Леди Ева. Леди с разбитым сердцем (СИ)

— Сделаю все, как нужно, мама. Я не планировала сегодня никуда выходить.
Мама казалась удовлетворенным, как и отец. А вот сестренка скривилась, будто выпила уксуса.
Глупышка… Все равно выйти замуж так рано ей не позволят. Барышня должна связывать себя узами брака, когда станет ясно, что не только одно сердце выбирало. А Эмма пока не умела думать.
— Ева… Только постарайся привести себя немного в порядок. Ты слишком бледненькая, — велела мама, тактично не спрашивая, почему же я так дурно выгляжу.
Де Ла Серта не опоздали, явившись точно в назначенное время. Из окна спальни я видела, как остановился у нашего крыльца их экипаж. Молодые джентльмены ехали верхом. Мануэль спешился первым и бросился к карете, не дожидаясь лакеев, чтоб лично помочь выйти наружу матери.
Иберийцы почитали своих матерей так же, как почитали Пресвятую деву. Это проявление сыновней любви заставило меня мягко улыбнуться.
Он был благородным человеком, любимый мною. Ему следовало жить, кто бы и что не начертал на него.
Встретить гостей я предоставила матери и младшей сестре. Пусть Эмма освежит те чувства, что внушила вчера новым поклонникам. Пусть они и дальше будут без ума от юной барышни. Сама я планировала спуститься вниз через четверть часа после прибытия Де Ла Серта, когда они уже будут втянуты в беседу.
Батюшка отбыл с самого утра во дворец по делам и просил передать извинения иностранным гостям. Я подозревала, что он просто давал мне и брату простор для деятельности. Несмотря на молодость, он доверял мне и Эдварду полностью.
Присмотреть же за младшей пока сможет и матушка вместе со Вторым. К тому же, Эдвард куда лучше меня поладил с новыми знакомыми.
На этот раз я посчитала возможным надеть коралловое домашнее платье, перетянутое синим поясом. Эти цвета хотя бы немного освежали мое осунувшееся за ночь лицо. Во всем остальном я сама напоминала себе неупокоенного призрака. Пусть у меня и не было ни единого шанса сразить молодых людей, но это все равно не казалось уважительной причиной, чтоб уродовать себя.
Все же я Ева Дарроу, одна из самых состоятельных невест страны.
Перед обедом все расположились в гостиной.
Я застыла у двери, прислушиваясь к разговору. Эмма беззаботно щебетала, не давая никому вставить и слова. Наверное, мама не преминет упрекнуть ее за излишнюю словоохотливость.
Открыв дверь, я ступила в гостиную, словно на поле боя и первым делом любезно поздоровалась.
На мгновение разговор замер и все взгляды обратились ко мне. В мамином был немой укор. В глазах брата я заметила тревогу. Гости поздоровались весьма вежливо и любезно, но я явно была им безразлична. Куда больше и старших Де Ла Серта и их сыновей волновала Эмма. Маркиза явно примеряла на мою сестру роль своей невестки. И это понимали совершенно все в комнате, кроме, разве что, самой младшей.
Эмма просто наслаждалась долгожданной свободой и вниманием, которое она дала.
И все же, кто из братьев решит отступиться и отдать ценный приз? При всем желании одну девушку не разделить на двоих мужей.
— Ева, дорогая, мистер Мануэль Де Ла Серта говорил, что ему сегодня снился сон, — решил втянуть меня в разговор Эдвард. — Ты не попытаешься разгадать?
Я уставилась на брата с растерянностью и неодобрением. Зачем он завел этот разговор? Разумеется, я могла разгадать сон, как и любая умелая шувани. Вот только делать это перед посторонними.
Эмма тут же обратила на меня умоляющий взгляд.
— Милая Ева, сделай это для нас, пожалуйста! — попросила она. — Ты же можешь это сделать! Ева никогда не ошибается в таких делах!
Мануэль и Теодоро перемигивались, после чего старший вполголоса бросил на иберийском:
— Еще и ведьма.
Если бы он знал, насколько сильно его догадка соответствовал истине…
— Сын! — грозно осадил маркиз наследника.
Тот пожал плечами и вкрадчиво попросил также развлечь собравшихся своими дивными познаниями в тайном.
Я повернулась к матери, надеясь, что хотя бы она остановит это нелепое безумие. Но та лишь закатила глаза, давая понять, что ей все равно, какими игрушками будет играть молодежь.
