Порочное создание (СИ)

— Ты серьёзно не понимаешь, что этой девушки нужны только твои деньги? Или ты ничего про неё не знаешь? Так давай я тебе расскажу…
— Мне достаточно её слов, Томас.
Пропустил мимо ушей наивность брата и спросил:
— Ты знаешь, кто такой Том Стаффорд?
— Не довилось быть знакомыми.
— Я мне довелось. Вот же круглая земля, скажи? Тип не из приятных, за что и поплатился своей карьерой. А его дочурка тут же в пустилась в поиски спонсора, и, представляешь? Нашла!
Чарльз устала потёр переносицу:
— Мне это известно, могу продолжить за тебя и рассказать про её брата. Но зачем? Никки мне всё рассказала, и мне нет оснований ей не доверять.
Бросил беглый взгляд на пустой фужер и пожалел, что в нём не осталось ни капли. Этот разговор без дозы алкоголя продолжать было нереально. Я и не собирался, поняв для себя главное: брат — непроходимый глупец, а Никки… Готов был похлопать этой девушке стоя.
— На будущее, Чарльз, сначала собери информации о человеке и ознакомься, только потом позволяй вешать себе лапшу на уши.
Развернулся к выходу, но брат быстро поднялся из-за стола и преградил мне путь:
— Мне приятна твоя забота, но не стоит наговаривать на Никки.
— Я тебя понял.
Рука брата легла на плечо и крепко сжала его:
— Ещё увидимся?
— Навряд ли, я уезжаю в Германию.
Чарльз явно хотел что-то сказать, но никак не решался, чем разозлил ещё больше. К чему эта несвойственная нерешительность?
— Ты планируешь поездку в Лондон? — разродился брат и, предугадывая мои последующие действия, крепче сжал руку на плече, — Если хочешь, мы можешь съездить вдвоём.
— Нет!
— Томас…
— Отъебись, Чарльз! — прорычал я и избавил себя от братских «объятий», — Предлагаешь возложить цветочки на могилку?
— Это же твоя мать!
— Если она залетела и родила, то её это матерью не делает. Как минимум, она должна воспитывать ребёнка, а не прыгать по разным мужикам!
— Она старалась для нас, Томас!
Не имея желания в очередной раз выслушивать проповеди брата, резко обошёл его и дёрнул за дверную ручку. Не выдержал — развернулся и не сдержался в децибелах своего голоса:
— Блаженное ты наведенье, когда же поймёшь, что «мать» думала только о себе! Ни ты, ни я ей не сдались! Она жила по сучьим законам и умерла, как шлюха! А ты лелеешь её память, спонсируешь подобных ей сук!
Видел угрожающе заходившую жилку, темневший взгляд и сжатые пальцы в кулак. Уж чего я точно не хотел, так это учинять драки с Чарльзом, каким бы кретином он не был. Я приходил не для этого. Я, чёрт возьми, сам не знал, для чего приходил!
— Если хочешь помогать, Чарльз, то помогай людям, которые это заслуживают. Умение раздвигать ноги — это не заслуга.
Я вышел из кабинета и громко хлопнул дверью прежде, чем брат успел что-либо ответить. Наверное, это наш последний разговор на ближайшие годы, так что пусть последнее слово останется за мной. Был бы ещё от этого толк.
На ходу избавился от длинного кардигана, ощущая повышенный градус в номере, и в неудовольствии сжал пальцами волосы на затылке. Словами не передать, как меня всё бесило! Упоминание о матери, тупость брата, живучесть семейки Стаффорд… Будет конец этому перечню?
Поднял с пола выброшенный кардиган, пытаясь совладеть с эмоциями, и заправил взлохмаченные волосы назад.
— Дать зеркальце? Будет удобнее поправлять причёску.
Ехидный голос был неожиданным в тишине номера, но врасплох не застал. Я обернулся на ухмыляющуюся девушку, подпирающую спиной дверь, которую минутой позже со всей одури захлопнул.
— Дай зеркальце, — нарочно промурлыкал я, — Пересчитаю оставшиеся волосы, которые ты не успела вырвать, будучи подо мной.
Никки поймала мой наглый взгляд, устремлённый в декольте её халата, и скрестила руки на груди. Чёрт возьми, так её грудь поднялась ещё выше, напоминая о вызывающе торчащих сосках.
— Все беды от Никки! Какая плохая Никки Стаффорд! Не водись с ней, Чарльз!
