История любовницы короля (СИ)
Хозяин судна, прежде чем мне передать трубу, сам взглянул в неё.
— Разорви меня морской шархал, если это не человек! Проклятье!
Труба перешла в руки выхватившего её сира Бриса. Тому хватило мгновения — и он ошарашено опустил руки:
— Жив подлец!
Я снова выкрикнула имя Райана, и сир Брис вздрогнул, обнял меня:
— Тише, сладкая! Тише! Не напугай ребёнка! Мы сейчас что-нибудь придумаем!
И вдруг за нашими спинами проорал рулевой:
— Корабль Его величества!
Мы обернулись. Гора из дерева и парусов приближалась к нам. На палубе сновали люди, две лодки на правом боку корабля спускали прямо на ходу. Дальше я не видела происходящего: забрала подзорную трубу и смотрела только на белое пятно, теперь замершее и терпеливо ждущее нас.
*****
Райан ел жадно и с набитым ртом рассказывал о злоключениях, виновником которых стал сам по причине самонадеянности и любопытства. Четыре ночи назад, почувствовав начало всплеска, он решил проверить свою гипотезу — о том, что магия Аднода действует только на его территории и некотором расстоянии от острова. Выскочил из домика, сел в лодку и отплыл, прислушиваясь к ощущениям. Действительно, чем дальше отдалялся от земли, тем менее ощущался всплеск.
Достигнув безопасного расстояния, герцог решил переждать некоторое время. Предыдущую ночь он спал плохо, поэтому спокойная обстановка и шёпот волн незаметно сморили его. Райан понадеялся, что ничего дурного не случится, если он прикорнёт на часок: шторма не намечалось, небо было ясное, усыпанное звёздами, и даже бриз был тёплым не по-осеннему. Так, устроившись поудобнее, он прикрыл глаза «на часок» и уснул крепким сном.
Разбудил его мощный толчок, лодка накренилась, и Райан едва успел ухватиться за борт, как его утлое судёнышко перевернулось. Стояла глубокая ночь, и до утра, не понимая, в какой стороне Аднод, он пробарахтался в воде, вцепившись в лодку, перевернуть которую, к сожалению, не получилось. А когда взошло солнце, Райан понял, что, пока он спал, его отнесло так далеко, что с того места, где он находился, не было видно даже самого высокого аднодского холма.
Затем его подхватило сильное течение и потащило за собой. Выхода было два — попытаться выплыть из него, но для этого нужно было бросить лодку, или положиться на удачу и нырнуть в воронку. Райан выбрал первое, тем более, что заприметил небольшую цепь выступающих камней. То была Челюсть Бога. Оттолкнувшись от лодки, герцог что было сил заработал уставшими руками и ногами — вырваться получилось, и он уцепился за первый камень. Отдохнув, перебрался на другой — и так, пока не получилось доплыть до самого удобного по форме, на котором можно было не только сидеть, но и спрятаться на палящих лучей дневного солариса.
Пока боролся за жизнь, скинул и жюстокор, и обувь, мешающие плыть. Полдня он потом приходил в себя, а когда понял, что оказался в какой-то «потрясающей заднице морского шархала», стал думать, как продержаться. Теплилась надежда, что его начнут искать, по исчезнувшей лодке догадаются, что он, скорее всего, пропал в океане…
Узнав об обломке с надписью «чая ры» и печальном выводе островитян, Райан перестал жевать, с трудом вывернул голову, чтобы посмотреть на меня, в этот момент натиравшую целебной мазью его спину, покрытую волдырями и мелкими царапинами:
— Я знал, что моя летучая рыбка обязательно приплывёт!
Я чмокнула его в лоб, и он успокоился. Взял второй кусок пирога госпожи Нерис, откусил и возвёл глаза к небу:
— Неописуемо! Надо будет Нерис повысить жалование…
— Я ей передам, — обнажил зубы в улыбке сир Брис.
Невероятное спасение герцога и наместника, радовавшегося абсолютно по-детски всему, заставляло улыбаться даже суровых инквизиторов. Хозяин «Шустрого Тома», увидев сцену нашей встречи, растрогался и при прощании попытался мне вернуть дорогое украшение со словами, что у него тоже есть сердце, хотя час назад наотрез отказался рискнуть и добраться до камня, на котором находился «утопленник».
