История Мадлен (СИ)
За четыре года работы с мадам я обзавелась некоторым количеством вполне пристойных знакомств. Безусловно, практически все – женщины. Но это и не важно. Важно то, что я могу позволить себе отдых, новые платья и новые встречи, новый дом, в который я въехала всего шесть дней назад – до той поры у меня шел ремонт.
Дом – самая окраина Парижа, он невелик, зато есть своя конюшня и небольшой сад. Буквально вчера я отправила записку Бернардет, что я освободила от своего присутствия её собственность. Пусть радуется. Если честно, переехать мне нужно было уже давно – я основательно захламила свою сторожку рисунками, эскизами, картинами. Да-да, последнее время я так расслабилась, что могла позволить себе даже писать картины. Пока – только натюрморты. Но даже они чем-то напоминали мне мои старые работы, сделанные еще в том мире. Сочными оттенками, солнцем, любовью к жизни…
Я прекрасно знакома с сословным снобизмом. Далеко не каждая дама готова принимать у себя девушку, которая сама зарабатывает себе на жизнь. Но теперь, когда все долги розданы, когда у меня на полном ходу работает еще и цветочная мастерская, я могу позволить себе не только работу, но и развлечения. А те из женщин, что не сочтут возможным принимать меня у себя, рискуют остаться без модных тряпок. В отличии от меня, для которой титул баронессы мало что значит, мадам Бертен весьма трепетно отнеслась к моему урожденному дворянству. И когда жена баронета, мадам де Моро позволила себе оборвать меня и назвать «милочкой», как простую швею, Роза только нахмурила бровь. Заказ мадам был выполнен как всегда отлично и в срок, но больше мадам не смогла разместить у нас ни одного заказа, не взирая на изрядное богатство своего мужа. Для нее у нас всегда была готова дежурная фраза:
— Приношу извинения, мадам де Моро, но у нас срочный заказ от герцогини… графини… принцессы… И так далее…
Более того, мадам Бертен лично наябедничала графине де Розен, о которой было известно, что она состоит в дальних родственных отношениях с семьей баронета де Моро.
— И вы представляете, ваше сиятельство, она так и обратилась к ней – «милочка»! К урожденной баронессе! Куда катится мир!
Так что и поступок мадам де Моро и его последствия несколько дней обсуждался в салонах средней руки. И многие сделали правильные выводы.
За все это я так же была бесконечно благодарна мадам Бертен. Мало кто смог бы так изящно провернуть маленькую воспитательную интригу. Кроме того, какие бы дружеские отношения не связывали меня с рабочими моих мастерских и цехов, все они были люди славные, но увы, не слишком образованные. А мне, иногда, все же хотелось и приятной беседы и просто – почувствовать себя девушкой, а не рабочей лошадью.
Так что я стояла в примерочной для привилегированных клиентов, а лучшая портниха мадам Бертен, мадам Пуль, выговаривала мне:
— Надо больше кушать, мадмуазель Мадлен! Конечно, талия у вас такая, что можно и корсет не носить, но вот здесь – она с негодованием потыкала на мои бедра – у девушки должно быть немного больше… изящества, мадмуазель! Плавных линий и крутых изгибов! А у вас здесь… – она расстроено покачала головой.
Меня не сердила столь строгая отповедь от мадам Пуль. Мы давно и много работали вместе и обе с большим уважением относились к мастерству друг друга. Я понимала, что такое ворчание для нее – это как знак – я тебя уважаю, ценю и волнуюсь за тебя, девочка!
Глава 28
Дом покойной мадам Марион Николя де Готье
– А вот то модное платье с удивительной вышивкой, я всё-таки куплю. И пускай дорого. Скандал ни за что (подумаешь, новый корсетик) от мужа я уже получила, значит, назло любезному… супругу имею полное право его оправдать. И пусть эта его… – Бернардет подыскала слово пообиднее, – пассия послезавтра на приёме лопнет от зависти!
Мадам де Мюлан даже вздёрнула вверх нос и топнула ножкой, выплёскивая раздражение. И, как всякая женщина, тут же прыгнула мыслью обратно к письму сестры.
