И уйти в закат (СИ)

— Доброе утро, синьорина Роберта.
— Доброе утро, Мигель, — сказала я, поворачиваясь в его сторону.
Мигель — бродяга, который часто ночует на этом пляже, мы здороваемся, и иногда я подкидываю ему мелочь. Ему за семьдесят, он худой, загорелый практически до черноты, и он любит развлекать туристов своими байками о бурной молодости. Я слышала уже три или четыре истории, но старожилы говорят, что их гораздо больше, и он ни разу не повторялся.
А то, что его зовут, как моего бывшего врага, так это просто совпадение, и оно даже не казалось мне зловещим. Мигель — имя довольно распространенное.
Он прищурился и посмотрел на небо.
— Сегодня будет прекрасный день, — сказал он. — Еще один прекрасный день в этом прекрасном месте.
— Ты не отсюда, да?
— Как и вы, синьорина Роберта, — он улыбнулся, продемонстрировал мне полный набор ровных, слегка пожелтевших зубов, а потом снова задрал голову вверх. — Многие приезжают сюда в поисках этого неба. Этого океана. Этого пляжа. Этого покоя. Я нашел все это очень давно, так что, наверное, уже можно сказать, что я отсюда. По крайней мере, уезжать я не собираюсь.
А еще Белиз не выдает преступников. Никому.
И в городе есть свой «Континенталь», и пару дней назад я видела Мигеля возле служебного входа. Впрочем, может быть, он просто выпрашивал остатки продуктов у вышедших покурить поваров.
— Жаль, что у меня нет таких же конкретных планов на будущее, — сказала я.
— Это прекрасное место, чтобы жить, — сказал он. — И прекрасное место, чтобы ждать. Дайте себе время, синьорина Роберта, и планы у вас обязательно появятся.
***
Пистолет Грега дал осечку.
Если учесть, что агенты ТАКС пользовались дорогими, навороченными и супернадежными пистолетами, шансов на это был один на миллион, и Грег сам не ожидал, что такое может произойти. А вот поди же ты…
Реджи взмахнул мечом. Грег шагнул к нему, сокращая дистанцию и отбивая первый удар бесполезным пистолетом, а потом они сошлись, обменялись несколькими ударами, и Реджи выронил свой клинок.
Мне трудно было следить за происходящим, потому что для этого надо было держать поднятой голову, а шея с этой задачей уже не справлялась. Я уронила голову на землю и некоторое время могла наблюдать только за их ногами, а потом в поле моего зрения появился Грег.
В смысле, он упал на землю, и из груди у него торчал нож.
Реджи склонился надо мной.
— Как ты, Боб?
— Пока еще здесь, — собственный голос звучал для меня откуда-то издалека. — Но не думаю, что это надолго.
Реджи вытащил шприц из моего бедра, взял под руки, установил в относительно вертикальное положение, а потом взвалил меня к себе на плечо.
— Ох…
— Прости за способ транспортировки, Боб, но мне нужна хоть одна свободная рука, — сказал он.
***
Я вручила Мигелю завалявшуюся в кармане мелочь, и он побрел вдоль полосы прибоя.
Мне, наверное, тоже пора.
Я поднялась на ноги, отряхнула шорты от песка, поправила темные очки, подхватила босоножки левой рукой (правая до сих пор не была способна даже на это) и двинулась в сторону города. Реджи арендовал для нас домик на окраине. Совсем небольшой, всего с одной спальней, но нам хватало.
Зато там была уютная веранда и небольшой сад.
Покинув территорию песка, я сполоснула ноги под импровизированным душем, резервуаром для которого служила ржавая бочка с нагревающейся под лучами солнца водой, надела босоножки и прибавила шаг.
Перед тем, как пойти домой, я забежала в небольшую пекарню на углу, купила там два стакана кофе и несколько свежих булочек, поскольку решила, что я в заслуженном отпуске и какое-то время могу не думать о фигуре.
***
Я смутно помню остаток той ночи и весь следующий день.
