Божественный сумасброд

Таким образом старик утвердился и Дхарме, жизнь его была спасена, и запруда — достроена. Вследствие чего у него появилось время посвятить себя практике Дхармы. Эта запруда позволила старику обеспечить себя провизией для практики, и чём также состояла большая польза.
Затем, зная, что пришло время для Сангмо Чёдзом, Лама поднялся на перевал Ньинг Ла и спустился в земли Варна, в округе Тхимху. Он встретил девушку, когда она несла воду, и спросил, не найдется ли у неё дома чанга и не мог бы он остановиться у неё на ночь. Она ответила, что у неё найдется для нето чанг, и пригласила к себе домой. Там она угощала его чангом, вкусными яствами и чаем и под конец подала ему бочонок водки, который он осушил наполовину.
— Этот Святой теперь изрядно пьян, — сказал он ей, — и член его твёрд. Ты ещё девственница, Чёдзом? Говори правду!
— В прошлом году я была в Чанглэ Ганге, и когда я спала и ничего не чувствовала, ко мне пришёл Кхол Гог Ситхар Палджор и воткнул в меня свой член, но только один раз. Это ведь не считается, правда?
— Хорошенько послушай меня сейчас, — воскликнул Кюнле.
 
 
Внимательно слушай песнь мою, Сангмо Чёдзом!
 
То ты называешь себя девственницей,
 
То рассказываешь, как в прошлом году в Чанглэ Ганге
 
Этот Кхол Гог Ситхар Палджор
 
Проник, своим членом в твоё влагалище.
 
Если это не считается совокуплением,
 
То, может, это поцелуй или ласка?
 
Что же тогда считать настоящим совокуплением?
 
Всё равно, хочешь ты меня сейчас или нет.
 
Мне не нужно что-то такое подержанное, как ты.
 
Чёдзом пала перед ним на колени и запела:
 
О налджорпа, не сердись!
 
Послушай песню, которую я тебе спою!
 
В вышине полночная луна на грани затмения
 
Ни о чём даже и не подозревает
 
И бессильна что-либо изменить,
 
Когда оказывается затемнённой пастью Раху [94]
 
Но вскоре она снова видна во всей своей чистоте.
 
Внизу садовые цветы на грани увядания
 
Ни о чём даже и не подозревают,
 
И бессильны что-либо изменить,
 
Когда оказываются уничтоженными холодом и градом;
 
Но вскоре они оживают вновь.
 
Эта своенравная девушка
 
Не питала желаний к мужчинам, таким как Кхол Гог,
 
И, бессильна что-либо изменить,
 
Была совращена, так ничего и не почувствовав;
 
Но теперь от этого ничего уже не осталось.
 
Налджорпа, не считай чистое за грязь,
 
Прими подарок моего тела!
 
 
Лама ответил ей такой песней:
 
 
Да, действительно, в вышине полночная луна на грани затмения
 
Ни о чём даже и не подозревает и бессильна что-либо изменить,
 
Однако будучи однажды затемнённой пастью Раху,
 
Она уже не может снова стать как прежде.
 
Да, действительно, внизу садовые цветы на грани увядания
 
Ни о чём даже и не подозревают
 
И бессильны что-либо изменить.
 
Однако будучи однажды уничтоженными холодом и градом.
 
Они уже не могут снова стать как прежде.
 
Да, действительно, ты, удачливая девушка из хорошей семьи,
 
Не питала желаний к мужчинам, таким как Кхол Гог,
 
И была бессильна что-либо изменить.
 
Однако однажды испытав это,
 
Ты уже не сможешь снова стать не пробовавшей.
 
 
— Станешь ли ты заниматься со мной любовью, если я очищу себя водой и благовониями? — обратилась она к нему с просьбой.
 
