CULVER (СИ)

— Я жадный и эгоистичный, Гермиона. Ты уже должна была это понять. Это мой тебе подарок для твоей же безопасности. Чистокровные любят дарить подарки своим невестам.
— Так нельзя! Такие вещи надевали на строптивых жен столетия назад — чем я заслужила такое? Я не твоя собственность, не твоя невеста и я не буду носить этот ошейник, — она нахмурилась еще сильнее и оттолкнулась от него, вставая с места. — Снимай!
Она вытянула вперед руку, и Тео, сидя перед ней, с тоской посмотрел на переливы бриллиантов на ее бледной коже. Ей так шло это украшение. Черт возьми, ну почему она спросила именно об этом? Она все испортила. Все то, что Нотт так долго создавал и строил. Разрушила, как карточный домик, одним вопросом.
— Я не хочу жить подобным образом, Нотт. Я не хочу, чтобы мое передвижение контролировали. Если мы с тобой решили быть откровенны друг с другом, то давай начнем прямо сейчас. Снимай его! — она в панике закричала, первая слеза очертила щеку. — Если я что-то значу для тебя, и это были не пустые слова, пожалуйста! Сними!
— А если не сниму? — он ухмыльнулся, тоже поднимаясь. — Что ты сделаешь, если я не сниму его? Побежишь к Поттеру, а? — он сделал шаг вперед. — Или к Уизли? К кому ты пойдешь? — еще шаг, еще ближе к ней. — Куда ты пойдешь, маленькая Грейнджер?
Она испуганно отшатнулась от него, не веря своим ушам. Как он может говорить о таких подлых вещах столь спокойно?
— Это и был твой план — просто меня заставить?
Она отходила все дальше и дальше, но он, казалось, ни на метр от нее не отдалялся.
— Я тебя не заставлял, Грейнджер, и браслет тебя не заставит ничего делать. Я просто хотел быть уверен, что ты поймешь меня и не оставишь, и в первую очередь переживаю о твоей безопасности. Ты просто магнит для неприятностей.
— Мне все равно, что ты там хотел! Или ты снимаешь его, или я сделаю так, что тебя посадят в Азкабан, Нотт. Такие артефакты входят в раздел опасных и запрещены Министерством, согласно закону о…
Она замолчала, не в силах продолжить, когда он смотрел на нее с пустым выражением лица.
— Ну давай, вперед, — он кивнул на выход из пустого класса, пока она испуганным кроликом застыла перед ним. Закурил, не сводя с нее жадных глаз. — Если сможешь, конечно. Напоминаю, я убил очень много прекрасно обученных Пожирателей смерти.
Он послал в нее невербальное, но она успела выставить щит и спряталась за старую парту, быстро отправляя Патронус Гарри. Он рассмеялся; Гермиона слышала его шаги неподалеку.
— Ты, правда, думаешь, что сможешь победить меня в дуэли?
Он откинул ее защиту, и она послала в его сторону жалящее, которое он отразил, направив в стену.
Она действовала медленно, ожидая появления Гарри, но было неизвестно, сколько времени пройдет, прежде чем Поттер найдет их. Этот старый класс был достаточно далеко от используемых помещений Хогвартса.
Гермиона резко вскрикнула, чувствуя разрывающую боль в голове от чужой ярости и обиды, которая застилала глаза — браслет опять так не вовремя сработал, пока он швырялся в нее десятками заклятий. Диффиндо пролетело мимо, но успело оцарапать часть ее плеча, а он держал согнутой левую руку, которую она поразила пламенем.
Прошло не более пяти минут, а она уже чувствовала, что выдыхается. Голова болела так же сильно, а теперь еще и ушибленные при падении ребра отдавали тупой болью, как и порез на плече. Но больше всего пугал огонь в глазах Нотта, что сжирал ее не хуже Адского пламени.
Она понимала одно: или она сбежит от него прямо в Министерство, или он что-то сделает с ней, что-то страшное, и вряд ли обойдется стандартным набором заклинаний.
Этот день так хорошо начинался. Гермиона была счастлива рядом с ним, но никак не могла принять эту больную одержимость контролем над ней и ее святая святых — разумом.
