Моя молодая бабушка (СИ)

Раз на двери висит замок, значит входить внутрь нельзя — это Томас понимал чётко. И, хотя ему было любопытно посмотреть, как выглядит языческий храм изнутри, вламываться туда он не собирался, всё же он порядочный человек и ему уже шестнадцать — не малолетний сорванец, чай. Ничего, он не сомневался, что такая возможность ему ещё представится. Раз здесь проводятся языческие празднества, то как минимум на них в храм должны пускать.
— О… удочка, — заметил он этот необходимый для каждого рыболова предмет. Хорошо, что он её увидел и вспомнил, что собирался прикупить здесь или у кого-нибудь раздобыть удочку. Озеро ведь рядом, а Том любил порыбачить. На рыбалке хорошо думается, а подумать ему было о чём.
Что ж, раз в храм не пускают… Томас вышел на тропинку между храмами и побрёл по ней в направлении монастыря, решив просто посмотреть и уходить уже отсюда. Вряд ли здесь было ещё что-то интересное.
Дорога меж двумя стенами была… весьма своеобразна по ощущениям. Строгие белёные доски церквушки и слегка бесноватая резьба языческого храма. С учётом того, что он шёл, эта резьба постепенно складывалась в перематываемую картину-ленту, изображающую танец лесных созданий. Томас невольно ощутил себя словно бы внутри детского калейдоскопа. Это было красиво, завораживающе даже, он с любопытством вертел головой туда-сюда, пока его взгляд не упал на… кладбищенскую оградку в конце прохода.
Юноша резко остановился, вдруг сообразив, что пришёл к кладбищу. Должно быть, оно находилось рядом с монастырём. Он не был суеверным, однако кладбища по необъяснимой причине ему не нравились. Это было слишком мрачное место, пропитанное ароматом смерти. Сюда приходили люди почтить память умерших близких, здесь они оплакивали покойных, в воздухе кладбищ будто витал флёр людских слёз, трагедии и смертной разлуки. Том нахмурился, резко развернулся и потопал обратно к спуску с холма. Здесь ему делать было нечего.
— Остановись…
Его уха коснулось нечто. Не то шёпот, не то шелест листвы. В любом случае сложно сказать, на что это было похоже. Это могло оказаться и шёпотом, и шелестом листвы. Возможно, даже и тем, и другим одновременно.
  
Глава 6. Таинственный шёпот
 
Довольно жутковатым показался парню этот шёпот — особенно было жутко услышать его возле кладбища, но Томас Честнат был лишён всяческих суеверий и поэтому решил, что над ним кто-то просто прикалывается. Кладбище идеально подходило для всяких страшных розыгрышей и мистификаций, а в деревне были дети, и старик-библиотекарь предупреждал, что они любят пошутить над приезжими. Во всяком случае, так Томми понял предостережение мистера Уэскера о том, что те девочки-сироты могут порой наглеть. И одна из них, кстати, вроде жила при монастыре. Может, это она и подшучивает над ним сейчас. До монастыря-то рукой подать.
— Чего тебе? Кто здесь? — довольно спокойно отозвался Честнат, правда, уже после того, как резко остановился и обернулся, разыскивая взглядом того, кто мог к нему обращаться. Некоторое напряжение он всё же чувствовал, но скорее из-за неожиданного вторжения в его личное пространство, а не от страха перед кладбищем.
— Склеп… открой склеп…
Томас снова услышал тот же голос. Лёгкий и невесомый, словно дуновение ветра. Он не слышал полностью слов. Только кусочки… мозг додумывал всё остальное. Склеп… действительно, на территории этого небольшого кладбища был склеп. Не очень большой. Тяжеловесный…
Скептически поглядев на склеп, Честнат тихо похмыкал. Вспомнился семейный склеп Прескоттов, виденный на большой карте в библиотеке. Но это явно был не он — тот находился рядом с поместьем этих самых Прескоттов, а этот на кладбище возле монастыря.
— Да ну вас с вашими шуточками, — довольно спокойно, беззлобно, но с толикой возмущения ответил парень и, развернувшись, неспешно побрёл прочь от кладбища дорогой между храмами.
«Тоже мне, развлечение нашли, — несколько мрачно думал Томас. — Будь на моём месте кто-нибудь впечатлительный, уже обделался бы от страха… Интересно, как у них получается так шептать зловеще? Наверное, что-то вроде репродуктора, искажающего голос, хм…»
 
