Лев и Аттила. История одной битвы за Рим

Римский посол выложил перед Теодорихом послание, написанное Аттилой для Валентиниана. Король вестготов приказал доставить свое письмо от вождя гуннов. Они были написаны разной рукой, Аттила предусмотрел и то, что его письма могут попасть в чужие руки. Он мог бы выдать свое двойное предательство за коварство римлян. Но не все предусмотрел хитроумный гунн. Теодорих увидел, что оба пергамента удивительно похожи. Он положил письма рядом друг с другом, и между ними не осталось никакого просвета. Так и есть! Один теленок дал материал для писем, которые противоречили одно другому.
Ответ короля Теодориха императору был следующим:
"Ваше желание, римляне, сбылось: вы сделали Аттилу и нашим врагом! Мы двинемся на него, где бы ни вызвал он нас на бой; и хотя он и возгордился победами над различными племенами, готы тоже знают, как бороться с гордецами. Никакую войну не считаю я тяжкой, коль народы наши будут сражаться вместе, и ничто мрачное отныне готов не страшит".
  
Совет Женевьевы Парижской
 
Город Лютеция во времена Гая Юлия Цезаря располагался на острове реки Сены. Тогда это было центральное селение галльского племени паризиев, впрочем, городом назвать его было трудно. Когда возникла угроза захвата Лютеции войсками Цезаря, галлы без сожаления сожгли свои простенькие дома и бежали. На этом история Лютеции не закончилась. Привлекательный остров заселился вновь и скоро стал тесен для желающих обосноваться в этом месте. При преемниках Цезаря город уже состоял из трех частей, соединенных мостами — на острове, на левом и правом берегу Сены.
В Лютеции имелось все, что и в обычном римском городе: форум, окруженный торговыми лавками, амфитеатр, акведук и, конечно же, огромные термы, облицованные мрамором и украшенные мозаичными картинами. Когда Рим начал терять силу и на историческую арену вышли новые народы, которые принялись бродить по Европе, город вновь устремился на остров. На берегах Сены оставались только кладбища и хижины бедняков. С течением времени появляется второе название города — Паризии, которое в конце концов превратилось в знакомое всему миру — Париж.
В 423 г. в маленьком городке, в семи милях от Лютеции, родилась девочка по имени Женевьева. Девочке было двенадцать лет, когда в ее селении остановились два епископа — Герман и Лупп, впоследствии причисленные к лику святых. Множество людей спешило за благословением к знаменитым иерархам. И тут Герман увидел одиноко стоявшую Женевьеву, которая даже не надеялась приблизиться к епископам, которых всегда окружала многотысячная толпа. Святой подозвал девочку, поцеловал в лоб и пророчески произнес:
— Дитя мое, тебя ждет славное и великое будущее.
— Я не желаю лучшего будущего, как посвятить себя Христу и служить Ему до последних дней своих, — ответила двенадцатилетняя Женевьева.
Девочка стала послушницей и ревностно исполняла обет, данный в столь юном возрасте. В четырнадцать лет епископ совершил обряд посвящения и повязал Женевьеве в знак этого головную фиолетовую повязку. В те времена в Галлии существовало несколько женских монастырей, но большинство дев, посвятивших себя Господу, продолжали жить среди мирян. Женевьева находилась в родительском доме, пока жестокая эпидемия не забрала ее родителей. Обычай требовал, чтобы монашки-сироты были вверены попечению пожилых женщин, известных своим благочестием, и Женевьева поселилась у своей крестной матери в Лютеции. Она каждодневно посещала собор Святого Стефана в центре города или ходила в деревянный храм Божьей Матери, стоявший на восточном берегу Сены.
В заботе о крестной матери и в молитвах протекали ее дни — один, похожий на другой. Но однажды Женевьеву поразил внезапный страшный недуг. Страдания через небольшое время привели к полному параличу. Три дня она лежала смертельно бледная, недвижимая, но, когда все готовились к похоронам, Женевьева внезапно пришла в себя и поднялась с постели. Она рассказала крестной матери, что ангел водил ее в места, где пребывали праведники, покинувшие мир живых, и пред ее глазами предстало то, что Господь приготовил любящим Его:
 
