Огонь войны и пламя любви (СИ)
— Ты что, взбесился, приятель⁈ — заорал Грахт, прижатый к ледяной земле.
Ранарт с искажённым от гнева лицом навис над ним, бешено выпучив глаза. Милена вскрикнула и убежала.
— Пусти же меня! — со злостью и удивлением потребовал рыжий обертлуг.
Ранарт ослабил хватку, а потом и вовсе отпустил друга. Тяжело дыша, князь расхаживал туда-сюда, нервно встряхивая головой.
— Что на тебя нашло? — спросил его друг, стряхивая с себя снег.
— Зачем ты подходишь к ней? — процедил Ранарт.
— К Милене? — поразился Грахт. — Просто… а почему мне нельзя к ней подходить?
— Потому что она вполне может оказаться лазутчиком! — рявкнул Ранарт.
— Ты совсем сума сошёл? — поразился такой нелепости рыжий обертлуг. — Ты хоть сам с ней поговори. Разве она похожа на лазутчика? И потом, была бы она лазутчиком, Варкан и его слуги не пытались бы её убить.
— Всё равно нечего к ней подходить! — крикнул князь.
Грахт огляделся и расстроенным голосом произнёс:
— Ну вот, ты напугал её. А ведь у меня было к ней важное дело.
— Какое ещё дело? — испытывая новый прилив ярости прошипел Ранарт, бешено сверкая глазами.
— Теперь уже не важно, — сокрушённо покачал головой Грахт, — не видать мне это как своих ушей.
— Что не видать? — насторожился князь.
— Шоколад, — вздохнул его друг.
— Какой ещё шоколад? — озадачился Ранарт.
— А такой, — напыщенно ответил рыжий обертлуг. — Моя мать прячет его где-то в Палатах для раненых.
Ранарт с минуту молчал, а потом, смягчившись, пробубнил:
— Не обижайся, друг… Не знаю, что на меня нашло, но как увидел вас с Миленой вместе, так внутри всё у меня перевернулось. Видимо, я испугался за тебя.
— За меня⁈ — поразился Грахт. — Может, всё-таки за Милену?
— А вдруг она коварна и затевает что-то против обертлугов? — прищурившись произнёс князь.
— Ты или совсем разум потерял, или я вообще перестаю что-либо понимать, — озадачился Грахт, — я тебя просто не узнаю в последнее время. Уж больно ты агрессивен стал. В чём дело?
— Это всё потому что в нашем стане враг, — отозвался Ранарт.
— Да какой она враг? — возмутился рыжий обертлуг. — Бедное запуганное создание.
— Это она таковой хочет казаться, — парировал князь, — прошу тебя, будь с ней осторожен.
Грахт только пожал плечами и направился к Палатам для раненых. Мысли о шоколаде вытеснили из его головы все другие размышления. Ранарт же, переведя дух и успокоившись, пошёл следом за Миленой. Найти её не составило никакого труда. Она, затравленно озираясь, выглядывала из-за небольшой ели, заснеженной после недавнего снегопада. Ранарт медленно подходил к этому сомнительному укрытию. Вдруг он остановился, удивлённый тем, как затрепетало его сердце. Он почувствовал, как кровь прихлынула к коже на лице и щёки буквально загорелись теплом. К необычному ощущению прибавилась к тому же и дрожь в сильных руках. Ошеломлённый этим явлением, князь встал напротив ели и начал хмуро разглядывать заснеженные ветви. Ранарт ни как не мог взять в толк, почему он, грозный повелитель великого Вулквонса, робеет сейчас перед слабой девушкой, им же взятой в плен. Это обстоятельство настолько поразило князя, что он бы ещё долго стоял так и сверлил глазами ёлку. Но у Милены быстро кончилось терпение. Ей надоело всё время бояться, к тому же она начала мёрзнуть на морозе. Набравшись смелости, девушка обратилась к Ранарту:
— Князь, позволишь ли ты мне удалиться в Покои для раненых?
— Сперва ответь мне на мой вопрос, — почти дружелюбно отозвался обертлуг.
— Ты тоже хочешь спросить про шоколад? — поинтересовалась Милена.
— Ранарт чуть не рассмеялся, вспомнив о непомерной любви Грахта к шоколаду.
— Шоколад! — воскликнул он. — Ох уж этот рыжий храбрец! Он просто сума сходит от запаха этой сладости. Даже запах врага так не будоражит его, как запах шоколада.
— Неужели, — засомневалась пленница.
— Грахт — это большой ребёнок, — сообщил ей князь. — Да, он великий воин. Грозный каратель всех гнусных тварей, что несут угрозу мирным народам Свободных Земель. Но то на поле боя, в мирной обстановке мой друг совершенно наивен и добр, как малое дитя. Видимо Рохана опасается, что сын её переест шоколада, если обнаружит её запасы. Ведь однажды Грахт чуть не помер от того, что съел очень много этого лакомства.