Хоть Томас и храбрился, спину отчётливо холодило от подсознательного страха неведомого и необъяснимого. Тем более что в городке, как он уже убедился из слов библиотекаря, с этим самым неведомым столкнуться можно было на каждом шагу.
— Не уходи…
В дуновении ветерка почувствовалось что-то вроде разочарования или отчаяния… это точно не ветерок. Точно чей-то голос.
— Вернис-сь…
И снова парень остановился, зажмурился, покачал головой, затем резко потряс ею, будто пытаясь вытурить из головы проклятый голос. Со своими страхами надо бороться. Если бы он боялся боли, то никогда бы не смог стать боксёром. Сейчас его одолевал страх другого рода, и Томас решил не убегать от него, а пойти навстречу и посмотреть на него широко открытыми глазами. Бояться было ведь нечего. Подумаешь, детский розыгрыш. Хотя разыгрывали славно, умеючи так, со вкусом. Прямо как в триллерах.
— Ну ладно… Хотите взять меня на слабо??? — резко развернувшись, громко спросил он, поглядев в сторону склепа. — Только учтите: найду — уши надеру! — и он резкими, длинными и твёрдыми шагами двинулся к кладбищенской ограде.
Вскоре он к ней подошёл. Без лишних понуканий со стороны. Значит, склеп… уже от ограды он мог увидеть, что на двери склепа висит амбарный замок. Его, конечно, можно было бы сбить обухом какого-нибудь топора, но… кажется, для этого мог бы сгодиться вон тот тяжёлый камень у оградки.
— Выпусти меня… они меня заперли… никто, кроме тебя, меня не слышит…
Становилось всё более жутковато. Томас положил руки на ограду и посмотрел по сторонам в надежде найти неизвестного шутника, общавшегося с ним явно через какой-нибудь искажающий голос репродуктор, теперь в этом не было сомнения. Ну а заодно высматривая что-нибудь тяжёлое, чем можно долбануть по замку. Хотя открывать его значило бы поверить голосу.
Чтобы окончательно развеять сомнения и успокоить своё начавшее разыгрываться воображение, рисующее в мыслях оживших мертвецов, привидений, чертей, бесов и прочую кладбищенскую нечисть, Том решил обратиться к неведомому голосу мысленно. Просто так. Чтобы успокоить расшалившиеся нервы и вовсе не ожидая услышать ответ.
«— Кто ты и почему тебя заперли?» — самый простой, важный и ожидаемый вопрос, на который было бы неплохо получить ответ, если бы всё это вдруг не оказалось чьей-то несмешной шуткой.
Ответ на удивление пришёл. Пришёл со следующим порывом ветра, заставившим шуршать высокую траву и листву окружающих кладбище деревьев.
— Меня зовут Адель… мне сложно говорить… сложно… концентрироваться… есть… я голодная…
Вот теперь у парня не просто мурашки по спине бежали. Его целиком будто окатил ледяной душ. Не может этого быть. Просто не может! Томасу стало страшно, как, наверное, никогда ещё в жизни, но он всё же был не из тех, кто отступает перед трудностями. Руки, лежащие на оградке, похолодели и заметно стали подрагивать, словно в мороз. Волосы на голове ощутимо зашевелились. Взгляд зацепился за подходящий камень, но парень не спешил заходить внутрь. Он мог ошибиться. Это могло быть просто совпадением.
«— И… что ты… любишь есть?» — снова мысленно задал он другой вопрос, надеясь, что в этот раз не будет такого ответа, словно некто читает его мысли. Адель… это — женское имя… И склеп… Самое время вспомнить о вампирах.
— Я сейчас бы съела даже крысу… даже крысу… они тут водятся… ползают рядом… не дотянуться… тяжёлая крышка…
 
Наверное, странно он выглядел со стороны. Бледнел на ровном месте. Да, это кладбище, но ведь не страшное. Это же день! Белый-белый светлый день! И церковь рядом! Открытая!
Хотя открытость церкви Томас не проверял, а дверь в языческий храм была заперта. Однако он сейчас об этом даже и не думал. Руки отдёрнулись от оградки и парень отступил, пятясь, на несколько шагов. Остановился, наклонил голову, набычился, сжал кулаки, тяжело задышал, борясь с внутренними страхами. Теперь уже было ясно, что это не розыгрыш — так разыграть его бы не смогли. Но разум пытался найти логическое объяснение тому, что происходило, и оно нашлось, хотя казалось смехотворным. И всё же куда более логичным, чем этот шёпот в голове.