Квинсленд. Штат солнечного сияния (СИ)
Зал постепенно забивался людьми. Вот пришли ребята с ее занятий. И еще несколько человек, до которых по коридорам успело долететь громкое эхо. А вот и подоспела Руби, отхватившая где-то по пути Эшли. Обе с улыбкой до ушей наблюдали за подругой, а Руби еще и для убедительности показала ей два больших пальца.
Хлоя особо не всматривалась в лица, не до того. Восторг и полное погружение захватывали ее с головой. Была только скрипка, вырывающееся за пределы допустимого мимолетное счастье, и изумительная акустическая дополняющая.
Жаль, рано или поздно все заканчивается. Как и закончились эти несколько минут удивительного эфемерного состояния. Скрипка, которой галантно уступили место, поставила изящную точку. В зале снова стало тихо. Ненадолго, конечно. Немногочисленные зрители зааплодировали. Но громче всех постаралась взявшаяся не пойми откуда миссис Робинс.
— Браво! Браво! Это… — учитель никак не мог подобрать нужного слова. — Замечательно! Замечательно в своей неидеальной специфичности. Наконец-то, я вижу, что не зря отдала вам, господа, свой бесценный зал.
— Вот спасибо, — обиделся Ленс. — А раньше что, сомневались? И что это еще значит — неидеальной специфичности?
Что ему ответила миссис Робинс, а она что-то ответила, Хлоя уже не слышала. Она смотрела на Кайла с… просто необъятной благодарностью и ранее незамеченной за собой нежностью. Повинуясь порыву, Джонсон даже сделала то, чего ну никак не ожидала: привстала на цыпочках и поцеловала парня в щеку.
— Спасибо, — даже не сказала, выдохнула она.
Холден растерялся, лишившись всей своей коронной самоуверенности. А как иначе? Проявление подобных чувств от человека, занимавшего твои мысли вот уже который день, но награждающего в ответ на усилия лишь прохладной отчужденностью — что может быть прекраснее? Разве только глаза этого человека, никогда еще не горевшие настолько ярко.
— С днем рождения, Хлоя, — ответил он негромко.
Глава 11
— Оливия чуть не испепелила тебя взглядом, — усмехнулась Руби, с жадностью поглощая гамбургер со свеклой.
Речь шла о недавних событиях. До сих пор. На улице уже давно наступил вечер, по периметру террасы, где они решили собраться, чтобы отпраздновать день вылупления Хлои зажглись яркие огоньки, а за столом только и шли разговоры, что о подарке “Вестников” и всех вытекающих из них подробностей.
Кайл настоял на том, чтобы прогнать композицию еще пару раз. Вроде как даже хотел записать ее. Джонсон не сопротивлялась. Ее воля, она бы повторяла ее снова и снова, до тошноты и стертых пальцев. Но пришлось довольствоваться малым, так как группа школьных недомузыкантов не желала пропускать занятия и требовала вернуть им их законное по договоренности место.
И вот они уже давно приехали домой к Хлое, попутно закупившись готовыми вкусностями (гамбургеры, пицца с морепродуктами и фиш-энд-чипс), завалили именинницу обещанными подарками (приятные мелочи, включающие украшения и новые туфли (дары Руби) и книжную серию известного писателя-фантаста (это уже презент от Эшли)) и расположились за столиком на улице.
Через какое-то время вернулась маленькая хозяйка дома в сопровождении отца, принесшего еще два пакета. Плюс к этому заботливым папочкой из машины было принесено несколько бутылок вина. Не каждый день любимой дочери исполнялось восемнадцать.
Теперь они сидели впятером, уютно примостившись в плетеных креслах и наедаясь до отвала. Вернее, вчетвером. Софи не хотелось просто сидеть, так что специально для нее включили музыку, но через какое-то время и сами присоединились к вытоптыванию газона. Танцы под вечерним небом с самыми близкими — чем не лучший день рождения?
Спустя время проголодавшиеся и уставшие все снова уселись пировать. Тогда-то Руби, молчавшая с полчаса из-за набитого рта, и подняла в очередной раз животрепещущую тему.
— Да и черт с ней, — отмахнулась Хлоя. — Пускай ядом давится. Злопамятная стерва.
