Мальчишник. Райское наслаждение

— Ты можешь быть такой мелочной? — не поверила я.
— Такой эгоистичной, — поправила Лада, отводя взгляд.
— Раньше у нас не было подобных прецедентов. Мы никогда не делили мужчин.
— Мы и сейчас этого не делали.
— Я тебя не понимаю. Думала, что понимаю, а сейчас…
— Все когда-нибудь случается впервые, — философски изрекла Лада. Она постепенно приходила в себя. Слезы высохли, в движениях не было нервозности. — Я — стерва. Ты прекрасно знаешь об этом, я — тем более. Варя — периодически напоминает. Что же в этом нового? Разные проявления стервозности, и только.
Мне показалось, она наговаривает на себя, чтобы скрыть истинную причину своего неожиданного выпада. Но мне не хотелось отметать вариант ее ревнивого отношения к невниманию в собственный адрес. Это лучше, нежели мои фантазии на тему Лады и Левы. Но я не собиралась отказываться от моих подозрений. Узнаю у Варьки. Я не уверена, что это удастся, но попытаться решила. Итак, есть два очень важных вопроса, которые требовали разъяснения моей всезнающей подруги.
— Ладно, проехали, — миролюбиво согласилась я.
— Пойдем, я покажу тебе картину, которая понравилась мне больше всего, — защебетала Лада, переводя разговор. Она снова была главной, хотя я лишь сделала неудачную попытку поменяться местами. Нет, мне хорошо на своем. Пусть все остается, как было всегда.
— Пойдем, Леонидовна. Просвещай.
Я, конечно, согласилась, но все то время, что мы провели у картины со странным названием «Полет внутрь», боролась с ощущением, что все это происходит не с нами. Это не мы, а наши двойники решили сходить на выставку Тараса Звягина и чуть не поссорились из-за несуществующей проблемы. Я подумала, что как бы долго мы ни дружили, истинная сущность каждой из нас за семью замками. Мы ведем себя друг с другом определенным образом, выстраиваем схемы, модели поведения. Мы прячем свое истинное «я». Мое «я» рвалось домой, потому что даже окруженная таким количеством народа я чувствовала себя абсолютно одинокой, потерянной, чужой. Сегодня Ладуся не подействовала на меня как обезболивающее или, на худой конец, — успокоительное. В душе кровоточила рана, голова раскалывалась от вопросов, остававшихся без ответа.
Наверное, это символично, что Лада подвела меня к «Полету внутрь». Мне нужно именно это: заглянуть глубоко в себя, разобраться со своими сомнениями, проблемами, комплексами. Я искоса глянула на Ладу: интересно, случайно она подвела меня к этой картине или таким образом дала понять, что чувствует мое настроение? И я снова испытывала к своей лучшей подруге самые теплые чувства. Я была благодарна ей за недосказанность, за резкость, за ревность. Меня переполняла гордость, что такая удивительная женщина дорожит моей дружбой и пытается сделать мою жизнь лучше. В сущности, все мы эгоисты. Обычные люди, мы ищем проблемы там, где их нет, яростно или обреченно стремимся их решать. Я принадлежу к самокопателям-самоистязателям. И я в который раз обрадовалась тому, что рядом со мной совершенно другая женщина. Иная. В чем-то мы — антиподы, и, может быть, поэтому нас так тянет друг к другу. Мы так дружны.
Лада тронула меня за рукав моей воздушной блузы:
— Ты не слушаешь меня, — укорила она. На ее лице играла улыбка.
— Я тебя обожаю, — я сжала в ладонях кончики ее пальцев.
— И я тебя, Платоновна, но, пожалуй, пора, — вздохнула Лада.
Она решила, что попытка развлечь и отвлечь меня потерпела неудачу. Никогда и ни за что она не признается в этом, но выберет совершенно иной способ встряхнуть меня. Я читала это в ее глазах. За годы нашего общения я научилась понимать ее без слов. Быть может, сказывалось влияние Варьки. Вот уж кто видит все, как на рентгене. Для нее очевидно даже то, что нам, простым смертным, вовсе не ясно. У нас уже интересный симбиоз: каждый сосуществует в области влияния другого, находя в этом нечто необходимое для собственной благополучной жизни. Я не могу без Лады, Лада — без меня, Варька — это самый любимый, самый ранимый и почитаемый человечек в нашей неразлучной тройке. Она невероятным образом умудряется лавировать между нами, внося гармонию в каждодневную суету. Я считаю, что мы подпитываем друг друга. Говорят, это невозможно, а вот у нас получается.
 
