Небо и грозы Электрет (СИ)

Макс все-таки в каком-то смысле добился своего, обеспечил Городу своего рода изоляцию, но какой ценой!
Порезанные стеклом, придавленные обрушившимися перекрытиями, замурованные в собственных домах... Госпитали были переполнены в первые же часы катастрофы. Машины скорой помощи не справлялись, в перевозках участвовали и пожарные со следователями. Король приказал переоборудовать под больницу целое крыло дворца, добавив к этому личных лекарей. Еще и с призванными в экстренном порядке практикантами стало полегче.
Смертельных жертв было немного, но даже семнадцать человек при постоянном демографическом кризисе Города стали огромной потерей. Не говоря уже о нескольких сотнях раненых, десятки из которых остались инвалидами, неспособными больше работать.
На той площадке, где произошёл последний, решающий взрыв, и погибли Элис с Максом, возвели памятный монумент. На нем перечислили всех жертв, потерявших жизнь в этой рукотворной катастрофе. Герцога, естественно, не включили. Зато мисс Коллинс возглавляла список, как герой, отдавшая жизнь за Город.
Это меньшее, что Фелисия могла сделать для ее родителей.
День взрыва внесли в календарь как траурный, и с тех пор каждый год поздно вечером приспускали флаги и устраивали минуту молчания.
Шло время.
Небо снова затянуло густым слоем облаков, но грозы стали реже, и молнии над Городом сверкали не так часто, позволяя людям и земным растениям вздохнуть с облегчением.
  
-25-
 
Дни потекли своим чередом.
После того, как с защитой сфер разобрались окончательно, Фелисия вернулась в родную усадьбу. Какое-то время приводила ее в порядок, следила за наемными рабочими, восстанавливавшими мастерскую - не в первый, и явно не в последний раз.
Затем жизнь вошла в колею обыденности. Готовкой девушка занялась сама, и неплохо справлялась, насмотревшись в своё время на Марту. Если надоедала самодельная еда и стояние у плиты, ездила в город - это на совершенствуемом вездеходе занимало все меньше времени. Уборкой и раньше занимались механизмы, а для генеральных чисток раз в месяц приезжали горничные из городского дома.
Ами заезжала иногда, даже оставалась на ночь. Семья с радостью отпускала девочку - мисс Блаунт стала практически символом благонадежности в Городе, они даже гордились таким знакомством.
Вместе они доработали-таки велосипед. Он теперь обзавёлся более широкими, шипованными шинами, стал ниже и маневренней. Ами гоняла на нем не только по лесу, но и по горам, к ужасу и восхищению Фелисии. Несмотря на собственный иммунитет к прикосновениям Терегана, она все еще была настроена весьма скептически по поводу прогулок практически без защиты. А один комбинезон и сапоги полноценной защитой считать нельзя никак.
Змей тоже иногда приползал пообщаться. Послушно, лучше любой кошки, позволял себя тискать, гладить и изучать. Почесывая гладкое чешуйчатое пузо, Фелисия нашла несколько желез, выделения из которых ей удалось взять на анализ.
Вещество оказалось биологическим аналогом магнита. Жидкость покрывала чешуйки змея тонкой пленкой, и при взаимодействии с заряженным электричеством воздухом позволяла отталкиваться от него, проще говоря летать.
При этом еще и обеспечивала иммунитет к разрядам.
Идея летательного аппарата росла и крепла. Ами вызвалась испытывать будущий планер, как более легкая, но до момента испытаний было еще далеко, и она вполне могла к тому времени перерасти мисс Блаунт - учитывая немалые габариты отца-шахтера и несильно уступающую ему мать.
Однажды вечером, в особенно прекрасную грозу, когда молнии били в землю практически вертикально, а ветра почти не было, змей и инженер расположились на крыльце усадьбы Блаунтов. Фелисия полюбила сидеть под открытым небом, наблюдая за вспышками и буйством стихий, а подаренный Уной плащ, починенный и почищенный Джеральдиной, позволял остаться при этом безнаказанной. Девушка раскачивалась в плетеном кресле, накинув плащ наподобие пледа на колени, и неосознанным, привычным уже движением поглаживала крупную, плоскую башку, примостившуюся рядом.
 
