Квинсленд. Штат солнечного сияния (СИ)
— Знаешь, — услышала она негромкий голос Холдена. — Я раньше и не замечал всю красоту Квинсленда. Пока не встретил тебя. С тобой это место преобразилось.
Издевательство. Нет, ну зачем он это говорит?
— Не надо, — тихонько проскулила Джонсон.
— Что? — с нескрываемой насмешкой поинтересовался Кайл. — Не хватает храбрости меня бросить?
Хлоя злобно вскинула голову.
— Серьезно? Смешно тебе?
— Нет, не смешно. Грустно. Что ты так легко сдаешься.
— Уж извини, — вспылив, подскочила с места та. — Извини, что не хочу довольствоваться звонками и короткими встречами. Вот такая я: мне нужно, чтобы небезразличный мне человек был рядом, а не… — Джонсон нервно запустила руки в волосы, до боли стиснув их у корней. Глубокий вдох и голосу снова придали спокойный тон. — Не знаю. Другого варианта я пока не вижу.
Молчание.
— А я вижу, — сказал вдруг Кайл, вскинув голову и задумчиво разглядывая ее. — Есть один.
— Я не могу уехать, мы вроде как…
— Нет. Не уедешь. И я могу не уезжать.
— Не понимаю, — Джонсон недоуменно нахмурилась. Смотрела, смотрела на парня… пока до нее не дошло. Он спятил? Головой где-то приложился? — Только попробуй!
— Почему нет? — поднявшись со ступенек, пожал плечами тот. Разговаривать снизу-вверх было не очень удобно. — Ребята справятся и без меня, буду писать им песни, найдем другого солиста и…
— Заткнись! — не выдержала Хлоя, затыкая ему рот ладонью. — Даже не заикайся об этом! Ты хоть понимаешь, что несешь? “Вестники” твоя мечта, а ты хочешь послать ее к черту?
Кайл ласково перехватил ее ладонь и поцеловал.
— Как славно, что с недавних пор у меня две мечты. И если их нельзя совместить, придется выбирать ту, что стоит в приоритете.
Нет, нет и нет. Это невозможно слушать. Он что, ничего не понимает?
— Не говори ерунды, — покачала головой Джонсон. — Сделаешь это и очень скоро пожалеешь. Ты не знаешь, получится ли у нас. Да и кто может знать? Нам всего восемнадцать. Вероятно, даже скорее всего, ничего не выйдет, и потом ты до конца жизни будешь ненавидеть себя, — “и меня”, хотела добавить она, но не смогла. Это в голове-то звучало омерзительно и убивающе, а вслух… — Ты отличный музыкант. И тебе подарили шанс, который выпадает не каждому — не губи его из-за необдуманного решения, принятого на эмоциях.
— Не нужен мне этот шанс, если рядом не будет тебя.
— Хватит, — Хлоя решилась. Если он не может мыслить здраво, значит придется ей. Главное, чтобы хватило смелости. — Справлялся раньше без меня, справишься и теперь, — она достала из кармана ключи с блеснувшей на солнце кошечкой и вложила Кайлу в руку. — Будь уверен, месяц-другой и я останусь приятным воспоминанием…
— Хлоя, не надо…
Заставить голос не дрожать стоило неимоверных усилий. Нижняя челюсть и так ходила ходуном, а глаза застилась черная пелена.
— Поклонницы помогут тебе…
— Хлоя, пожалуйста…
Последний рывок. Джонсон, не сломайся. Ты должна. Так будет правильно.
— А если все-таки суждено, мы еще встретимся…
— Не надо.
— Но сейчас я не позволю тебе разрушить свое будущее. Прости… но это все. Конец.
— Хлоя! — крикнул ей вслед белый как мел Кайл, но девушка уже рванула к входной двери, чтобы он не увидел брызнувших слез, и с грохотом захлопнув ее, сползла по стене, зажимая рот руками и пытаясь удержать вырвавшуюся на свободу истерику.
Деревянная дверь сотряслась от удара — это кулак Холдена впечатался в нее с той стороны. Не уходит. Почему он не уходит?
— Джонсон, открой дверь! Мы не закончили.
Хлоя стиснула голову руками, глотая слезы и сдерживаясь из последних сил, чтобы оставаться на месте и не броситься к нему. Нельзя. Так правильно. Он не должен отказываться от своей мечты ради нее. Музыка — его жизнь, группа — его будущее, не она… Не сейчас, во всяком случае.
— Открой или я ее выломаю к чертовой матери!