Мы попрощались с Тарасом. Лада оставила ему визитку. Она — хозяйка нескольких косметических салонов «Феникс» и этим гордилась. А я, домохозяйка с высшим образованием и знанием трех иностранных языков, с завистью подумала, что мне в жизни не хватает подобного кусочка картона. В нашем мире это — информация о твоих достижениях. Короче — твоя визитная карточка, а мне нечего написать, разве только перечислить иностранные языки, которыми я когда-то владела. Грустно…
  
SHAKE’AHEM, БЭЙБИ!
 
Лада даже не предполагала, как глубоко задела меня тем, что небрежно протянула Тарасу свою визитку. Я усмотрела в этом скрытую демонстрацию превосходства. Так ведь я и так все понимаю, зачем же лишний раз мордой в грязь? Мы вышли из выставочного зала, и я тут же выразила Ладе свое негодование. Она ошарашено вскинулась и остановилась. Чуть склонив голову набок, вперила в меня пронизывающий взгляд. Наверное, от шампанского в глазах ее плясали чертики. У меня мурашки побежали по коже. Я пожалела, что высказала свое недовольство.
— Вася, не пытайся убедить меня в том, что ты сказала это от души, — Лада достала из сумочки пачку «More». — Покурим?
— Да, только не здесь, — я предложила пройтись до парка. Благо, до него пять минут неспешной ходьбы. Я уже забыла, когда в последний раз гуляла по его аллеям.
— Хорошо.
Лада шла рядом. Я поняла, что она не в восторге от этого вечера. Мои опасения подтвердились, едва мы присели на первую попавшуюся скамеечку. Напротив нас гордо возвышался величественный памятник Шевченко. Мой взгляд скользил по ухоженной клумбе, зелени деревьев. За широкими стволами и раскидистыми верхушками скрывалось серое здание оперного театра. Но Лада не дала мне вдоволь наглядеться на картину щедрого лета, насладиться ароматами вечернего парка. Предупреждая мое недовольство, она решила взять инициативу в свои руки. Как всегда.
— Что произошло после того, как я положила телефонную трубку и до того момента, как мы встретились у входа на выставку? — спросила Лада, выпуская дым изо рта.
Я завороженно смотрела на серое колечко дыма, которое вытянулось и неподвижно зависло в воздухе. Оно почему-то напомнило мне огромную булавку для галстука. Мои глаза отказывались верить увиденному. Воображение, подогретое шампанским, нарисовало то, что стало причиной всех злоключений сегодняшнего вечера. Но я дала себе слово ни за что не рассказывать Ладе о случившемся. Во-первых, я не знала, как об этом рассказать. Скорее, в шутливой форме, потому что иначе мой рассказ смахивал на бред женщины с, мягко говоря, неустойчивой нервной системой. Подобное меня не устраивало. Во-вторых, я хотела бы обсудить ночное происшествие с Варькой. Она — единственный человек, которому я могла довериться, не опасаясь быть осмеянной. Лада уж слишком критична, особенно, если это касается меня. Мне сейчас меньше всего хотелось быть ужаленной ее острым язычком. К тому же я полагала, что в ответ на мои излияния она начнет излагать свою теорию о главенстве секса и удовольствий в нашей жизни. Это могло стать последней каплей, потому что ни секса, ни удовольствий у меня давненько не наблюдалось. Поэтому я молчала, разминая коричневый столбик сигареты. И вдруг я поняла, что просто ищу причину, чтобы не откровенничать с Ладой. Никогда еще она не была так далека. Я решила, что бывают времена, когда даже самой лучшей подруге лучше не знать о том, что творится у тебя на душе.
— Мы перестали друг другу доверять? — обиделась Лада. — Мы уже не подруги?
— Теперь твоя очередь говорить глупости? — спросила я.
— Ладно, как знаешь, — быстро сдалась Лада. Подозрительно быстро, учитывая ее характер. Она решила не наезжать на меня сразу, а дождаться более удобного случая, в уверенности, что он вот-вот представится.