Месть как начало

Корнет угомонился и некоторое время ехал молча.
Ветер доносил голоса кочевников. Те что-то обсуждали энергично жестикулируя. Послышался громкий женский стон. И один из дикарей принялся энергично лупить плетью по поклаже на одной из лошадей.
Это развеселило остальных.
Корнет скривился.
–Это обязательно? Они и так принесут женщину в жертву, зачем ее бить постоянно?
–Жертва должна быть несчастной и запуганной. Так требует их бог Прокоп Четырехглазый. Вы симпатизируете ей?
–Признаюсь, да.
–Она же из Славянской Федерации…
–Она цивилизована.
Жировский замолчал и некоторое время обдумывал услышанное. За годы, что он провел в племенах дикарей, отрицавших цивилизацию и все ее достижения, он не заметил, как эта дикость проникла в него. Стала частью сознания.
И теперь то, что могло оттолкнуть любого из дворянскго сословия стало естественным и понятным для него самого. Что это, бацилла дикости, или естественная природа пробирается сквозь наслоения воспитания и цивилизации?
Ухватившись за эту мысль, Жировский не сразу услышал, что ему говорит молодой князь.
–Граф, а почему нельзя было остаться в их племени? Зачем ехать в соседнее?
–Потому что в племени Грифов самая уважаемая шаманка. Она лучше всех приносит жертвы, видит будущее, лечит болезни и прочее и прочее.
–А в обряде… этой…. Инициации она тоже участвует?
–Нет. Она уже старая. Есть у нее помощница. Если в прошлом году не участвовала в празднике, то должна в этом. Они дают девушкам созреть и окрепнуть, чтобы могла родить без проблем.
Корнет еще отхлебнул из фляги.
–И что входит в эти их обряды?
–Обряд инициации девушек. По сути, свальный грех с юными дикарками. Участие гостей племени обязательно. По сути они ради этого и ездят друг к другу в гости. Утехи ради утех они не практикуют. Только ради рождения детей.
–Боже… а это… грешить с ними обязательно?
–Конечно, корнет. Отказ, это оскорбление. Да и юные дикарки весьма хороши в этом деле.
–Но они же воняют!
–Не переживайте, это ритуал, они должны предстать перед богиней, Тыщегрудой Аной, в лучшем свете. Накануне будет у них баня и благовонии.
–Все равно, дикость.
–Я бы не сказал. Подобный подход очень практичен. Женщины способные рожать здоровых детей, рожают сколько смогут. Их берегут, как зеницу ока. Это очень практичный и разумный подход.
–Граф, вы симпатизируете дикарям.
–Я восхищаюсь тем, кто придумал этот культ. Да и когда речь идет о выживании цепляться за моральные догмы сложно, глупо и порой смертельно. Какой толк в гибели ради этих догм, если они умрут вместе с тобой?
–Умереть цивилизованным человеком!
–Я видел много трупов. Прах что архаика, что горожанина выглядит одинаково отвратительно.
–Ох…– корнет не скрывал своей брезгливости.– Меня воротит от одной мысли об этом. Может вы, Владимир Александрович?
–Анатолий Юрьевич, я налью вам для храбрости. И помогу выбрать девушку. Это будет незабываемый опыт.
–Это будет сомнительное пятно на моей репутации.
–Отнюдь. Благородные дамы проявляют изрядное любопытство к юношам с интересными познаниями… популярность, я вам гарантирую.
–Да что там особенного? Не поперек же у них растет!
–Вы все сами увидите. Будет о чем рассказать.
Корнет рассмеялся нервным смехом.
–Вот секрет вашего успеха у наших светских львиц!
–Не только, но и это тоже.– вежливо подвел к финалу тему Жировский.
-Капитан, слева по курсу тридцать вижу стоянку.-слова дежурного на посту наблюдения проткнули пузырь нервного напряжения повисший на капитанской палубе, как острый шип пронзает воздушный шарик.
–Кто это? Можно определить, может скотоводы обычные? Какое племя?
–Архаики. Это их стоянка. Точнее не скажу. На ОПН максимальную кратность выставил.
Ярый задержал дыхание. Он пытался успокоиться. Внешне ни один мускул на его лице не дрогнул. Но внутри кипел котел эмоций.
Усталость и нервное напряжение уже давно давали о себе знать.
Всё сложнее становилось сохранять холодную ясность рассудка.