— Это ж сколько надо было съесть? — поразилась Милена.
— Много, — хохотнул Ранарт, вспомнив эту историю, — мы тогда ещё детьми были. Отец Грахта привёз с ярмарки, что каждую осень проходит в Золотых садах, двенадцать плиток шоколада. Шоколад ведь большая редкость в Вулквонсе. Вот и привёз он его с запасом, так, чтобы на весь год хватило. Грахт, рыжий сорванец, пронюхал об этом и подговорил меня пробраться ночью в погреб и чуть перекусить такой вкуснятиной.
— И ты согласился? — спросила Милена.
— Ну да… — смущённо ответил Ранарт, — какой же ребёнок в здравом уме откажется от такой авантюры? Мы дождались ночи и проникли в помещение, откуда распространялся умопомрачительный запах. Отец Грахта ведь не был обертлугом. Он был человеком и не имел острого обоняния. Поэтому он и не догадывался о том, насколько волновал запах шоколада наши ноздри. В общем мы быстро достали вкуснятину и начали поедать её плитку за плиткой. Только я ограничился двумя, а Грахт съел всё остальное. Ох, как же ему было потом плохо! Я, испугавшись, что он помрёт, поднял всех на уши. Пришлось признаться во в сём. Вот переполох был! Грахта выхаживали, отпаивали целительными снадобьями. Ну а меня выпороли как следует.
— Даже не верится, что с тобой могла приключиться такая история.
— Да, — протянул Ранарт. — Раньше беды только и заключались в том, что ты получаешь нагоняй от старших. Счастливые были времена. А сейчас…
Милена замолчала, потому что испугалась, что обертлуг, вспомнив её родственника, опять впадёт в гнев. Но Ранарт задумался о чём-то и не высказывал никакой агрессии. Однако Мсилена, даже дрожа от холода, не решалась ни выйти из-за ели, ни заговорить вновь. Едва дыша наблюдала она за князем. Ранарт очнулся от мрачных мыслей, когда услышал стук зубов и сообразил, что девушка мёрзнет.
— Иди в Палаты! — гаркнул князь. Он не хотел, чтобы вышло грубо, но само собой как-то так вышло.
Пленница, вздрогнув, медленно вышла из-за дерева и, обойдя князя на как можно большем расстоянии, засеменила в тёплое помещение. Ранарт проводил её внимательным и странным взглядом.
Оказавшись в Покоях для раненых, Милена услышала, как бранится Рохана.
— Я тебе уже сказала, что ничего ты не получишь! — ворчала старушка. — Хочешь, чтобы тебя отправили в Вулквонс? Хорош же ты будешь, если из-за своей страсти к шоколаду не сможешь сражаться!
— Ну мам, — заныл Грахт, — ну один кусочек! Тебе для сына жалко что ли?
— Мне будет тебя жалко, если ты от шоколада помрёшь! — сурово ответила женщина. — Ладно помер бы на поле битвы, как герой, а это что такое получится? Позорище нашему роду?
Грахт хотел что-то возразить, но осёкся, увидев Милену. Он потупил взор и сдвинул брови. Милена не смогла сдержать улыбку, вспомнив рассказ Ранарта. Обертлуг увидел, что она улыбается и, устыдившись своего неподобающего воину поведения, ушёл.
— Ох уж эти дети! — досадовала Рохана. — Мой-то, рыжий лис, простачок простачком, но когда дело касается шоколада, способен на любую хитрость.
— Он у вас хороший, — задумчиво проговорила Милена, — добрый.
— Зато тупой! — отрезала старуха. — Неуч безграмотный. Хоть бы у друга своего поучился выдержки и строгости.
Милена оробела, вспомнив о грозном вулквонском правителе, но защитить Грахта решилась:
— Вы так в сердцах говорите о своём сыне, — кротко сказала она. — На самом деле я же вижу, как вы за него волнуетесь.
— Волнуюсь, конечно, — вздохнула Рохана, опускаясь на деревянную скамью. — Боюсь, как бы его не убили… а то погибнет так же, как и отец и останусь я она одинёшенька на этом свете.
Милену вновь охватило чувство вины и страха. Теперь она ясно представляла себе, какие страдания приносит её дядя всем мирным народам. Она пожалела, что все вокруг знают о её происхождении и дивилась, почему эти вспыльчивые обертлуги до сих пор не разорвали её на кусочки. Она смутно догадывалась, что некоторые из них желают ей смерти, но предоставляют право на казнь своему повелителю. Как долго Ранарт будет медлить с расправой? А то, что расплата за принадлежность к клану Гартари её настигнет, Милена не сомневалась. Страх вновь завладел её сердцем и весь оставшийся день девушка никуда не выходила, находя утешение в уходе за ранеными.