Душа на осколки

– И это напрямую связанно с твоим пребыванием здесь.
Немой вопрос застыл в глазах девочки. Не желая томить ее дольше, чем это требуется, Аргамон пояснил:
– Ты происходишь из магического рода, гелин. Твои родители были магами, и ты тоже, подозреваю, владеешь задатками. Они погибли, не тешь себя надеждами зря. Их ты не найдешь, но прежде, чем отправиться на тот свет, они взяли клятву с нашего лорда, что в случае чего он возьмет на воспитание их дочь.
– Вашего лорда?
Известие о кончине родителей, как ни странно, девочку практически не задело. Лишь легко кольнуло где-то в груди. Она свыклась жить сиротой, свыклась настолько, что появись вдруг у нее любящая мать, просто бы не знала, куда деть эту любовь.
Куда более значимой же для нее была возможность понять, в чьем доме она оказалась.
В Азарии не так-то много лордов. Их в принципе осталось в мире не так-то много и с каждым годом, десятилетием и столетием становится все меньше. Из прочитанных в монастыре книг и дошедших до молодых ушек слухов девушка знала, что сейчас между ними распределены территории государства, а подчиняются они лишь королю.
– Ты находишься в доме лорда Тамерли, Альма. Твои родители взяли с него клятву, что он даст тебе все, чего не смогли дать они.
– Но почему сейчас? – возможно, найди ее благодетель раньше, она восприняла бы это иначе. Так, как явно ожидал от нее усач. Альма просто по-детски радовалась бы тому, что ее жизнь круто вильнула, вырывая из безысходности. Но за долгие годы пребывания там, девочка сумела сделать одну важную вещь – искоренить в себе даже зародыш надежды на то, что ее жизнь может вильнуть так. Безвозмездно.
– Мы долго искали тебя, гелин.
– Вы не дали мне права выбора, – Альма даже сама удивилась тому, какая мысль блеснула у нее в голове. Ведь это так, благотворительность не принято навязывать, а ее никто вчера не спросил, хочет ли она променять свою жизнь на… это.
И проблема была далеко не в том, что ее благодетелем оказался неизвестный лорд, представитель правящих династий, о которых много судачили даже в обители, нет. Это-то как раз не пугало. Проблема была в другом страхе. В страхе перед неизвестностью.
– И какой бы выбор ты сделала, девочка моя? – мужчина, годящийся ей в отцы, если не деды, вдруг наклонился ближе, снова сверкая своими серыми глазами. Альма непроизвольно отметила, что у Аргамона, в отличие от того, другого, красные ободки практически отсутствовали. Он выставил вперед руки, – жизнь невесты господней, годы, проведенные в молитвах и смирении, – одна рука чуть приподнялась, – или все же возможность провести юность беззаботно, молодость счастливо, а старость бесконечно вспоминая первое и второе? – Теперь вверх поднялась другая рука. – Сложный выбор, гелин, ты права.
Это была явная насмешка, но ответить Альме было нечего. Ему не понять ее страхов. Никому в мире не понять ее страхов. Любой, оказавшийся на ее месте, падал бы в ноги благодетелю, молясь за его спасение перед всевышним. А ей не позволяла сделать это неизвестно откуда взявшаяся гордость и гложущие сомненья.
– О чем задумалась, Альма? – Аргамон вновь откинулся на спинку кресла, разглаживая усы. Он никогда не думал, что разговор с ребенком может быть настолько сложным. Ее интересовало совершенно не то, что он считал, должно интересовать в этом возрасте и в этом положении.
– А если я захочу уйти?
– Твои родители имели в виду опеку, а не финансовое обеспечение. Откупных не будет.
– Нет, если я просто захочу уйти.
Аргамон закрыл на миг глаза, собираясь с мыслями.
Они так надеялись, что тщательно обдуманная легенда станет достаточным объяснением для всех. Для любопытных горожан, для редких заезжих гостей, для нее самой. К сожалению, с ней все оказалось сложней, чем предполагалось.
– Этот вопрос адресован должен быть не мне, гелин. Идем, дитя, – мужчина поднялся, протягивая руку. – Ужин уже подали, лорд Тамерли ждет нас.