“Выломай. Выломай, отругай меня, обними и скажи, что все будет хорошо”, умолял внутренний голос, а здравый смысл как мог пытался заткнуть его, нашептывая одни и те же слова как мантру: так правильно, так правильно. Полминуты тишины, минута, две… Нет, Кайл не ушел. Сидя спиной к стене, через собственный гул выстукивающего в конвульсивной агонии сердца и едва сдерживаемые всхлипы, она слышала шорохи на улице.
— Это не конец, Хлоя. Еще не конец, — наконец, донесся до нее тихий голос.
Удаляющиеся шаги, хлопок, включенное зажигание. Все. Теперь точно уехал, но облегчения, хотя бы толики, это не принесло. Стало только хуже. Уже не сдерживаясь, девушка завались на бок, подобрав под себя ноги, словно это могло как-то утешить, и заревела в полный голос.
***Часа три спустя Хлоя сидела на постели в своей комнате и смотрела невидящим взглядом на висевшую афишу. Слезы больше не шли. Открытие дня — оказывается можно выплакать их буквально до тошноты, вместе с недавно выпитым кофе.
Внутри царило полное опустошение. Да и снаружи немногим было лучше. Словно ее пропустили через мясорубку, наскоро слепили человекообразное подобие и, услужливо махнув ручкой, отправили сотворенное детище в свободный полет. Иди, мол, давай, живи и радуйся жизни.
Дважды Джонсон подрывалась с места и дважды замирала возле двери, не решаясь разорвать на миллионы крохотных кусочков проклятый плакат, с которого на нее смотрели несмешливые ярко-синие глаза. Но ведь клочок бумаги ни в чем не виноват. Наоборот, на него было так приятно, пускай и больно, но все же так приятно смотреть. Нет, она не будет его уничтожать. Не может и не будет. Пусть останется воспоминанием.
Телефон с отсоединенной батареей и задней панелью валялся на постели. На вопрос, зачем было его разбирать, Хлоя ответить не могла, но включив его с час назад обнаружила около дюжины непринятых вызовов. Несколько из них совпадали со временем, когда она еще была в кофейне, а остальные… Кайл звонил ей. Уже после. Не унимается, не хочет понять…
Чтобы не терзать себя еще больше, было решено отключить его от греха подальше, но ведь так не может продолжаться вечно? Если не перестанет названивать, им придется снова говорить. А к этому Джонсон пока не готова. Да о чем речь — объявись он сейчас, вот прямо сейчас, она ведь пошлет всю свою решимость куда подальше и будь, что будет. Но он не объявлялся. Что ж, так даже лучше… Скорее бы Холден уже уехал. Так будет проще.
Вернувшийся домой мистер Джонсон застал дочь сидящей посреди комнаты, сгорбленной, спрятавшей лицо в ладонях и закрывшейся от всего и всех вуалью волос, а когда та подняла голову…
— О, нет, — интуитивно догадываясь, что к чему, вздохнул он.
— О, да… — отозвалась Хлоя, к которой уже неслась с объятиями счастливая Софи. Малышку нисколько не пугало не опухшее от слез лицо сестры, ни красные глаза, ни потухший взгляд.
Мужчина замер на пороге, не совсем понимая, что конкретно ему сейчас стоит делать или говорить. Одно дело — если дочь влюбилась, там только и нужно что сидеть, да ободряюще похлопывать по плечу. И кормить мороженным. Здесь же одним мороженным точно не отделаешься…
— Что случилось?
— Мы расстались, — ласково заправляя Софи растрепавшиеся пряди, отозвалась та.
— Потому что…
— Это правильно.
Эти слова, кажется, станут ее пожизненным девизом, но ничего умнее просто не приходило в голову.
— А кто…
— Я, — слушая вполовину уха щебетание малышки и рассказ о том, чем она занималась в саду, ответила Хлоя. Вежливо прервала ее, чмокнула в нос и поднялась на ноги. — Я его бросила… Извини, я ничего не приготовила. Сейчас что-нибудь придумаю.
— Не надо, — мистер Джонсон перехватил дочь за руку. — Я сам. Детка, лучше посиди… отдохни.
— И так целый день отдыхала. Нужно отвлечься.
Плохая затея. Очень-очень плохая затея. Тяжело готовить, когда из рук все вываливается, да и сама ты не очень уверено стоишь на ногах. Зато какой-никакой способ отвлечь мозг от посторонних мыслей. Так, что нужно? Достать сковородку. Мясо из холодильника, пусть сегодня будет ягненок. Овощи… пожарить овощи. Где масло? Протянутая к верхнему шкафчику рука дрогнула. Стеклянный кувшин вылетел из рук, разлетаясь на осколки и заливая все вокруг оливковым маслом.