 
Андрей встал. Нарочито спокойно подошел к оптическому прибору наблюдения. Часто моргающий красными от усталости глазами сержант, уступил место командиру.
Ярый сам прильнул к визиру.
В зеленоватой дымке оптических линз было хорошо видно чуть смазанные силуэты шатров и выбеленные на зиму для маскировки повозки.
Мелкими букашками на грязной скатерти степи, копошились фигурки людей и животных.
Никаких сомнений, что это дикари, не оставалось. Это их шатры, их повозки.
–Корректируем курс. Лево двадцать по лимбу. Эшелон плюс тысяча. Десанту боевая готовность.
Послушный управлению «Свирепый» пополз вверх, прячась в облака. Два его двигателя прибавили обороты.
На пост управления спустился прапорщик десантников.
–Капитан, ты головой подумай, как мы сейчас их атакуем? Через пару часов стемнеет. Запаримся за ними в темноте по степи бегать.
–Что предлагаешь? Можем подождать до утра.
–Еще чего… Давай отбомбимся? Фугасы остались?
–Фугасы есть… Но есть пара бомб с фосгеном. Эффективность по лучше. Но вам придется в противогазах побегать.
–Я хоть голый по степи побегаю. Только давай всё закончим уже.
Ярый усмехнулся в ответ.
–А вот за язык тебя, прапорщик, ни кто не тянул.
–Если господин капитан хочет увидеть мой голый зад, я могу прямо на мостике…
Экипаж, включая Ярого, грохнул смехом. Нервное напряжение сменилось эйфорией.
–Ну всё, посмеялись и хватит! Надо рассчитать курс и манёвр!– громко хлопнув в ладоши, приказал капитан.
Долго маневрируя под облаками «Свирепый» выбирал направление по попутному ветру. Моторы замолчали, чтобы не выдать хищника.
Дирижабль заскользил по воздушному течению, на встречу своей жертве.
Пристальные, многократно усиленные стеклянными линзами взоры были устремлены на горстку ничего не подозревающих людей внизу.
Карателей заметили, когда было уже поздно. Две бомбы выскользнули из брюха летающего великана.
Пять секунд полета и два глухих хлопка.
Сизая пелена поползла в сторону всполошившегося стойбища.
На своём месте Ярый не слышал криков. Он видел в бинокль, искаженные ужасом и яростью лица.
–Оба мотора старт. Эшелон тридцать. Встать в циркуляцию.
Дикари не долго бегали в поисках убежища. Стоило едва видимому дымку фосгена добраться до них, картина изменилась. Один за другим они падали и падали, схватившись за горло, глотали отравленный воздух. Умирали в конвульсиях.
Заговорили пулеметы на самой нижней оружейной палубе.
Десантники отстреливали тех, кто оказался самым сообразительным и бросился в бега.
«Свирепый» кружился над местом массовой бойни. В сгущающихся сумерках яркие лучи прожекторов шарили по степи.
Андрей привычным движение вынул автомат из оружейного ящика. Достал противогаз.
–Востриков, вам полезно будет прогуляться. Противогаз не забудьте.
На боевой палубе дирижабля стояло три инерционных лебедки. Ажурно сплетенные стелы подъемных механизмов смотрели вниз. Барабаны с туго намотанными серебристыми тросами озорно стрекотали, спуская бойцов на землю.
–Сколько уже?– спросил Ярый у Гриши, откровенно скучавшего с сигарой в зубах у борта.
–Десять карапузов отправил.
–Хватит. Меня и лейтенанта тоже. И хватит.
–Так тогда и мне надо, не положено же…– Гриша торопливо потушил сигару.
Вялый бой шел еще минут тридцать. Кочевники, что еще могли ходить, старались продать свои жизни по дороже.
Но копье или нож плохие соперники пуле и штыку.
Хрипящих в предсмертной агонии, не добивали. Просто обходили стороной. Редкие выстрелы то тут, то там предназначались тем, кто по крепче оказался, и пытался какое-то сопротивление оказать.
Одну за другой обшаривали выставленные в круг повозки на больших деревянных колесах. Эти передвижные жилища из камыша, обмазанного глиной пополам с конским навозом, могли быть хорошим укреплением в гладкой, как стол степи. Но не сейчас. Десантники шустро обшаривали их в поисках предметов племенной принадлежности. Со стороны это могло быть похожим на банальное мародерство.