— А ты ещё и подслушиваешь… Целый букет порочности.
Девушка одарила меня не самым приятным взглядом, думая, наверное, что это меня должно кто-то задеть. Я с готовностью ответил ей улыбкой, за что был удостоен контрольным ударом:
 
— Я же говорила, что у меня с Чарльзом полное взаимопонимание.
— Я помню, — сделал шаг ближе и в удивлении приподнял брови, когда Никки обошла меня стороной, придерживая между нами приличную дистанцию, — Радуйся, что Чарльз такой профан в отношениях с женщинами. Тебе самой как? Gut? Какого жить на подачки?
— Не жалуюсь, — прошипела девушка и рукой указала в сторону выхода, — Дверь там!
Я рассмеялся и поражённо покачал головой, чем не на шутку разозлил черноволосую, которая явно не понимала причину моего смеха:
— Так командуешь, будто это ты оплатила номер. Здесь ничего твоего нет, Ник. Понимаешь, в этом и состоит убожество шлюх.
— А в этом, видно, прелесть вас, мужчин? Оскорблять девушку, с которой провёл ночь.
Беспечно пожал плечами, но не смог не насторожиться, когда большие, чёрные глаза подозрительно заблестели. Тем не менее, я осторожно поставил точку в словесном батле.
— Шлюхам, как воздух, необходимо, чтобы в них бывал член.
Я мысленно был готов к пощёчине, но девушка умела удивлять — резко развернулась и чуть ли не бегом понеслась в неизведанную мной комнату. Действовал быстрее, чем смог себе объяснить мотивы, и уже в следующую секунду крепко схватил Никки за локоть.
— Отвали! — пыталась вырваться она, но я настойчиво развернул к себе лицом в намерении заглянуть в изумительную чёрную бездну и развеять свои подозрения. Никки же не вздумала пускать слёзы?
— Посмотри на меня, — спокойно попросил, терпеливо дожидаясь, когда упёртая Никки осознает бесполезность своих брыканий, — Если не угомонишься, я отнесу тебя в кабинет Чарльза и оттрахаю на его столе.
Девушка тут же замерла в моих руках, позволяя приподнять её лицо за подбородок. Выразительные глаза смотрели с прищуром, грозно поблескивали, и, казалось, всё как обычно — Никки в гневе, но влажные ресницы портили портрет разгневанной соблазнительницы.
— Катись к чёрту, Томас.
Улыбнулся, пальцами лаская очерченные скулы, и с удовольствием наблюдал за реакцией черноволосой на свои действия. Мало того, что меня бросало в огонь и в воду от одного взгляда, мимолётного прикосновения, голоса, так её реакция откровенно заявляла о намокших трусиках. Твою мать, я всё так же сильно её хочу, будто и не было секса с тремя заходами. Будто я вновь случайно наткнулся на неё взглядом и почувствовал дикое желание.
— Если не будешь плакать, то, так и быть, пойду к чёрту.
Никки грозно нахмурилась, однако в моём подсознании вся её грозность сравнивалась с пыхтящим ёжиком.
— Я никогда не плачу.
В удивлении присвистнул:
— Громко сказано, Никки, — наклонился ближе к лицу девушки, но она довольно грубо отстранилась, заставляя и меня отступить на шаг, — Уже иду к чёрту.
Меня и правда ничего здесь не держала, однако каждый новый шаг к выходу отдавался непонятными режущими импульсами в грудной клетке. Разочарование? Да, именно это поганое чувство засело в душе ровно до тех пор, пока на пороге меня не остановил хрипловатый женский голос:
— Томас!
Развернулся к девушке и чуть не сбил с ног, настолько близко она успела подкрасться. В немом вопросе приподнял брови, а руки сами обвили тонкую талию, мечтая забраться под ткань тонкого халатика.
— Я… — девушка запнулась и, будто придя в себя после гипноза, тряхнула волосами, — Ничего.
— Совсем «ничего»? — улыбнулся и носом втянул знакомый запах малины, отчего Никки вздрогнула и уже была не в силах унять дрожь. Идеальная реакция.
— Когда увидел тебя на празднике Эйтона, то пообещал себе не скупиться и воспользоваться услугами самой сексуальной девушки в бордовом платье, — разоткровенничался и указательным пальцем разгладил морщинку между чёрными бровями обольстительницы, — После сегодняшней ночи готов был заплатить любые деньги Лисе, чтобы продлить удовольствие с тобой.