Краш-синдром

– Диск содержит необычные пакеты данных. Они не имеют смысла, потому что ведут наружу Версианы, чего быть не может.
– То есть как? – не понял я. – Внутренний контент Версианы перенаправляется куда-то, что не является ее частью, как наше Фойе?
– Похоже на то, но немного другое, – вымолвила стюардесса. – Пакеты данных между Версианой и Фойе мне известны, и это не они. Данный диск содержал шифрование трафика совсем другого масштаба. Я не могу понять, куда он ведет. Мне не известно ни одного места, которое может принять сигнал такого рода.
– То есть этот диск содержал информацию, которая предназначалась для вывода данных из Версианы куда-то, что даже тебе не понятно?
– Не просто информацию, – поправила Камилла. – А сам алгоритм ее шифровки. Здесь был зашит преобразователь сигнала, выход которого не имеет смысла.
– Все еще многовато тумана, – выразился я. – Камилла, скажи проще. Какие возможности получил бы тот, в чьих руках оказался бы такой полный диск?
– Он получил бы возможность кодировать любой трафик Версианы в другой, который я понять не могу.
– Иными словами, этот диск – переводчик данных в не поддерживаемый тобою формат.
– Не поддерживаемый никем ни в Версиане, ни в Фойе, ни в Батискафе, – уточнила Камилла. – И дело не только в этом. Теоретически подобных изолированных комнат может быть множество. Все они работают по одному и тому же алгоритму. На данном диске запрятан совершенно новый способ обработки, о котором я не знаю. Я не могу восстановить его.
– Значит, выходной трафик, который внутри Версианы, применить негде. И он ведет в качественно другую дверь.
– Я не знаю, что это может быть за дверь.
– Но ты сказала, что у тебя только половина кода.
– Да.
– Что, если найти вторую половину? Ты сможешь рассказать чуть больше об этой штуке?
– Возможно, не только это, – обнадежила Камилла. – Здесь особая, избыточная специфика шифрования. Думаю, вторая половина кода, если он изначально был разбит не более чем на две части, окажется достаточной, чтобы с ее помощью восстановить кластеры первой половины.
– И ты соберешь полный диск? – заинтересовался я. – Приятно слышать. Даже если не сможешь прочесть его – собрать его нам пригодится.
– Не забывай о нашем соглашении, – произнесла Камилла, глядя мне в глаза. – Нужно вернуть мою должность в Версиане.
– Помню и верну, – заверил я. – А ты сама этого хочешь?
Мне показалось, что Камилла задумалась. Что же происходит у искусственного интеллекта, когда ему требуются секунды на размышления? С какими банками данных он соединяется?
– Это то, ради чего я создана, – сказала стюардесса. – Я не вижу себя в другой роли.
– Сейчас ты помогаешь мне и справляешься с ролью отлично. Но, конечно, использовать тебя только для этого – с моей стороны слишком эгоистично. У тебя есть идея, где можно найти вторую половину диска?
– На нем не написано, где ее найти, – озвучила Камилла очевидную вещь. – Это тебя надо спросить, где ты взял первую половину.
– Ты же видела мои логи. – Я ткнул в карту города на стене.
– Я видела только то, что касалось непосредственно тебя. Чтобы узнать, где вторая половина диска, нужно следить за объектом, который отправил первую половину. Этого я сделать не могу.
– Ты про Тимура? – произнес я. – Верно, не можешь. Но мы знаем того, кто может. Бай!
Когда появился Чертанович, он выглядел довольным, словно кот, объевшийся творога со сметаной. Хотя не знаю, кому из котов подойдет такая стильная бородка.
– Приветствую тебя, Лимитчик, – сказал он.
– Чертанович, есть задание, – произнес я.
– Внимательно слушаю.
Я посмотрел на участок стены, на котором висела актуальная статистика моего статуса. Очков талантов после всех моих трат оставалось девять, при вчерашних шестнадцати. Негусто, учитывая, что даже при полноценно работающий системе прокачки Версианы я впредь не смогу получать больше одного таланта в неделю. Вряд ли очки талантов на тридцатом уровне раздают чаще, чем сами уровни при прокачке. Так что для пополнения драгоценной валюты мне придется впахивать так же, как и всем нулевым. Если, конечно, я решу, что оно мне надо. Да и, вероятно, высокоуровневые просто фармят рейдовые подземелья с целью сбора лута, который обменивается в игровом магазине на токены.