— Оливия, эта которая Конорс? — поинтересовался уже введенный в курс дела отец, копошащийся у гриля и пытающийся подгадать момент, чтобы жарящееся вместе с овощами мясо не пересохло. Пока получалось плохо. Что поделаешь, полное отсутствие способностей к готовке — талант, передающийся генетически.
— Угу, — отозвалась дочь.
— А такая хорошая девчушка была, — вздохнул тот. — Вежливая, любознательная. Да и родителей их помню: тихие, мирные. И куда все девалось? А потом на нас и падают все шишки. Плохо воспитали, недодали заботы, не следите… Тоже мне, моралисты.
Девчонки согласно заулыбались. Отличительная черта Говарда Джонсона заключалась в том, что он каким-то чудом не нырнул в бездну того скучного состояния, которое Руби называла просто и со вкусом “динотопы” — обозначающего, что родитель вступил на ту ступень, когда общение с ними у детей вызывало исключительную зевоту и тоску.
Нет, отец Хлои отличался компанейским настроем и тем складом характера, что позволял не стесняться его и говорить обо всем. А еще мистер Джонсон славился своей поддержкой в защиту молодого поколения, даже если порой они того и не заслуживали.
Что-что, а Хлоя точно знала — подожги она школу, отец займет ее сторону. Может дома ей и влетит (хэх, еще как), но перед посторонними будет стоять за нее насмерть. Стоит хотя бы вспомнить историю с прической Оливии… за это, помнится, папа вообще не ругался. Особенно когда узнал причину. Даже сам порывался проделать тоже самое с неудачливым ловеласом Тайлером.
Причем подобная установка у мистера Джонсона работала не только за своих детей. Сколько раз, особенно в младшей школе, ему приходилось прикрывать задницы Руби и Эшли от их собственных родителей! Те и сами потеряли счет. За это девчонки его и любили. И раньше, до Америки, очень часто вместо своих предков приходили за советами или пожаловаться именно к нему.
— Пап, мне кажется, или кенгуру сгорело? — принюхавшись, спросила Хлоя.
— А, да… — засуетился тот, перекладывая подгоревшие куски на тарелку. — Черт. Опять передержал.
— Не страшно. Угольки с вином тоже неплохо идут. Пошли лучше танцевать, а то сам скоро подкоптишься, — она требовательно отобрала у него тарелку и увлекла на свободный участок, носящий сегодня гордое название “танцпол”.
Софи с готовностью сползла с кресла. Кто ж останется в стороне, когда другие развлекаются? Вот и Руби с Эшли какое-то время понаблюдали за ними, и в конечном итоге пустились на второй заход растрясывания съеденных калорий, маневрируя так, чтобы не снести носящуюся между ними метеором малышку.
— Хлоя, детка, по-моему, это к тебе, — в какой-то момент сказал мистер Джонсон.
Та непонимающе обернулась. К ним, огибая дом со стороны никогда не запирающейся калитки, шагал Кайл с огромной охапкой белых роз. Раньше, чем она смогла что-то сообразить или удивиться, к парню уже со всех ног мчалась Софи.
— Кайл! — радостно закричала она, врезаясь в него с объятиями на такой скорости, что удивительно как тот вообще устоял.
— Привет. Я и тебе подарочек захватил, — Кайл извлекая словно бы из воздуха большую упаковку фентейлса.
Очередной повод поразиться. В ту прогулку малышка лишь раз упомянула о том, что обожает эти конфеты, но он каким-то образом запомнил. Вроде и мелочь, но столь значительная, что… Хлоя неуклюже подошла. Уж больно странно было видеть такого гостя у себя дома. Не только сегодня, всегда.
— О, ты все еще с ленточкой, — заметил Кайл.
— Приходится. Иначе пообещали приклеить ее к волосам.
— И не снимай. Ты такая милая с этим бантиком, — улыбнулся ей Холден. — Я хотел сначала позвонить, но потом подумал, что это, скорее всего, бессмысленно…
— Определенно. Телефон в доме.
— И зачем он тебе, если все равно не пользуешься, — вздохнул тот, протягивая букет. — Еще раз с днем рождения.
Джонсон неуверенно приняла цветы, едва помещающиеся у нее в руках.