычное место для проведения подобных мероприятий.
Народа на площадке собралось весьма прилично.
— Кто все эти люди? — поинтересовался я у тетушки, кивнув в направлении толпы, откровенно враждебно глядящей в нашу сторону.
Впрочем, вариантов того, кем они могут быть, не слишком много, что и подтвердила тетушка.
— Вениаминовы и их родственники. — немногословно ответила тетка, находящаяся, после феерического окончания Рождественского приема у Генриха Карловича, со мной в ссоре, ибо считает, будто бы Кайа, выставив на всеобщее обозрение бесчувственное и обгаженное тело Блумфельтда, здорово подвела всех Филатовых и ее лично.
Впрочем, до ее обидок и хотелок мне нет совершенно никакого дела. Как-то вредить мне она не станет, в этом я уверен, а посему, пусть дуется сколько хочет. Ее право.
— А это, стало быть, жена, либо подруга папиного оппонента… — то ли вопросительно, то ли утвердительно произнес я, глядя на исключительно симпатичную молодую женщину, что неотрывно и с дикой ненавистью смотрела на моего приемного отца, который в этот момент снимал с себя пальто, передавая его своему незаконнорожденному брату, здесь и сейчас играющего, по всей видимости, роль его секунданта.
 
— Не знаю… — слегка растягивая буквы, ответила та, поглядев в ту же сторону, что и я (точно проследить направление моего взгляда ей мешала плотная темная вуаль, скрывающая мое лицо и здоровенный фингал на нем).
Я перевел взгляд на небольшую группку собственных сородичей, коих сейчас здесь было существенно меньше, а из мужчин так и вовсе присутствовали лишь несколько бастардов деда. Это не значит, что Филатовых меньше, нет, но, видимо, существуют некие объективные причины такого скромного нашего здесь представительства.
Зато сюда собственной персоной заявилась бабка…
Эта пожилая женщина, чей лик сейчас также скрывает вуаль (она теперь постоянно носит траур), неотрывно, как и родственница Вениаминова, смотрит на моего приемного отца.
Приехала специально затем, чтобы увидеть тот миг, когда папаша испустит дух?
Возможно, но…
Кайа собственноручно убила ее сыновей, а также, пусть и весьма косвенно, но причастна к тому, что произошло с ее мужем, однако меня она не удостоила даже беглым взглядом (возможно, искоса смотрит, увидеть это мешает ее вуаль, но вряд ли, она меня полностью и нарочито игнорирует, словно бы Кайи и нет вовсе).
Не-е-ет. Уверен, что бабка, несмотря на все свои потери, даже и не думает заканчивать свою гонку за Наследием Семьи. Даже наоборот…
Не ради себя любимой, нет. Все ради того, чтобы Игорь окончательно не победил. Животная ненависть к ребенку своего мужа и…не знаю, честно говоря, кем там является мать Игоря. Да и, в конце концов, у старухи также остались дочери плюс внуки, не считая меня, и даже правнуки. Так что она еще побарахтается, в этом не может быть сомнений.
Во всем происходящем есть нечто этакое…
Понимание всей ситуации крутится где-то на задворках сознания, но я никак не могу ухватить этого…
Все происходит будто бы нарочито. Папашкин оппонент не мог не понимать, что его ожидает после того,какон провел задержание Игоря Филатова. И все равно он проделал все так, как проделал.
Вопрос, зачем?
Игорь Филатов — убийца, для которого человека зарезать — раз плюнуть. К тому же он, по всей видимости, очень неплохо умеет это делать. Не сужу людей по себе, но сомневаюсь, будто бы этому типчику вдруг захотелось по собственной прихоти взять и смахнуться насмерть с моим папашкой. А значит…
Значит, во всем том, что происходило в день задержания приемного отца, наверняка присутствует двойное или даже тройное «дно», о котором я, возможно и скорее всего, так никогда и не узнаю.
Я слегка тряхнул головой, отгоняя лишние сейчас мысли. Поразмышлять о произошедшем в тот день у меня еще будет время. Возможно. Если приемного отца через несколько минут не убьют.
Если. Очередное если…
Внезапно мой взгляд зацепился за одиноко стоящую женщину, присмотревшись к которой я моментально опознал в ней Гретхен фон Шульце, прислужницу Государыни, которая зачем-то внимательно разглядывала меня. Чего ей от меня нужно?
Прислужница Государыни есть, но вот подруги, а заодно и родственницы Филатовых, Юлии, нет.
Память заботливо выдала мне новую порцию воспоминаний о Рождественском вечере…
…отойдя от «серой мышки», я вдруг вспомнил о том, что со слов Консультанта на территории Имения задействован сейчас некий план «Крепость», и никого отсюда не выпускают. По крайней мере, без определенного рода проверки, я полагаю. А у меня при себе добытая коробочка с микросхемами памяти, на которых предположительно находятся секреты Генриха Карловича.
А это значит, необходимо провернуть все таким образом, чтобы человека, устроившего в Имении переполох, нашли. И чтобы этим человеком оказалась не Филатова Кайа Игоревна.