На наше счастье, возле Аднода Его величество заметил судёнышко, стоя на палубе своего корабля, узнал нас с сиром Брисом и велел следовать за нами, минуя аднодскую пристань. А когда Райан был обнаружен, с корабля спустили лодки, и на них стало возможным подобраться через опасную ловушку Челюстей к обессилевшему Райану. К нашему появлению он уже не смог бы и до соседнего камня доплыть.
Не имея опыта выживания в подобных условиях, на второй день, начав от палящего солнца испытывать безумную жажду, он напился воды из океана. Наказание за бестолковость последовало моментально: рвало его так, что, казалось, будто вместе с морской водой он распрощался с теми запасами жидкости, оставшимися в его теле. Сколько Райан отдал маг-сил на восстановление, он не знал, но чувствовал, что много. А потом вдруг пришло облегчение и понимание того, что магии в нём больше нет.
— То есть, как нет? — сир Брис переглянулся с Генрихом. Последний даже занёс свою руку над Райаном и провёл вдоль его торса. — Совсем?
— Еле теплится, как у одарённого лумера, — серьёзно подтвердил Генрих и свел брови к переносице.
— Ну, и к шархалу её, эту магию! — беспечный ответ Райана присутствующих потряс. Герцог дотянулся до кувшина с водой и, хотя уже осушил один, жадно сделал несколько глотков, позволяя струйкам стечь по его подбородку. Отставил кувшин и обвёл собравшуюся толпу из друзей и инквизиторов насмешливым взглядом: — Что? Страшно? Страшно умирать в одиночестве и так бессмысленно… Если бы в этом проклятом месте хотя бы рыбы водилось достаточно, я был бы более оптимистичен, но в эту «челюсть» даже безмозглые твари боятся заплывать…
— Ничего, побудешь в одной палате с Дэрвеллом, восстановишься, — Генрих вопросительно взглянул на меня, замечая, как, вместо того, чтобы успокоиться, я начинаю дрожать — от пережитого волнения, облегчения и усталости.
Меня и Райана отвели в королевскую каюту, Генрих с сиром Брисом тоже зашли, оставив любопытных за дверью.
— Ну, а теперь хватит вам обоим хорохориться, ложитесь, — сказал строго Генрих, указывая на большую кровать, оказавшись на которой я, и правда, испытала огромное облегчение.
Генрих сначала приложил руку к моему животу, проверяя затаившегося малыша. Налил немного вина и велел выпить. Тепло потекло по моему желудку, и малыш толкнулся, Генрих выдохнул с облегчением:
— Заедем на Аднод, заберём сира Сеймона, всех желающих, и сразу — в Люмерию, под присмотр лекарей. Потом решим, что делать с нашим герцогом-лумером… Нужно будет сообщить твоей семье, Рай…
Заметив мой с сиром Брисом многозначительный обмен взглядами, Генрих ненадолго задумался, а потом произнёс, качая головой:
— Сообщить всё равно придётся. Процедура в этих случаях стандартная, ты в курсе, Рай.
Герцог кивнул, ухмыляясь:
— Я знаю. Ты думаешь, у меня там не было времени об этом подумать?
Оставшийся час до Аднода нам разрешили отдохнуть. Но перед тем как мужчины вышли, я спросила у Генриха: если ему доступно многое, почему он не отправил на поиски Райана раньше корабль?
— Мне доступно лишь то, что открывает Владычица. В нужное время и нужном месте. Я не знал, что Риз жив. Лишь утром я увидел, как Брис вместе с тобой собирается искать место гибели, впрочем, мой корабль был готов к этому времени: я планировал забрать тебя, так что приехал бы в любом случае.
— Слышь ты, адепт ордена Дыв-Кариата! Катись к шархалу и не смей ничего нам предсказывать — ни дурного, ни хорошего, — беззлобно пошутил Райан вдогонку, напоминая ночь, когда с нами четверыми случилось магическое слияние, одно на всех, по благословению Аднодского божества. И сир Брис с Генрихом рассмеялись, выходя из каюты.
Как только нас оставили наедине, с Райана слетела маска бравурности. Он повернулся ко мне, поморщившись от трения обожжённой соларисом кожи на плечах, вытащил изо рта мятную палочку, которой пытался освежить рот после еды, и повторил моё движение руки — так же обхватил моё лицо своей шершавой ладонью: