The Мечты. Соль Мёньер (СИ)
Звонившей.
Жюли.
Сомнений не возникло. Вряд ли у Шефа много знакомых Жюли. Значит, бывшая. Нет, не просто бывшая. Бывшая невеста. И значит, они общаются. Плоды цивилизованного общества: давай останемся друзьями? Или…
Таня перестала улыбаться, а внутренний голос, минуту назад вещавший про привычку, самодовольно фыркнул: «Ну и какая тебе разница?!» Телефон давно уже перестал звонить, а Татьяна все пялилась на него, пытаясь ответить самой себе на этот вопрос.
Есть ли разница.
Вот только яркий солнечный свет из-за окна резко потускнел, и праздничное убранство зала показалось унылым и безвкусным.
Реджеп, как и обещал, примчался обратно очень быстро. В минуточку, конечно, не уложился, но заявился через пять кругов минутной стрелки на больших напольных часах с боем, расположенных совсем недалеко от их столика. Он шел, улыбаясь ей и широко шагая, сунув руки в карманы джинсов. Чтобы, приблизившись, заявить:
- У них перед Новым годом бедлам не хуже, чем у нас.
- А нам пора возвращаться в собственный, - Таня глянула на часы, поднялась из-за стола и деловито сообщила: - У тебя телефон звонил.
- Ага, - рассеянно согласился Шеф, не глядя, взял трубку и сунул в карман. – Тебе понравилось тут?
- Симпатично, - кивнула она.
- Значит, надо повторить!
Но, как известно, в жизни повторяется многое. Жизнь – она вообще циклична. И хотя в народе принято говорить, что прошлого не догонишь, а от завтра не уйдешь, никто не знает рецепта от того, что делать, если именно прошлое гоняется за человеком, так и норовя пробраться в грядущее, даже когда этого совсем не хочется. Да и в голову не приходит!
Так и Реджеп Четинкая возвращался с Татьяной-ханым в «Соль Мёньер», ни капли не подозревая, какое будущее со взрывом из прошлого готовит ему злой рок. А все лишь потому, что иногда неплохо бы и взять трубку. Или хотя бы прочитать сообщение в мессенджере, чтобы успеть предотвратить. Но до того ли нашему янычару в разгар новогодних и брачных забав!
А к тому, кто не слушает знаков с небес, небеса и неблагосклонны.
И хотя своей главной неудачей он считал тот факт, что на следующий день, а это был именно вторник, Таня уехала по делам ресторана, и, значит, они не увидятся, неудача истинная подстерегала его впереди. Часть кухни укатила вместе с джаным на кейтеринговое обслуживание в «папин», в смысле Роман-бея, офис. А Реджеп вынужден был остаться на месте, поскольку и на вечер планировался большой и очень важный для их имиджа банкет.
Ситуация для турецкого Петруччо, до конца не понимавшего, как подкатить к своей Катарине, не из приятных, но пришлось с ней смириться. И пахал он от души, в смысле – как проклятый. Чтобы в 17:30 быть выдернутым с кухни Хомяком, сунувшимся к нему, пока он оформлял микрозеленью стерлядь.
- Четинкая! Там дурдом!
- Машалла! У нас по жизни дурдом, пора переименовываться.
- Я тебе переименуюсь! Дуй в приемную. К нам баба приперлась, по-русски не кукарекает, но по-французски тебя спрашивает.
- Чего?! – опешил Реджеп, чуть не перевернув блюдо.
- Того! Баба, иностранка, говорит пополам по-французски и по-английски, я в ее лепете только слово «Четинкая» разобрал.
- А сырную фамилию вы не разобрали?
- В смысле?
- Да нет… ничего… - проворчал Реджеп. – Бегу.
И с этими словами, все еще не веря ни себе, ни Хомяку, ни объективной реальности, он рванул на административный этаж, искать так называемую Джульетту, а проще говоря, Жюли Ламбер, героиню совсем другой шекспировской пьесы.
- Роже! – радостно выкрикнула барышня с сырной фамилией и кинулась на шею Реджепу, едва он переступил порог директорского кабинета. В то время как в коридоре эту премилую сцену, полную романтики, с нескрываемым интересом наблюдали несколько представителей ресторанного планктона с Настей во главе.
- Жюли! – не разочаровал их местный янычар, ошарашенно взирая на повисшую на нем бывшую невесту и не понимая, что с этим счастьем прямо сейчас делать. Впрочем, руки его отреагировали раньше головы, принявшись расцеплять Жюлькины пальцы, сцепленные у него на затылке. И одновременно с этим его нога пяткой подтолкнула дверь за спиной, закрывая обзор нечаянным зрителям. Последнее он, конечно же, сделал зря и очень недальновидно. Но было уже поздно. Дверь захлопнулась, оставив Настюше и остальным визуальный образ обнимающихся влюбленных перед глазами.
- Привет! – затарахтела француженка, расцепив пальцы, но зато запечатлев на его щеке поцелуй. Вышло где-то у самого уха, но только лишь потому, что Реджеп вздумал дергаться. – А я вот в гости решила. Подумала, Новый год ведь скоро…
- Что-что? – ошалело спросил он, все еще надеясь, что происходящее – глюки. Или сон. Может, у него все еще высокая температура и все последние дни ему померещились, а на самом деле он по-прежнему лежит на диване в своей квартирке в Гунинском особняке и мается простудой.
- Я тебе звонила, но ты, вероятно, был занят. И я решила – ну и ладно. Будет… сюрприз!
- Сюрприз? – тупо повторил он.
- Ты рад?
Да очуметь как рад! Реджеп смотрел на Жюли, на ее светлые локоны, глаза кроткой газели и вздымающийся от волнения пышный, даже несколько пышнее, чем он помнил, бюст в декольте, и офигевал от такой наглости. Как она вообще Солнечногорск на карте-то нашла? Она же даже примерное местонахождение его страны с трудом вспоминала! Да и вообще… хотел бы с ней общаться – не игнорил бы.
- Я? – уточнил он зачем-то, но звук собственного голоса привел его в чувства: – Я… я не понимаю, что ты тут делаешь! Ты зачем приехала?! У тебя что? Своих дел нет?!
- К тебе приехала, - счастливо вскрикнула Жюли. – Взяла паузу в работе, встретила с родителями Рождество. И приехала к тебе. Будем вместе Новый год праздновать.
- Что праздновать? Что, к черту, нам с тобой праздновать?! Что мы вообще можем праздновать, Жюли!!! Два года прошло! Что ты тут делаешь?!
- В разлуке настоящие чувства только крепнут, - заявила Жюли, хлопнула длинными ресницами и изящным жестом откинула шелковистый локон за спину. – У нас с тобой именно так. И не говори, что забыл меня, потому что это невозможно.
- Жюли, кажется, мы с тобой разошлись как раз потому, что ты меня… того! Забыла!
- Я немножко ошиблась.
Хренасе немножко! У него даже челюсть отвисла. Потому он осторожненько переместился на другой конец кабинета, подальше от нее, и проговорил:
- Жюли, ты совершенно точно ошиблась сейчас. И эту ошибку надо срочно исправлять.
- Вот я и приехала все исправить! – воскликнула француженка и начала с того, что исправила расстановку фигур. В несколько шажков она снова оказалась рядом. – У нас обязательно все получится.
- Он тебя бросил? Или ты беременна, а он отказывается признавать ребенка? Или ваша семья обанкротилась? Так я с отцом не общаюсь, чтобы вам помочь!
- Ты стал как-то плохо говорить по-французски. Я тебя совсем не понимаю, - обиженно протянула Жюли и снова прильнула к Реджепу. – Но нам совсем не обязательно разговаривать.
- Да нам и видеться было не обязательно. Я понял. Ты раскаялась. Прекрасно, поезжай домой. Наверняка у тебя в ресторане дел по горло. Как и у меня. А ты паузу какую-то придумала!
- А я уволилась. Могу даже тебе помочь, хочешь?
- Не хочу! – гаркнул Реджеп и снова отскочил в сторону, опрокинув мешающийся под ногами стул. – Ты таблетки пить перестала, да?
Ну а что? Древний род, приходящий в упадок, чопорные родители, трудное детство, груз ответственности перед славным прошлым, личный психотерапевт с пяти лет. Сколько он знал Жюли, она всю жизнь пила антидепрессанты. И была нормальной и рассудительной бабой! Нет, он допускал, что именно благодаря препаратам, но его все устраивало до того дня, пока не обнаружил ее измену. Может быть, смалодушничал. Может быть, ее слишком подвижная психика не справилась с нагрузкой, и он должен был войти в положение.
Но когда твоя баба находится в положении лежа под другим мужиком – тяжеловато все списать на заболевание, которое он всю жизнь считал какой-то надуманной ерундой.