Зимний Фонарь (СИ)

— Нет, — отказывается она, — я так не могу.
Снимает с плеча дробовик.
— Нази… Пожалуйста.
Просьба остаётся неуслышанной. Несколько мгновений Корвин провожает девушку взглядом. Над городом сгущается ненастье. Тоскливо завывает ветер. Когда снег усиливается, мужчина ныряет во тьму.
Шаги эхом разносятся по опустевшему Дому. Когда Лайне и Рейст врываются в концертный зал, то не обнаруживают ничего, кроме пары перевёрнутых столов. Витрины, как и сами выставочные экспонаты, целы; также в сохранности и книжные стеллажи, размещённые в сторонах от прохода. По полу стелется густой туман — просочившаяся сквозь оконную раму элегию.
— Эли? — робко подаёт голос девушка.
Она делает несколько шагов вперёд. Под ногами хрустит бумага. Наклонившись, Анастази видит те самые агитационные листовки. Лежавшие прежде среди тематических брошюр, они практически истлели. Тревожно озираясь, Корвин заходит следом. Двери за ним самовольно закрываются. Щёлкает замок. За скрипом половиц этого никто не слышит.
Вторженцы несмело проходят внутрь зала. Не замечают, как рассеивающийся туман концентрируется за их спинами и принимает облик женщины. Бинты, покрывающие изувеченное манифестом тело, плавно переходят из одеяний в волосы — концы их извиваются точно змеи. Лицо отречённой вытягивается по форме птичьей головы; из клюва капает погонь.
— Осторожно! — Внезапно боковая дверь кладовой открывается, и на пороге появляется Элиот. — Сзади!
Посредник оборачивается. Лицом к лицу сталкивается с птицеподобной женщиной. Несколько мгновений та смотрит на него. Склоняет голову набок. Корвин теряется, когда видит пустые глазницы. Не Царевна, но схожей природы.
Вцепившись в горло Корвина, отречённая швыряет его в сторону сцены. Опорная стена трюма разлетается в щепки — мужчина не сразу приходит в себя. Тогда немёртвая поворачивается к Анастази. Та испуганно пятится. Натыкается на закрытую дверь.
Кадильница от близости отречённой раскалывается: уголь замерзает.
— Ты правда думала, — обращается к ней андера и, приближаясь, расправляет плечи, — что это остановит меня, даже если смерть не смогла?
В порыве отчаяния Анастази швыряет в немёртвую остатки кадильницы. Отречённая ловко уворачивается. Только после девушка берётся за оружие. Руки её дрожат.
— Почему ты хочешь убить нас?
— Убить? — с наигранным удивлением переспрашивает незнакомка и тыльной стороной ладони проводит по щеке вестницы. К удивлению последней, прикосновение не причиняет вреда. — У каждого из вас был шанс оставить этот город, но вы выбрали остаться… вы уже мертвы.
Внезапно гремит выстрел. За ним следует второй. Несколько пуль летит в отречённую: одна задевает плечо и падает ледышкой, другая проходит сквозь туман расплывшейся материи и впечатывается в стену. Всего в паре сантиметров от Анастази. Девушка едва успевает отвернуться от летящих в неё осколков штукатурки.
— Корвин Рейст, — растекающимся в эхо голосом обращается к тому отречённая. Она неумолимо движется на его. Тело её при этом неестественно удлиняется — так, будто изображение растягивают в высоту. Пальцы заостряются до когтей. — Я долго тебя искала.
— Серьёзно? — хмыкает мужчина и поднимает ствол. — Что-то я в этом сомневаюсь.
Стреляет. Успевает сделать несколько выстрелов, прежде чем немёртвая добирается до него. Выбивает оружие. Окропляет посредника сочащимся из ранений дымом — кожа некрочтеца губкой впитывает субстрат.
Анастази тем временем заряжает дробовик. Вставляет патроны и, взмахом руки вправив ствол, пытается прицелиться. Материальность отречённой вновь нестабильна; женщина зажимает Корвина в углу. Без права на выход… и ошибку. Прищуривая глаз, вестница зажимает спусковой крючок. Дробь незначительной крошкой касается андеры, и она с шипением подаётся назад.
— Корвин! — взывает к замешкавшемуся мужчине Анастази. Опомнившись, тот тянется за потерянной винтовкой. — Быстрее!
Андера медленно разворачивается. Пытаясь пошевелить раненой рукой, издаёт сдавленный хрип.
Тем временем Элиот вылетает из кладовой. Прошмыгнув мимо поваленных стеллажей, резко останавливается. Примечает в углу стагетскую пушку. Рядом — ядра, сокрытые стеклом. Парень локтем пытается его разбить, но лишь ударяется. Тогда он отчаянно хватается за книжный стеллаж и толкает. Тот кренится. Опрокидывается. Витрина с ядрами разбивается.
 