Как же хорошо, что она показала браслет профессору Бабблинг, но не могла не спросить об этом и у Тео, надеясь, что это простенькие рунические цепочки созданы лишь для обмена сообщениями. Она такая наивная дура — кровавый агат сам по себе уже был опасным элементом браслета, и еще неизвестно, что делали бриллианты, потому что камни при некоторых методах обработки зельями принуждения могли менять разум человека, заставляя его делать то, что раньше он даже не думал совершить. Это как носить постоянный Империус на руке, только красивый, и ты даже не поймешь, что это принуждение.
 
Гермиона сделала вдох и снова наколдовала щит — она теперь только защищалась, у нее не было сил для нападения. Весь шок читался на ее лице, вся боль от предательства мешала думать, а физическая боль просто отвлекала.
«Неужели он не мог по-другому? Мог, но ты бы не обратила на него внимание, как старалась не обращать, когда он впервые поцеловал тебя. Ты сама виновата», — шептал ей разум, но она знала, что это не ее эмоции. Она будто снова носила на себе крестраж Реддла, который диктовал ей все мысли.
— Нотт, нет, Тео, пожалуйста, последний шанс. Просто сними его, и все будет как прежде!
Гермиона снова наколдовала щит, который тут же разбился о его заклятие.
Нотт опустил палочку и будто увидел ее в первый раз.
— Как прежде уже не будет, — он устало закурил сигарету, кидая пустую пачку на пол и убирая палочку в кобуру, но не сводя с нее взгляда, — ты ведешь себя именно так, как я себе всегда представлял: будешь слишком гордой и самодостаточной, чтобы жить так, как хочу я. Я просто хотел знать, где ты, что ты будешь со мной.
— Но нельзя так поступать, к чувствам нельзя принуждать! У нас же все получалось! Я доверила тебе свои секреты!
— Я не принуждал тебя, дура. Ты вообще слышишь меня? И я тоже доверил тебе секрет, и знаешь, милая, что ты сделала?
Она сжала палочку так сильно, что еще немного, и древко бы треснуло от давления.
— Что ты несешь?
— Я признался тебе в любви, признался, блять, в своих чувствах, стоя на коленях! — он закричал, и она всхлипнула, отшатываясь. — И знаешь, что ты сказала мне на следующий день? «Ничего не было. Забудь об этом и обо мне тоже забудь». Но ты этого, конечно, не помнишь — я бы не смог жить с таким грузом унижения, видя тебя каждый день.
— Ты стер мне память, — она ужаснулась. — Ты сумасшедший!
— Да, десять очков Гриффиндору! А теперь ты говоришь, что у нас все получалось? У нас ни хрена не получалось, пока я не решил все за тебя! Пока я не сказал тебе, что мы вместе! Почему ты просто не можешь быть паинькой? Нет ничего страшного в том, что я знаю, где ты! Я не принуждал тебя ни к чему, как же до тебя не доходит? Это просто подарок! Подарок, блядь!
Она аккуратно вдохнула и сделала шаг назад.
«Гарри, ну где же ты?»
— Нотт, так нельзя делать, это не нормально. Ты должен был спросить, хочу ли я вообще носить эту вещь.
— Я знаю. Я ненормальный, Гермиона, повернутый на тебе, — он снова сделал шаг к ней, — одержимый тобой. Вот такая правда тебе нравится? У нас все взаимно, только потому что я так сделал, потому что я не могу тебя подарить кому-то другому, потому что я…
Ей было так страшно, будто ее сейчас снова начнет пытать Беллатриса, и никто не сможет помочь.
— Это не симпатия, Тео, это даже нельзя назвать любовью. Мы еще можем все исправить, пожалуйста. Я же, правда, в тебя влюбилась. Сама. На третьем курсе. Зачем ты все это сделал?
Но Грейнджер уже не слышала ответ. Ее прервал резкий удар заклинанием по двери. Гарри медленно вошел внутрь с палочкой наготове. За его спиной растворялась выдра Гермионы, что привела его сюда.
— Гермиона, — он кивнул ей, и она побежала, несмотря на всю боль, что ее окружала.
Она бежала так долго, что думала, будто ребра вот-вот разорвут ей легкие, как тогда, когда она умирала, а ее спас… Девушка застыла, сопротивляясь браслету, чтобы наплевать на все и просто побежать обратно к Тео, простить его и жить дальше, будто ничего не произошло.
Она отказала ему? Скорее всего, она просто испугалась, а не делала это всерьез.
Но его самолюбию уже был нанесен ущерб. Она не хотела его оправдывать, но ее мозг работал, как на батарейках, складывая разбросанный пазл в единую картину.