Божественный сумасброд

Друкпа Кюнле отвечал:
— Поскольку, рассматривая своё настоящее поведение, неминуемо получаешь некоторое представление о своих прежних существованиях, я спою вам одну песню:
 
 
В веренице моих многих жизней
 
Я принимал тела каждого вида существ.
 
Я только смутно припоминаю об этом,
 
Однако это должно быть приблизительно так:
 
Поскольку сейчас я так люблю чанг,
 
Должно быть, когда-то я был пчелой;
 
Поскольку сейчас я так похотлив,
 
Должно быть, когда-то я был петухом;
 
Поскольку сейчас я так зол,
 
Должно быть, когда-то я был змеёй;
 
Поскольку сейчас я так ленив,
 
Должно быть, когда-то я был свиньёй;
 
Поскольку сейчас я так скуп,
 
Должно быть, когда-то я был богачом;
 
Поскольку сейчас я так бесстыж,
 
Должно быть, когда-то я был безумцем;
 
Поскольку сейчас я такой лгун,
 
Должно быть, когда-то я был актёром;
 
Поскольку сейчас я себя так неприлично веду,
 
Должно быть, когда-то я был обезьяной;
 
Поскольку сейчас я такой кровожадный,
 
Должно быть, когда-то я был волком;
 
Поскольку сейчас у меня такой узкий задний проход,
 
Должно быть, когда-то я был монахиней;
 
Поскольку сейчас я так педантичен,
 
Должно быть, когда-то я был бесплодным;
 
Поскольку сейчас я проедаю своё богатство,
 
Должно быть, когда-то я был ламой;
 
Поскольку сейчас я так увлекаюсь накопительством,
 
Должно быть, когда-то я был управляющим;
 
Поскольку сейчас я так самолюбив,
 
Должно быть, когда-то я был начальником;
 
Поскольку сейчас я так люблю обманывать других,
 
Должно быть, когда-то я был торговцем;
 
Поскольку сейчас я так болтлив,
 
Должно быть, когда-то я был женщиной;
 
Но я не могу сказать вам,
 
Является ли это действительно правдой.
 
Подумайте сами. Как на ваш взгляд?
 
 
— Ты делаешь вид, будто перечисляешь свои прежние жизни, — ответили девушки, — а на самом деле ты раскрываешь нам наши собственные недостатки. Благодарим тебя за твоё поучение.
Лама продолжил странствие, направившись к монашеской академии, находящейся у ступы [44] Палкхор. Он застал там опытных в дебатах монахов, углублённых и свои прения.
Пока он наблюдал за этим зрелищем, его внимание вдруг привлекла хорошенькая девушка, сидевшая на краю ступы. Тут пожилой монах, стоявший во главе рядов монахов, обратился к нему:
— Друкпа Кюнле, знаки твоего совершенства и твои чудесные способности воистину ошеломляющи; но то, что ты не простираешься перед ступой и монашеской сангхой, говорит о том, что твоё воззрение превратно и находится в противоречии с учением Будды.
— Я — совершенный налджорпа, и уже давно завершил практики простираний и покаяния в проступках, — сказал Лама. — Но если ты считаешь это нужным, я буду простираться, — и он стал делать простирания перед девушкой и перед ступой с такой молитвой:
 
 
Я простираюсь перед этим прекрасным корпусом из глины,
 
Который не причислить к восьми ступам Сугаты [45].
 
Я простираюсь перед этим чудесным творением,
 
Не созданным руками Покровителя Искусств [46].
 
Я простираюсь перед этими тринадцатью колёсами [47],
 
Которым нет подобных в тринадцати мирах.
 
Я простираюсь перед попкой этой девушки из Гьянце,
 
Которую вы оставляете без внимания
 
В теле Освободительницы [48].
 
 
— А кха кха! — воскликнули монахи. — Что за бесстыдство! Этот Друкпа Кюнле и впрямь ненормальный!
 
— Поскольку женщина — это путь, которым появляется на свет всё хорошее и всё плохое, по природе своей она является матерью Мудрости, — объяснил им Лама. — Кроме того, приняв монашеское посвящение и обеты дисциплины у ног своего духовного наставника и, не тревожась о будущем, поднеся золото и серебро, вы вступили в мандалу между бёдрами женщины [49]. Вот почему эта девушка является таким же объектом моего почитания, как и ступа.
Стоявшие поблизости миряне засмеялись, но монахи, бросив на него сердитые взгляды, отвернулись.
— Мы стараемся блюсти несравненные правила дисциплины, а ты приходишь сюда, чтобы насмехаться над нами, — отругал Ламу страж дисциплины, берясь за палку, чтобы поколотить Друкпу Кюнле. Но тот запел:
 
 
Вы —  как гордый жеребец из восточного Конгпо, непревзойдённый в выездке;
 
Я —  как чёрный тибетский конь с белыми бабками, который только и может, что высоко поднимать свои ноги.
 
Когда по широким открытым равнинам они вместе скачут вдаль, —
 
Конюх Аку, будь свидетелем, смотри, кто первым достигнет цели!
 
Вы —  как бенгальский павлин, несравненный по красоте своего радужного оперенья хвоста;
 
Я —  как гриф, царь тибетских птиц, который только и может, что высоко топорщить крылья.
 
Когда они кружат высоко в необъятном пространстве небес,
 
Высоты снежных гор, будьте свидетелями, следите, кто выше других летит!
 
Вы —  как сизая кукушка, сидящая в ветвях ивы, непревзойдённая в своём пении;
 
Я —  как дворовый петух красногрудый, который только и может, что кукарекать высоким голосом.
 
Когда вновь и вновь раздаётся их клич, определяемый временем года,
 
Долгожители, будьте свидетелями, следите, кто время верно сообщает!
 
Вы —  как белый лев на снежных вершинах, непревзойдённый в гордости и силе;
 
Я —  как полосатый индийский тигр в джунглях Сенгденг [50], который только и может, что раздувать свою ярость.
 
Когда в джунглях Сенгденг разрешают они свои распри и пламя гнева пылает,
 
Гомчены и монахини, будьте свидетелями, —  смотрите, кто поистине джунглями правит!
 
Вы —  монахи и геше ступы в Палкхоре, несравненные учёные пандиты, облачённые в религиозные одежды.
 
А я —  Друкпа Кюнле из Ралунга, который только и смог, что войти во Врата Дхармы.
 
Если скрупулёзно пересчитать, от каких пороков удалось вам и мне избавиться и какую добродетель приобрести,
 
Неоспоримая Истина Кармы, будь свидетелем,
 
Проследи, кто в конце концов достигнет состояния Будды!
 
 
Когда он закончил свою песню, его слушателей охватили доверие и преданность, и они просили Ламу принять их под спою защиту, в этой и в последующей жизни.