Голыми руками Элиот хватает ядро. По демитировому стеклу импульсами расползается живое тепло; сердцевина загорается золотистым светом. «Второе Солнце», что заточено внутри, начинает стремительно разрастаться. Анастази замечает свечение. Стремглав бросается на помощь. Подхватывает снаряд с другой стороны. Вместе близнецы забрасывают его в канал.
Не сговариваясь, выталкивают лафет в проход. Станковые колёса скрипят. Наконец, когда пушка занимает позицию, откуда-то из карманов Элиот достаёт зажигалку. Поджигает фитиль.
Залп.
В полёте пушечный снаряд разлетается на мириады пылающих частиц. Корвин едва успевает уклониться, как фрагменты ядра вгрызаются в немёртвую плоть. Череда незначительных вспышек разрушает женский стан: сгустки струящегося дыма обращаются камнем. Немёртвая успевает сделать несколько шагов, прежде чем её тело рассыпается.
— Она… Она точно не была человеком, — выдохнув с облегчением, отмечает Анастази. — Что это за отродье?
— Если вас когда-нибудь интересовало, — пытаясь отдышаться, отвечает Рейст и встаёт на ноги, — что было бы, обладай пограничные самосознанием — получите и распишитесь. Отречённые. Раньше я с ними не сталкивался, но говорят, что они способны управлять своей… физической формой. Думаю, сейчас мы все в этом убедились.
— Это что-то типа суперспособностей?
— Если смерть можно назвать таковой, — уклончиво отвечает Рейст. Анастази его робко дополняет:
— И удачное стечение обстоятельств — это же было в твоих «Душах». Случайность… Хм… Что это? — интересуется вестница, поднимая из кучки пепла оплетённый змеями крест. От прикосновения вставленные в него камни едва загораются. — Случайно не один из монотеистических символов?
— Странно, — оживая, неуверенно отмечает посредник. — Никогда бы не подумал, что демиборцы совместимы с какой-либо религией.
— Нет-нет, это непросто крест… Это ключ! Я-я уже типа видел такое.
— Учитывая, что ты буквально из Детей Стагета, не вижу в этом ничего удивительного. Ты же был почитатель в прошлом году?
— И в прошлом, и в позапрошлом, и… должен был в этом, — откашлявшись, отвечает Элиот. После формального знакомства с Рейстом он спрашивает: — Как вы узнали, где я?
Анастази неуверенно отводит взгляд. Кажется, она всё ещё не верит, чтоб собственными глазами видела Царевну.
— Я получила твоё сообщение и…
— Только одно? — уточняет брат, и близняшка поднимает на него удивлённый взгляд. — Так и знал, что другие не отправятся. Расслабься, в них всё равно не было ничего важного. Спасибо, что вернулись за мной.
— Нас привела сюда Царевна, — меж тем рассказывает Корвин и, с ухмылкой глянув на стушевавшуюся вестницу, добавляет: — Кажется, кто-то очень не хочет, чтобы ты погиб здесь.
— Ну, я тоже видел её… Странно, что она хотела меня… спасти, типа.
— В этом как раз нет ничего странного, — отзывается вестница и, устало касаясь виска, на мгновение прикрывает глаза. — По легенде она помогает тем, кто чтит историю — подлинную историю, а ты был стагетским почитателем… не лучшим, конечно, но был.
Едва Элиот возмущённо открывает рот, как внимание привлекает Рейст:
— Надо уходить, — настороженно глядя в сторону разорвавшегося пушечного снаряда, говорит он. — Если ещё хоть ненадолго задержимся, то облучимся настолько, что даже реминисценография не поможет.
 
Эпизод второй
Балтийская Республика: Линейная
площадь Кюхельбекера
12-31/994
Когда они выбираются из Дома культуры, на улице вовсю бушует вьюга. Ветер сиреной завывает над поражённым городом. Холод, обжигающе смертельный, непримиримо окутывает выживших. Тёплая одежда, равно как и респираторы, бессильны перед ним.