"Блаженства эти таковы, что неверные не поверили бы мне, если бы я стала их описывать".
Женевьева хранила в тайне свои видения и все же она становилась известной даже за пределами Лютеции. Господь отметил ее верность и наградил даром прозорливости. После загадочной болезни дева начала открывать людям их тайные пороки; такое, впрочем, нравилось далеко не всем.
С пятнадцатилетнего возраста Женевьева вкушала пищу только в четверг и воскресенье; и состоял ее обед из ячменного хлеба и бобов, сваренных на оливковом масле. Ее молитва к Господу была настолько искренней, что сопровождалась слезами, а с субботы на воскресенье дева молилась всю ночь. Но людской хулы не может избежать даже святой. Некоторые люди стали называть Женевьеву обманщицей и лицемеркой, а ее суровую праведную жизнь выдавали за притворство. Только приезд епископа Германа, весьма почитаемого в Галлии христианами и даже язычниками, прекратил козни против его духовной дочери. Повлияла даже не назидательная речь, а отношение его к Женевьеве. Когда весь город вышел навстречу епископу, он в первую очередь осведомился о Женевьеве; и как только Герман вступил в Лютецию, то сразу же направился к дому девы, которой пророчил великое будущее.
Женевьеве было двадцать восемь лет, когда в Галлию вошла орда Аттилы. В Лютеции появились беженцы; они наспех рассказывали страшные истории о гуннах и мчались дальше. Беглецов с каждым днем становилось больше, и, соответственно, возрастало количество рассказанных ужасов. Согласно последним известиям, Аттила шел прямо на Лютецию, истребляя все живое на пути, будь то люди или скот, предавая пламени все, что горело и не могло пригодиться варварам. Только камни и пепел оставались позади неисчислимой армии Аттилы. Иные утверждали, что не оставалось даже камней, копыта гуннских коней разбивали их в песок.
Жители Лютеции собирали самое ценное имущество и намеревались бежать в места, которые, по их мнению, считались безопасными. Женевьева успела уже прославиться даром предвидения и, напротив, убеждала жителей не покидать город:
— Лютецию минует беда, а места, куда вы собираетесь бежать, будут уничтожены.
Она уговорила женщин Лютеции собраться в храме, денно и нощно молиться и просить Господа пощадить город. Тем временем в ночном небе уже было видно зарево пожарищ, сотворенных гуннами. Через день столбы дыма возникли совсем недалеко от города. Обезумевшие жители соседних городков, бежавшие через Лютецию, вопили:
— Завтра здесь будут вышедшие из ада! Бегите — или погибнете!
Мужья, чьи женщины молились вместе с Женевьевой, сидели у остывших очагов и не знали, кому верить. Страх оказался сильнее веры в доброту и силу Господа, а вместе со страхом пришла ярость, которую решили излить на слабую женщину. По мере приближения врага все более нелепой казалась им твердая вера Женевьевы:
— Она продалась врагу, эта лжепророчица, лгунья, она хочет помешать нам спасти себя и свое имущество, совращает наших жен — камнями ее! Утопить ее в реке!
Женевьеву разъяренные мужчины уже стащили с крыльца, и спор шел только об одном: какую из двух смертей для нее выбрать. И в это время в Лютецию прибыл архидиакон — служивший при святом епископе Германе:
— Горожане! — обратился он к обезумевшему от страха народу. — Не вздумайте умертвить ту, о которой святой Герман говорил, что она избрана Богом во чреве матери.
В завершение речи архидиакон показал толпе подарок, который в последний миг перед своей смертью епископ велел передать Женевьеве. Епископ Герман для жителей Лютеции был самым почитаемым человеком, и ему, даже мертвому, возразить никто не осмелился. Мужчины разошлись по храмам и принялись вместе со своими женщинами возносить единодушную молитву об отвращении опасности.
Войско гуннов шло прямо на Лютецию. Мальчишки видели движущееся черное пятно с крыш домов, и оно все время увеличивалось в размерах. Горожане даже не попытались разрушить мост, протянувшийся от восточного берега Сены до острова. Немногочисленные воины, убедившись, что на них движется несметная армия и сопротивление врагу равносильно самоубийству, вместе со всеми отправились в храм святого Стефана.