Сознание то включалось, то выключалось, и то, что я запомнила, частично происходило на самом деле, а частично наверняка было порождением моего навеянного лекарствами бреда.
 
Больше всего я тогда боялась, что Грег вколол мне не просто снотворное, и что после того, как я засну, снова появится ничего не соображающая в происходящих событиях шестнадцатилетняя девочка. Но, видимо, для достижения этого эффекта требовался куда более сложный коктейль медицинских веществ, а может быть, и еще какое-то воздействие, которое невозможно было воспроизвести в полевых условиях.
Реджи не всегда хватало одной свободной руки, и он пару раз сгружал меня на землю, чтобы заняться нашими преследователями всерьез. Я не видела, с кем он дрался, с сектантами или со спецназом ТАКС, да это меня тогда и не особо интересовало.
Потом мы какое-то время шли вдоль рядов кукурузы, и моя голова болталась в такт его шагам. В конце концов мы наткнулись на одиноко стоящий в полях черный «эскалейд» агентства, за рулем которого восседал Стивен Прайс.
Не знаю, что на него больше подействовало, моя кривая улыбка или направленный на него пистолет Реджи, но Стивен уступил нам машину и затерялся где-то в кукурузных полях, а мы доехали до ближайшего городка и пересели в «фантом».
Эта часть воспоминаний кажется наиболее бредовой, потому что откуда бы посреди Алабамы у Реджи мог взяться «роллс-ройс»?
Днем, уже в каком-то другом штате, Реджи сходил в строительный магазин и притащил оттуда здоровенные, в половину моего роста, кусачки, при помощи которых освободил мои лодыжки от остатков цепей. Еще я помню, что он все время заставлял меня пить как можно больше жидкости.
И что мне все время хотелось спать.
Окончательно воздействие того лекарства прошло только следующей ночью. Я проснулась на заднем сиденье уже не «фантома», а какой-то другой машины, подняла голову и увидела силуэт Реджи на фоне ночного неба и лобового стекла.
— Привет, Боб, — сказал Реджи.
— Привет, Проф, — сказала я.
***
Мы выбирались из страны длинными, запутанными окольными путями, а в Белиз прибыли по морю, внутри грузового контейнера, и в общей сложности дорога заняла почти месяц, и нам однажды даже пригодились мои фальшивые документы, которые передал специальный агент Джонсон. А наличность вообще никогда не бывает лишней, и по пути пришлось потратить больше половины того, что было в сумке. Это не считая тех денег, что были у Реджи.
В день прибытия он снял для нас небольшой домик, в котором была всего одна спальня, но нам этого хватало, и первую неделю все было хорошо.
Пока не случилось сегодня.
Когда я вернулась с утренней прогулки, он уже проснулся. Он ждал меня на веранде, сидя в плетеном кресле и закинув длинные загорелые ноги на невысокое ограждение.
— Привет, — сказала я, ставя свои покупки на стол и усаживаясь в соседнее кресло.
— Привет, — сказал он.
— Я принесла кофе.
— Ты лучшая, Боб, — сказал он. — Но нам надо поговорить.
Я тоже считала, что пришло время поговорить, и у меня было, что сказать, и я никак не могла решиться, но такое начало все равно не предвещало ничего хорошего.
— Угу.
Мы глотнули кофе. То, что Реджи потребовалось столько времени, чтобы собраться с мыслями, тоже ничего хорошего не предвещало.
— С тех пор, как я вышел из комы, я был одержим одной только мыслью, одной идеей, — сказал Реджи. — Я должен был спасти тебя. Эта идея доминировала все последние годы. Все, что я делал, я делал для ее воплощения. Ею были продиктованы все мои действия. Словно я стал механизмом, созданным для решения только одной задачи, и эту программу вложили в мою голову еще на этапе конструирования. Мне часто об этом говорили, да я и сам это понимал, но ничего не мог с этим поделать. Теперь, после того, что ты рассказала мне о Хэме и о моем «чудесном» спасении, я думаю, что именно он это сделал.
— Я его о таком не просила, — сказала я.