Шаровая молния 2 (СИ)

Южнее танки Гота сумели продвинуться почти до Белого и Ярцево, так что над Смоленском, где, говорят, уже не осталось ни одного целого дома, с севера нависла угроза охвата. Ещё южнее линия фронта проходит через Рославль, Клетню и Стародуб, приблизившись к Брянску всего на семьдесят километров. Но сил для прорыва к городу или, как было в другом 1941-м, на юг, отрезая Юго-Западный фронт, у Гудериана нет. Да и двигаться навстречу его «роликам» некому.
6-я армия Паулюса вышла к Киевскому укреплённому району. Его старые оборонительные сооружения принялись восстанавливать и повышать глубину обороны ещё с мая, так что есть надежда задержать гитлеровцев под стенами украинской столицы надолго. Тревожило Николая лишь то, что остатки танковых дивизий Клейста, усиленные взятыми во Франции трофеями, также, как и в известной ему истории, пытаются отрезать советские 6-ю и 12-ю армии от Днепра. Уже оттеснили от сданной с боями Винницы в район Умани. Одна надежда на то, что 19-й механизированный корпус Рокоссовского, выводившийся на пополнение, и теперь переброшенный в район Черкасс, сможет дать Клейсту достойный отпор. Ведь Константин Константинович, заезжавший в Москву, рассказывал полковнику Филиппову, что теперь у него основную массу бронетехники составляют сталинградские Т-34 и челябинские КВ-1С, «скоростные», более надёжные, чем машины 1940 года выпуска.
Дунайский плацдарм пришлось оставить. Как и Молдавию в целом. Так что на самом юге фронт проходит по Днестру, и на нём затишье: румынская 4-я армия понесла за два с половиной месяца боёв такие потери, что пока не помышляет о наступлении на Одессу. Зато 3-я совместно с немецкой 11-й переправилась на левый берег в верховьях этой реки и уже вышла к Южному Бугу. Армии Черевиченко и Смирнова пока сдерживают их натиск, но силы явно не равны, и отступать им ещё придётся, если часть войск Шоберта не развернут в сторону Умани.
Отужинал Константин Константинович и с домочадцами Николая. Не один, вместе с женой Галиной и дочерью-школьницей Юлией, чем сделал очень толстый намёк Анастасии Кирилловне на то, что в семейной жизни генерала всё в порядке. Это, конечно, впоследствии не помешает Рокоссовскому закрутить роман с военврачом полевого госпиталя, но случится сие уже под конец войны. Так что придётся матери Киры оставаться лишь почитательницей военного таланта будущего маршала…
Кстати, об адюльтерах. Вернувшись в Москву, Николай разыскал место работы и место жительства Галины Финберг. Про главк она соврала. На самом деле, работала инженером-конструктором в артели, освоившей выпуск аппаратов переливания крови (ещё один «привет» от сети запущенных с подачи Демьянова патентных бюро на Западе). Но поскольку с началом боевых действий спрос на продукцию артели возрос, действительно не бедствовала. Но крупный денежный перевод на её имя Николай отправил: по дочке Валечке и предыдущим детям знает, насколько быстро на детях «горят» одежда и обувь.
Сказалось приближение фронта и на жизни москвичей. После первых авианалётов на столицу, начавшихся сразу после его отъезда на ракетный полигон, была введена обязательная светомаскировка, и теперь ночная Москва освещалась только фарами редких автомобилей. Да и вообще город разительно изменился за счёт того, что многие здания обросли фальшивыми надстройками, сделанными из фанерами. А булыжники Красной площади разрисовали так, что с воздуха она выглядела кварталом с жилой застройкой. Получили фанерную «обшивку» и многие памятники, другие просто обложили мешками с песком для защиты от осколков бомб. В городе стало ещё больше военных, на крышах домов появились зенитные точки и прожекторные установки, в небо по ночам поднимались аэростаты заграждения. А иногда и бухали взрывы бомб, сброшенных с единичных прорывающихся к городу немецких бомбардировщиков: первые два массированных налёта на Москву, как и «в прошлый раз», привели к огромным потерям авиакорпуса Рихтгоффена, и теперь бомбить советскую столицу посылали не сотни самолётов, а один-два штаффеля.
 