От гладкой, тёплой чешуи Сниира по руке, завиваясь спиралью вокруг, пробежала искорка.
Не успела она впитаться в кожу, а Фелисия запаниковать, как перед ее распахнутыми, но переставшими воспринимать окружающий мир глазами, замелькали картинки и чужие воспоминания.
Вечерний лес, полумгла, даже первая луна еще не взошла. В самое темное время суток - далекий тёплый отсвет пожара. Смена кадра - и на земле лежит девушка в ярко-желтом платье. Ткань в разрывах, крови и подпалинах, сама она без сознания. Тёплое чувство - рядом хозяин, он поможет.
Знакомая спина, белые волосы. Серый плащ бережно обертывается вокруг порванного платья, чтобы не соприкоснуться случайно кожа с кожей. Двойная ноша на спине, неприятно, но надо, хозяин попросил.
Человеческий дом рядом. Не люблю, но подлечу ближе. Девушка слаба, не дойдёт.
Фелисия улыбнулась.
Последняя загадка ее жизни наконец получила объяснение.
- Я так и знала, что не сама дошла. Спасибо. - прошептала она, почесывая спасителя под шеей. Змей прикрыл глаза пленкой, сипло урча от удовольствия. Инженер грустно улыбалась. От эшемина не было ни слуху, ни духу уже год. Сначала она пыталась вызнать у его подчиненных, помогавших Городу в грозы, потом поговорить со старейшиной, но все они тактично, но решительно уходили от прямых ответов. Даже на простой, вроде бы, вопрос - жив ли он вообще, она получила нечто расплывчатое и неопределенное.
Скорее всего, лесные жители просто были не в восторге от слишком тесного общения одного из них с человеком. Одно дело сотрудничество, другое - нечто большее.
Фелисия понимала их недовольство, но лучше и спокойнее от такого отношения ей не становилось. Утешало одно - если бы он умер, скорее всего, ей бы сообщили, чтобы не доставала вопросами.
Неизвестность выматывала хуже, чем если бы она знала наверняка, что его нет. Тогда можно было бы как-то себя успокоить, забыться в работе, поставить точку на всей этой истории.
А так - теперь вместо ее обычных кошмаров, с горящим остовом буса и молниями, к ней начал приходить Тереган. Обугленный, как будто побывал в аду вместо Макса, едва шепчущий ее имя, он тянул к ней обожженные руки в немой мольбе.
Она просыпалась в холодном поту, пила стремительно истощающиеся запасы валерианы и бродила по пустому огромному дому привидением, не в силах заснуть снова.
Дождь закачивался. Разряды отгромыхали своё, из леса наползла стелющаяся низко по траве дымка послегрозового тумана.
Сначала Фелисия подумала, что движение в гуще деревьев ей померещилось. Но Сниир оживился, прошуршал по ступеньками и приветственно обвился вокруг знакомой, высокой фигуры.
Несколько закутанных в плащи эшеминов выступили из туманной листвы.
Тереган откинул капюшон, не отрывая от девушки глаз, и протянул ей руку.
Стоявший позади Ниол, как и остальные трое умудрённых сединами старцев, знакомых Фелисии по переговорам, тоже сняли капюшоны, показывая, кто под ними. К этому дружественному жесту она их успела приучить, а то замотанных невнятных фигур люди закономерно опасались.
Девушка поднялась, откладывая плед на кресло. Не торопясь спустилась по ступенькам, подошла, протянула в ответ левую руку.
Их пальцы встретились, переплелись, вызвав изумленный вздох старейшин.
Фелисия подошла еще на шаг ближе.
И от души, с оттягом, впечатала затянутым в полуперчатку без пальцев правым кулаком прямо в челюсть наглому эшемину.
Старейшины всхлипнули. То ли от ужаса, то ли от негодования.
 
Тереган отшатнулся, но не отступил. Попробовал языком разбитую губу. Кожаный край перчаток сработал не хуже кастета, да и хук у его рыжего инженера поставлен неплохо.
Он молча запустил пальцы в густые растрепанные кудри, запрокидывая ей голову. Фелисия строго и серьезно смотрела прямо ему в глаза.
- Ты не писал. Не давал о себе знать. Ты представляешь, как я волновалась все это время? - негодующе отчитала она его.