По девичьей спине прошел холодок. Альма невольно вернулась к утренней встрече на крыльце. Если Аргамон ее не пугал, то о другом незнакомце того же сказать она не могла. Пристальный взгляд и шепот ближе, чем это возможно. Он пока оставался для нее загадкой. Загадкой, которую не хотелось разгадывать.
 
***
В столовую они вошли вдвоем. Аргамон так и не выпустил девичью руку до самых дверей. И даже оказавшись в комнате, не спешил отпускать.
В том, что таким образом он воздействует на нее, Альма больше не сомневалась, снова по организму вместе с кровью разносилось спокойствие.
Перед ними открылись двери, являя взгляду огромную комнату. Конечно, не настолько большую, какой была монастырская трапезная, но куда более шикарную столовую.
Девушка обвела взглядом помещение, чувствуя, как сердце снова начинает биться быстрее – эта роскошь ее просто пугала. Кремовая мебель обитая медового цвета тканью, переливающаяся хрустальными бликами люстра над головой, уставленный всевозможными яствами стол. А чуть дальше, за ним…
– Ринар, – Аргамон учтиво кивнул, привлекая внимание стоявшего вполоборота мужчины.
Ее подвели к столу, отодвинули один из стульев. Реагируя на вопрошающий взгляд, Аргамон кивнул, давая добро на то, чтобы девушка села.
Стол был накрыт на четверых. Две тарелки на почетных местах хозяев дома по обе стороны огромного стола и еще две по правую и левую руку от одной из «главенствующих» тарелок. Это заставило напрячься еще больше: ведь пока в комнате их было только трое, а неизвестность пугала.
– Альма, – казавшийся абсолютно отрешенным еще минуту тому, хозяин дома моргнул, поставил бокал с каким-то напитком на столик, подошел к своему месту во главе. – Аргамон объяснил вам все? – видимо, его взгляд должен был лучиться гостеприимством, но Ринар понятия не имел, что это за чувство. А потому губ коснулась лишь кислая улыбка, не нашедшая ответа на лице девочки.
– Да. Объяснил, – Альма оглянулась на усача, чья улыбка казалась теперь куда более искренней, а потом опустила взгляд в тарелку. С Ринаром в одной комнате ей было неуютно. Она чувствовала, что это соседство напрягает его, и никак не могла понять, зачем тогда мучить себя?
– Не все, мой лорд, у леди Альмы остались еще вопросы, но их, мы решили, ей лучше задать вам, – на этот раз Аргамон учтиво улыбнулся уже лорду Тамерли.
– Я готов ответить на ваши вопросы, Альма, но прежде… Подозреваю, вы проголодались, – хоть фраза и была адресована ей, проговорил ее мужчина, глядя перед собой. Туда, где стоял четвертый, кажется лишний, набор приборов.
Сказать, что в неизвестной компании Альме не лез кусок в горло, было бы неправдой. Последнее, что она ела –постные лепешки, заменившие ужин еще в монастыре, и пусть практически весь день после этого девушка проспала, справиться с аппетитом не помогла даже странная компания.
Мужчины ели молча, лишь изредка переглядываясь. Стоило Ринару сделать еле заметный жест, как в столовой появлялись слуги, сменявшие одни блюда другими. Большинство из них оставалось нетронутым.
Следя за таким расточительством, Альма чувствовала, как сердце сжимается. Этой еды хватило бы им с сестрами на неделю.
– О чем задумалась, гелин? – видимо ее растерянные взгляды, провожающие подавальщицу, не укрылись от пристального внимания Аргамона.
– Ни о чем, – отложив вилку, Альма опустила руки под стол, сжимая их под покровом скатерти в кулачки.
– Как же ни о чем, гелин? Такова ваша человеческая природа, а особенно – женская, у вас в голове роятся сотни мыслей. Поделись…
Кажется, не только она уже насытилась едой, кожей Альма чувствовала, как взгляд обоих мужчин скользит по ее лицу.
– Вы живете в роскоши, – девушка запнулась, пытаясь сформулировать мысль мягче, чем крутилось на языке. – В роскоши, которая для меня непонятна.
– О чем ты, дитя? – в диалог же с ней вступал только Аргамон. Бросив один единственный взгляд на Ринара, Альме снова показалось, что он находится далеко отсюда.