 
— Что же, раз уж все так желают этого, — вздохнула я тяжело, — рассказывайте свой сон, сэр.
Мануэль, казалось, был в полном восторге от этой шутки. А вот мне казалось, что ноги вот-вот подломятся.
— Мне снилось, что я должен был жениться. Не знаю уж на ком, — начал он рассказывать свое видение. — Я ехал в церковь на закате на белой лошади. И ожерелье… уж не знаю, почему, но на моей шее было жемчужное ожерелье. Оно было мало, поэтому мешало дышать. А потом кошка…
Пока что все мне было ясно. Кроме кошки.
— Кошка? — переспросила я, побуждая молодого человека рассказать все до конца.
— Кошка откуда-то выпрыгнула под копыта коня. А ведь тот должен был ее растоптать. Конь испугался и сбросил меня. Я проснулся, упав с кровати!
Я позволила себе улыбку. Все не так плохо, как можно было предположить. Меч в моих руках. — Жаль, не доехали… — вздохнула Эмма. — Посмотрели бы на невесту…
Вот если бы доехал, то стоило бы призадуматься.
— Это к смерти, — ответила я, и не думая поддаваться романтическому настрою сестры.
Маркиза уставилась на меня, будто бы я сама пришла с того света. Материнское сердце знает куда больше. Она наверняка почувствовала неладное. Поэтому и не засмеялась, когда и ее муж, и сыновья буквально покатились со смеху. К тому же проклятие уже должно было себя показать. Вряд ли все ограничилось лишь той болью в сердце на пикнике.
Эмма обмерла. Матушка застыла в кресле как мраморное изваяние. Они с матушкой не знали, в какую беду попал Мануэль Де Ла Серта. Но знали, какие умения во мне скрыты.
— Вы что-то путаете, сеньорита, — отсмеявшись, сказал мне молодой человек. — Свадьба — и вдруг к смерти?
Я только поджала губы и ответила:
— Нет. Не путаю. Свадьба. На закате. Да еще и отправились вы туда на белом коне. Это предзнаменования скорой смерти.
Веселость Де Ла Серта отступила.
— Мне уже второй раз предрекают смерть. Дурная традиция… — пробормотал он, отводя глаза.
Похоже, он уже не так легкомысленно относился к предупреждениям.
— А кто был первым? — спросила Эмма.
Голос ее сильно дрожал.
— Цыганская колдунья. Она мне гадала… — пробормотал молодой человек.
Взгляд матери был как удар шпаги между лопаток. Она прекрасно понимала, кем могла быть та самая цыганка. Мне никогда не запрещали ходить в табор, но матушка это всей душой не одобряла.
— А кошка? — спросил меня вновь Де Ла Серта. — К чему же тогда кошка?
Я пожала плечами.
— Кошка — это женщина, которая не даст вам идти к смерти, — ответила я с полной уверенностью.
Черной кошкой была я. Кошка, не побоявшаяся броситься под копыта коня, лишь бы остановить гибельный путь Мануэля Де Ла Серта.
Сам же ибериец подкинул мне хорошую загадку. Сон был слишком уж точным, слишком… четким. Люди без малейшего проблеска колдовского дара видят все смутно, будто через густой туман. Но Де Ла Серта получил ясное предупреждение, да еще и не забыл сон на утро.
И почему-то вышло так, что он смог рассказать именно мне свое видение.
Значит, мы и правда были связаны с ним невидимой нитью…
Хорошо, что никому не взбрело в голову спрашивать о жемчужном ожерелье на шее. Я знала, что оно означало, но не стоило заговаривать о проклятии… Не стоило.
— Не слишком-то удачная тема для разговора, — тихо произнесла маркиза, сжимая руки. — Может, обсудим что-то иное…
Спорить с этим не стали. Говорить о смерти тоже дурная примета.
Однако никто не забыл сказанного. Эмма улыбалась редко и как-то неуверенно, то и дело бросая на меня умоляющие взгляды. Она без слов просила спасти черноглазого красавца, не зная, что я и так сделаю для него все, что в моих силах, и даже сверх того.
Мануэль и его брат настороженно наблюдали за нами с сестрой, будто пытались понять тайный смысл безмолвной беседы. При этом старший из братьев то и дело прикасался к шее, норовя ослабить галстук. Вот только смысла в этом не было. Удавку на шее нельзя было снять человеческими руками.