В один из таких вечеров, когда по небу рыскали лучи прожекторов, на домашний телефон квартиры Демьяновых позвонил Аркадий Шварц. Его фронтовая концертная бригада вернулась в город, и он решил связаться с «идейным вдохновителем» создания их оркестра.
Встретиться с ребятами удалось лишь через два дня, и Николая поразило, насколько изменился Аркаша. И он, и Клава были в «полувоенной» форме. То есть, в гимнастёрках, галифе и сапогах, но без знаков различия.
— Сгорели наши концертные костюмы, — пояснила Клавдия. — Грузовик, в котором ехали, поджёг «мессер». Так всё и сгорело: и костюмы, и часть инструментов. Мой аккордеон тоже. Вот и пришлось возвращаться в Москву.
— Ребята хоть не погибли?
— Фёдор и Леонид. Помнишь Розу, что у нас появилась перед концертом в Парке Горького? Осколком бомбы перебило руку, пришлось ампутировать, — стало ещё более жёстким лицо Аркадия.
Кошмар! Николай вспомнил эту хрупкую девчушку с проникновенным голосом, певшую про Ассоль, подняв над головой алую косынку. Не сломает ли её это, ведь такие травмы женщины воспринимают куда более болезненно, чем мужчины?
Он вынул из планшетки листок бумаги и принялся строчить на нём огрызком карандаша:
 
 
Ах, война, что ж ты сделала, подлая?
 
Стали тихими наши дворы.
 
Наши мальчики головы подняли,
 
Повзрослели они до поры.
 
 
 
На пороге едва помаячили
 
И ушли за солдатом солдат.
 
До свидания, мальчики. Мальчики,
 
Постарайтесь вернуться назад.
 
 
 
Вы не прячьтесь, вы будьте высокими,
 
Не жалейте ни пуль, ни гранат.
 
И себя не щадите, но все-таки
 
Постарайтесь вернуться назад.
 
 
 
Ах, война, что ж ты подлая сделала,
 
Вместо свадеб — разлуки и дым.
 
Наши девочки платьица белые
 
Раздарили сестрёнкам своим.
 
 
 
Сапоги — ну, куда от них денешься? -
 
Да зелёные листья петлиц,
 
Вы наплюйте на сплетников, девочки,
 
Отвернитесь от их пошлых лиц.
 
 
 
Пусть болтают, что верить вам не во что,
 
Что идёте войной наугад.
 
До свидания, девочки. Девочки,
 
Постарайтесь вернуться назад.
 
 
Не обеднеет сынок-барчук тагильского «хозяина» из-за того, что его песню будут петь другие ребята, реально видевшие, что такое война!
— Музыку напишешь сам, — распорядился Николай. — И я очень тебя прошу: сделай так, чтобы её исполняла именно Роза, когда выйдет из госпиталя. Ты ведь не передумал выступать в составе фронтовой концертной бригады?
Даже намёк на такое явно оскорбил Шварца.
— Не передумал! А вот Клава останется дома. И не возражай! Я не хочу, чтобы моя беременная жена снова попала под бомбёжку или артобстрел!
— Так вас можно поздравить?
Аккордеонистка-самоучка покраснела.
— Нас командир полка, в котором мы выступали, расписал…
  
52
 
Октябрь, последние дни перед началом распутицы, которая остановит махину вермахта на целых две недели. «В прошлый раз» она застала немцев уже почти перед самой Москвой. Ведь, насколько помнил Николай, 15 октября, когда полили проливные дожди, был отдан приказ об эвакуации столицы, вызвавший панику в городе. А сейчас, наконец-то захватив Смоленск, Группа Армий «Центр» вынуждена сделать оперативную паузу, чтобы подтянуть резервы перед решающим (как считают в германском штабе) броском на восток.