 
Ладно, сейчас есть вещи поважнее.
– Чертанович, даю партийное задание, – объявил я. – Ты все еще следишь за Тимуром?
– Слежу, хотя от его черных поступков портятся края моей одежды.
Если искусственный интеллект решил закрутить метафору, то он ее, без сомнения, закрутил – потому что я ее до конца не понял. Но общий посыл здесь был очевиден. Тимура никто не любил.
– Посмотри, пожалуйста, на эту картинку. – Я указал на голографическое изображение диска. – Не видел ли ты у Тимура такой же штуки?
– Дай подумать. – Чертанович сложил ладони вместе, прикрыл глаза, что-то прошептал губами. – Нет, не видел. Видел симметричную штуку.
– В смысле? Так ты видел или нет?
– Этот предмет выглядит как половина целого, – протянул Чертанович, скептически рассматривая голограмму. – У Тимура есть предмет, похожий на вторую половину. Он симметричен этому.
Я с оживлением переглянулся с бесстрастной Камиллой.
– Он все еще таскает ее с собой, – догадался я. – Следует проверить…
– Что проверить? – осведомился торговец.
– Так, Чертанович, слушай сюда, – сказал я, хватая его за рукав. – Продолжай слежение за Тимуром. Как только он попытается передать эту вещь какому-нибудь игроку, предположительно с профессией почтальона, – ты незамедлительно должен установить за этим игроком слежение и сообщить мне. Срочно и безотлагательно. Если по каким-то причинам ты не сможешь меня найти – перенаправляй информацию Камилле.
– Это будет стоить тебе два очка талантов.
– Договоримся, – кивнул я, давая Камилле знак расплатиться.
Мой статус на стене оскудел еще на два пункта. Дорого же, однако, обходится независимое журналистское расследование в Версиане. За неполные игровые сутки мои запасы драгоценной валюты сократились более чем вдвое. Если оценивать затраты в человеко-днях, то слежение за Тимуром до сего момента встало мне в полный аналог трехмесячной непрерывной игры на максимальном уровне. Надеюсь, мне не придется брать паузу на пару лет, чтобы разжиться для Чертановича новыми монетками.
– Благодарю за щедрость, – расплылся в улыбке торговец, пряча полученные очки талантов в бездонных карманах. – На этом пока все.
– Не забудь: это приоритетная задача!
– В таком случае откланяюсь. – Чертанович коснулся кончиками пальцев полей шляпы и исчез.
Я в замешательстве оперся руками о белый стол, качая головой. Оказывается, для деятельности супершпиона недостаточно оснащенного штаба, ручной нейросети, миловидного дворецкого с абсолютным мышлением, агентурной сети, боевого снаряжения и ряда нанотехнологий. Нужен еще и бухгалтер.
– Камилла, есть ли в этой игре способ разжиться очками талантов? – спросил я. – Например, вернуть уже не нужные вещи в магазин? Отмычки эти дурацкие – не понимаю, на хрена они мне сейчас нужны.
– Вещи, купленные в игровом магазине или полученные через лутбоксы, возврату не подлежат, – ответила Камилла то, что я, в принципе, подозревал и без нее. – Только обмену на товар, в исключительных случаях. Но ты можешь обменять на очки талантов предмет, которым владеешь сейчас.
– Ты про медальон Марии?
– Да. – На ладони Камиллы материализовалось знакомое украшение. Я посмотрел в задумчивости на кусок серебра с цепочкой. Не то чтобы много ассоциаций, но какие же они теплые.
– И сколько может стоить такая штука? – осведомился я. Не хотелось с ней расставаться, но все же…
– Медальон Марии оценивается в двадцать талантов.
– Неслабо, – вырвалось у меня. Наверное, подарить его Шанталь все же было бы хорошим решением. Я уже пытался это сделать, и тогда девушка его не приняла. Может, стоит попытаться еще раз?