– И куда, всё-таки, она съехала? Хоть бы кто заметил. Надо расспросить садовника – может он чего видел или знает? Пока не разузнаю хоть что-нибудь – не усну ведь.
С этой мыслью она помахала кистями рук себе на глаза, подвернув нижнюю губу дунула в том же направлении, осушая последние намёки на слёзы и решительно посеменила вниз по лестнице. Отправила экономку в салон за роскошным платьем, которое не решилась купить вчера днём и приказала позвать садовника.
Пожилой дядька явился довольно скоро, на ходу отирая руки – все обитатели дома знали, что хозяйка никогда терпением не отличалась и за любые заминки была скора на расправу. А с этим “счастливым” замужеством и вовсе, как с цепи сорвалась, по любому поводу вымещая раздражение на прислуге.
– Чего изволите, госпожа? – напряжённо спросил старик, обеспокоенный внезапным вызовом мадам.
– Марсель, скажи-ка мне, а не видал ли ты, как сестрица моя из флигеля съезжала?
– Как же не видать – видал. Как раз дорожки в саду чистил – они и вывозились.
– И что ж, может и слышал чего?
– Э-э-э… Ну болтали там мужики, пока имущество в повозку перетаскивали, да грузили.
– Так что же болтали? Говори уже, не тяни!
– Ну всякое там… Мол, госпожа в новый дом и мебель не перевозит — только все бумаги одни – осторожно поведал дворник.
На этом месте с таким трудом налаженное было настроение Бернардет опять обвально рухнуло вниз.
– Какой такой новый дом у этой нищенки?- повернувшись уже спиной к слуге и медленно поднимаясь по лестнице, сама себе бормотала она.
– Не знаю, госпожа, но так именно и сказывали. – вытянув шею, на всякий случай вдогонку ей добавил дворник и, немного ещё помявшись на пороге, пошёл доделывать прерванные дела.
Через день, на приёме в собственном доме Бернардет вышла встречать гостей в новом дорогущем платье, которое, вопреки бдительному надзору, удалось утаить от мужа. В этот раз традиционную недовольную гримасу на её лице даже сменила приветливая и почти обаятельная улыбка.
Хозяйка дома впервые в жизни с удовольствием ожидала, и прямо-таки предвкушала появление маркизы Шатион. И оно того, поверьте, стоило.
Кокетливая дамочка, лучезарно улыбаясь шуткам подъехавшего вместе с ней барона Жана-Люка Лекура и эмоционально жестикулируя изящными ручками в перчатках, замерла в неудачной позе прямо на пороге, споткнувшись взглядом о хозяйку приёма. С лица маркизы, унося с собой красоту и свежесть, медленно сползала игривая улыбка. Вышеозначенный барон, пропускавший даму в двери вперёд, не успев остановиться, буквально ткнулся в неё носом.
Маркиза выпрямилась, сверху вниз и обратно смерив взглядом соперницу, один за другим стягивая с пальцев узкие дорогие перчатки. По нервно поджатым губам было понятно, что сегодня маркиза в проигрыше. Снятая верхняя одежда это подтвердила.
Хоть и дорогое, но монотонное платье, модного нынче цвета блё-д-амур, на фоне красочного элегантного наряда Бернардет смотрелось уныло.
Мадам Бернардет де Мюлан торжествовала.
Соперница была категорически “умыта”, подлец Оноре, насупив брови, переводил взгляд с одной на другую. Остальные гости восхищались неподражаемой красотой прекрасной хозяйки.
Это был миг расплаты! Жаль, что только миг. Через час традиционных развлечений и светских бесед, пунцовый от ярости супруг, сдерживая бешенство ровно до дверей своего кабинета, под руку дотащил Бернардет “на ковёр”.
– Это как же вас понимать, “дорогая” супруга?! На каком основании вы позволяете себе этакие траты на… – окончательно остервенев и оставив последние намёки на учтивость, Оноре бросил подбирать слова, – тр-р-япки?! ..
Никогда ещё мадам де Мюлан не видела месье де Мюлана в таком бешенстве.
Оскорблённая в “лучших чувствах” любовница, как говорят в простонародье, “накрутила хвоста” изменнику, заподозрив его в потеплении чувств к законной супруге, и теперь он изливал на неё (супругу) потоки желчи, упрёков и обвинений.