CULVER (СИ)

О любви.
Какая тупая дура.
О каких чувствах может идти речь, если все разговоры сводились к одному и тому же?
Все их разговоры были или криками, или обсуждением старостата. Сегодня впервые, когда он спросил ее о будущем, она… она растаяла. Подумала, что ему, правда, есть дело до этого. До нее. Что она ему, правда, нравится.
Чувства только у Гермионы. У Нотта же только инстинкты.
Она бежала так долго, пока легкие не закололо от боли. Присела на корточки и закрыла глаза руками, рыдая в голос.
Почему он не сказал ничего?
Почему?
— Почему? — взвыла она, впиваясь ногтями в ладони.
— Чего ты орешь, Грейнджер?
Малфой стоял напротив и брезгливо осматривал ее сверху вниз.
— О, это ты, — рассмеялась, размазывая слезы по лицу, — мне сегодня везет, как утопленнику, — и ударилась головой о стену.
И еще раз, и еще, чтобы все мысли выбить из своей тупой башки, потому что врут заголовки газет, нагло врут: она не умнейшая ведьма современности, она тупая как пробка, она хуже Лаванды Браун, раз поверила, что Нотту от нее что-то нужно, помимо пятиминутного траха.
— Если ты решила выбить свои мозги, то делай это где-нибудь в другом месте, а не в подземельях. Иначе на нас повесят твое убийство, — хмыкнул он, рассматривая ее бледное лицо.
«Что с ней? Она же должна патрулировать с Ноттом, а не рыдать в одиночестве».
Он скрестил руки на груди и облокотился на стену, так и прожигая ее дрожащую фигуру взглядом. Она сидела в тонкой белой футболке, обхватив себя от холода руками, и светлых джинсах, обутая в странную обувь с белыми мысами. Интересный… образ.
— Проблемы в Раю?
Она резко отняла руки от глаз и уставилась на него.
— То, что ты тогда говорил на вечеринке, — просипела, — что чистокровные никогда не будут встречаться с грязнокровками и тем более жениться на них, это правда?
Гермиона смотрела на него таким больным взглядом, что его сердце на секунду сжалось. Он посмотрел себе под ноги, не зная, что ответить: сломать ее полностью или дать надежду.
— Некоторые семьи более или менее, — он прикрыл глаза, — демократичны в выборе партнеров. Но чаще всего женятся хотя бы на полукровках. У всех по-разному.
— Ясно, — шмыгнула носом, — спасибо за правду, Малфой.
Она, пошатываясь, поднялась с места и пошла дальше по коридору. Драко направился следом.
— Зачем ты за мной идешь?
— Почему твои волосы были распущены сегодня?
Они одновременно задали вопросы и застыли друг напротив друга. Гермиона снова всхлипнула, будто услышала что-то ужасное, и закрыла глаза, как будто бы пытаясь очнуться от кошмара.
Драко полез в карман и достал заколку, показывая Грейнджер.
— Я нашел это в комнате Слизерина после того, как вы с Ноттом ушли. Почему она валялась на полу? — впился взглядом в дрожащие губы.
«Ну же, скажи, что вы там делали».
— Он заставил меня, — прошептала Гермиона, смотря в серые глаза напротив, будто покрытые тонким слоем льда, на котором она когда-то поскользнулась.
— Что заставил? — спросил с нажимом.
— Распустить волосы, Малфой. Можешь оставить заколку себе. Я больше не буду ее носить.
Она пошла дальше, но он все равно двинулся следом, не понимая, что вообще она имела в виду. Заставил распустить волосы?
— И что же еще он заставил тебя сделать?
Она промолчала, ускоряя шаг, уходя дальше и дальше от него, перешла практически на бег. Но он догнал.
Гнев сочился из каждой клеточки его тела, заставляя его руки жить своей жизнью. Не видя ничего перед собой от злости, он сжал ее предплечья в болезненной хватке и уставился в заплаканное лицо.
— Что, блять, еще он сделал с тобой, что ты теперь стоишь и ревешь, как первокурсница?!
Гермиона замерла, смотря в бледное лицо и сжатые в гневе губы.
— Вот именно, — она улыбнулась с болью, — он ничего не сделал, ничего не сказал ему, понимаешь? — она облокотилась на его грудь, прижимаясь лбом к форменной рубашке. — Я просто грязнокровка, — рассмеялась, пока его пальцы скользнули вверх по ее руке к плечам, — я даже не достойна похода в Хогсмид. Скажи мне, Драко, — подняла полный печали взгляд на него, — я достойна свиданий?