Лама ответил, что этого будет достаточно, и после того как она вымылась и очистилась ароматом благовоний, он ею овладел. Но всё равно у их романа не получилось ни подобающего начала, ни подобающею завершения, поскольку, пока они ещё занимались любовью, в комнату вбежал ребёнок.
— Смотри! Здесь ребёнок! — зашептала она с укором.
— Что бы там ни произошло, не обращай внимания, — ответил он. — Не то что ребёнок, но если даже он приведёт сюда много других людей, я не остановлюсь! — и он продолжил своё дело.
Ребёнок позвал родителей и соседей, и собралась целая толпа народу.
— Сюда идёт много людей, — пыталась остановить его девушка.
— Не то что много людей, но если даже сюда придёт и множество духов, я всё равно не остановлюсь, — ответил он.
— Посмотрите на эту бесстыжую пару! — ругали их люди.
— Я же занимаюсь этим не со своей матерью! — сказал им Кюнле. — Чего вы так разнервничались? Если вы не знаете, как это делают, сейчас у вас есть возможность поучиться, — и он продолжал до конца.
Чёдзом было настолько стыдно, что она очистилась от кармических завес, накопленных ею в прошлом, и обрела лучшую долю.
Лама услышал, что настоятель Нгагванг Чёгьял из Ралунга приехал посетить юг, и отправился в путь, чтобы встретиться с ним. Но по дороге он вспомнил о своём сыне Цеванг Тендзине и своей подруге Палзанг Бутри, к которым его привела стрела. Лицо Ламы засияло улыбкой, подобно диску солнца, и отправившись к ним, он остался там до весенней поры, когда пробуждаются жёлтые пчёлы.
  
Глава восьмая
 
О том, как Друкпа Кюнле вернулся из Бутана в Тибет, и о событиях, сопутствующих его Нирване
 
 
Мы простираемся перед Владыкой Дхармы Кюнга Легпой,
 
Несущим щит любви, сочувствия и терпения,
 
Ведущим с собой охотничьего пса, уничтожающего пять ядов ума [95],
 
И держащим лук и стрелы как единство пустотности и искусных средств.
 
Потом Владыка Дхармы, Защитник Живых Существ Кюнга Легпа пошёл в Пунакху к центру области Тхе, где находится венец гор, похожий на кончик слоновьего хобота, называемый сегодня Джили Ганг. Там он встретился с настоятелем Нгагвангом Чёгьялом, приглашённым из Ралунга на юг старейшинами страны.
— Вот, господа, прибыл Кюнле, — сказал настоятель, и, изображая чистое видение, монахи поклонились Ламе. Далее они, расспросив друг друга о здоровье, пропели вежливую беседу.
Перед тем как уйти, Друкпа Кюнле сказал Нгагвангу Чёгьялу, что сейчас он пойдёт проведать свою подругу Адзом, но вернётся на следующий день, когда на посвящении [96], которое собирался дать настоятель, будут раздавать воду для очищения.
На следующий день настоятель уже восседал на троне перед большой толпой преданных, собравшихся на базарной площади, и собирался было начать церемонию, как появился Лама. Он нёс лук и стрелы, его проворный охотничий нёс следовал за ним по правую руку, а девушка Адзом в блестящем великолепии своих украшений шла с ним рука об руку с левой стороны. Все собравшиеся от изумления потеряли дар речи.
— Сосуда с водой нам сегодня не понадобится [97], — сказал Лама настоятелю, который собирался освятить вазу. — Я сам буду раздавать воду для очищения. Закройте глаза и протяните руки, чтобы вы смогли принять её.
И, взяв свой член правой рукой, он распределил по капле мочи в каждую из протянутых ладоней так, что досталось всем. Одни выпили это с преданностью, повторяя при этом строки Прибежища, и жидкость показалась им сладкой на вкус. Другие выплеснули её на землю, крича, что это всего лишь моча, и вытирая руки. Среди тех, кто выпил нектар с почтением, не было ни одного, кто бы не обрёл различных совершенств, те же, кто его выплеснул, добились лишь того, что возникла дурная связь, в результате которой ещё и по сей день в Джили Ганг недостаёт воды.