 
Его мозг просто отключился, когда она назвала его по имени таким ласковым, хриплым шепотом. Ее медовые глаза ярко блестели от слез, под пальцами прощупывались острые косточки плеч, а длинные ресницы слиплись стрелками в уголках глаз.
Он, не чувствуя пол под собой, наклонился к ней ближе и поймал ее вдох своими губами.
— Достойна, — прошептал.
Он медленно, еле касаясь, поцеловал ее влажные соленые губы, целомудренно, без языка, и прижал к себе.
— Что ты, — она дернулась, но он не отпустил, — ты такой же, как он, отпусти меня!
Малфой стоял оглушенный, как под заклятием. В висках бился пульс, он не понимал, что он делал.
«Ты же просто хотел ее трахнуть. Какие достоинства, какие свидания».
Нет, ей и так досталось, он не будет делать хуже. Он не Нотт.
— Тебе тоже будет стыдно! Зачем вы со мной так поступаете? — снова заплакала, опуская лицо. — Зачем вы так со мной? Я же… живая, — и Драко сильнее обнял ее, будто закрывая от всего мира.
Его трясло, ее тоже. Стоять с ней вот так обнявшись было волшебно. Мерлин, он не обнимался с девушкой просто так с курса третьего, а теперь стоит в темноте подземелий и прижимает ее лохматую голову к своей груди. Он сумасшедший. Его, видимо, знатно контузило на войне, а он и не заметил, жил себе спокойно, пока одна прекрасная грязнокровка не решила уткнуться влажным носом прямо в его гулко стучащее сердце.
— Малфой, — Гермиона отодвинулась и усмехнулась, — ад покрылся льдом прямо сейчас. Ты меня утешаешь.
«Блять, нет, назови мое имя, пожалуйста, я же не вынесу твое холодное «Малфой» теперь».
Не после того, как его пробило ознобом от звука ее голоса.
— Ты пойдешь со мной в Хогсмид на выходных, Гермиона Грейнджер? — спросил он и замер. — Как друзья, конечно, — быстро добавил, боясь отказа, — просто… мне не будет с тобой стыдно, даже если подумают иначе. И если ты захочешь, то…
Он не договорил. Она рассмеялась, и Драко подумал, почему он раньше не слышал этого прекрасного звука.
— Я согласна, Драко Малфой.
Он отпустил ее, сжав напоследок плечи.
— Держи, — протянул ей платок и расслабленно откинулся на стену. — Может, объяснишь, почему ты плакала?
Она вытерла лицо и устало вздохнула, направляясь к Башне старост. Гермиона промолчала, а он не стал давить. Около входа в гостиную старост сидел Нотт и устало курил сигарету.
— Доброй ночи, — кивнул Драко и решил уйти, понимая, что точно будет лишним, хотя уходить категорически не хотелось. — Увидимся завтра.
Нотт молча смотрел в ее заплаканное лицо и выдыхал кольца дыма.
— Почему убежала?
Поднялся, отряхивая пепел с брюк. Под ногами валялось с десяток окурков.
— Не делай вид, будто тебе интересно, — она произнесла пароль, но картина молча покачала головой. — Что за? Ты поменял пароль?
— Слишком много людей его знают, а я бы не хотел, чтобы нас тревожили, — пояснил он, подходя ближе.
— И какой новый пароль?
— Калвера, — портрет бесшумно открылся, впуская их внутрь, — нейтронная звезда, самая близкая к Земле.
Гермиона не хотела с ним разговаривать, решив, что найдет информацию о ней сама.
— Тебе было больно? — не выдержал Тео, наблюдая за ее напряженной спиной.
— Да, — она развернулась, в глазах блестели слезы. — Мне чертовски больно.
Его зрачки расширились от звука ее дрожащего голоса, он как сумасшедший впитывал ее слова, растягивая губы в улыбке, но она этого уже не видела, захлопывая дверь в собственную спальню.
«Малышка, поверь, тебе еще не было больно. Больно будет немного позже. Просто потерпи, и я сломаю тебя до конца. Никто не поможет, никто не узнает, ты никому не сможешь рассказать — у тебя буду только я. И ты полюбишь меня так же сильно, как я тебя».