Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

13 февраля 1908 года в доходном доме В. П. Кондратьева Сущёвской части, на квартире Седых, охранкой была арестована ещё одна типография. Спустя несколько дней — 19 февраля — на Большой Якиманке, в доме № 22 (Панюшева), в квартире № 168 полиция захватила типографию МК РСДРП. Хозяйка квартиры Лидия Михайловна Айзенман была арестована (полицейским она назвалась Марией Петровной Токаревой). При обыске в квартире были обнаружены типографские принадлежности, «разных брошюр 81 шт. и пачка с прокламациями, газетами, журналами революционного содержания». Среди них: «Солдатская газета», № 1, 1908 год — 2 экз., «Социал-демократ», № 7, 1906 год — 5 экз., «Песни революции», изд. МК РСДРП — 6 экз. и др. При сличении шрифта, обнаруженного в типографии, со шрифтом найденных изданий оказалось, что в этой типографии печатался № 1 «Солдатской газеты».
Полицейские, получив информацию о подпольщиках от осведомителя, оперативно организовали облаву, в ходе которой сам Трифонов и типографский рабочий Иванов были арестованы, в засаду попал и Маяковский, при нём обнаружили полсотни большевистских прокламаций. Во время обыска по месту его жительства оставшуюся часть запрещённых агитационных материалов успела выбросить в окно его младшая сестра Ольга.
После получения доклада сотрудников полиции Московский градоначальник генерал-майор свиты Е. И. В. Александр Александрович Андрианов, сам бывший военный судья Петербургского окружного военного суда, выносит постановление «…получив сведения, дающие основания признать потомственного дворянина Владимира Владимировича Маяковского вредным для общественного порядка и спокойствия, руководствуясь пар. 21 высочайше утверждённого в 31-й день августа 1881 года Положения об усиленной охране, постановил: означенного Маяковского, впредь до выяснения обстоятельств дела, заключить под стражу при Сущёвском полицейском доме с содержанием согласно статье 1043 Устава уголовного производства».
Упомянутая ст. 1043 Устава уголовного производства определяла, что «подозреваемые в государственных преступлениях, подвергнутые задержанию в тюрьме, содержатся в особых помещениях». Это требование, как правило, не исполнялось по банальной причине нехватки таких особых помещений в острогах.
Так как при аресте подросток Маяковский выдал себя за семнадцатилетнего, то московский градоначальник действовал в пределах своих должностных полномочий, а его указания правоохранительным органам (формально они ему не подчинялись) объяснялись положениями Устава уголовного производства от 20 ноября 1864 года о том, что судебное преследование могут возбуждать как должностные, так и частные лица, а также наличием специального усиленного охранного режима в Москве. Возбуждается уголовное дело о подпольной типографии, его расследование поручено опытнейшему следователю по особо важным делам Р. Р. Вольтановскому [30].
После проведения предварительного расследования по делу арестованным инкриминировалась часть 1 ст. 102 Уголовного уложения 1911 года: «Виновный в участии в сообществе, составившемся для учинения тяжкого преступления, статьёй 100 предусмотренного, наказывается каторгой на срок не свыше 8 лет».
В ст. 100 Уложения в свою очередь говорилось о том, что «виновный в насильственном, посягательстве на изменение в России или какой-либо её части установленных законами основными образа правления и порядка наследия Престола или отторжения от России какой-либо её части, наказывается смертной казнью».
Следователь Вольтановский решил лично провести повторный обыск в типографии и обнаружил там не только экземпляры большевистской газеты «Борьба», но и 18 боевых патронов калибра 10,62 к револьверу системы «Смит и Вессон», которыми, по совпадению, была вооружена российская полиция.
По совету адвоката 7 апреля Людмила Маяковская представила в полицию справку о том, что её брату на самом деле едва исполнилось 14 лет. Считая документ попыткой изменить обвиняемому меру пресечения, дотошный следователь с целью установить действительный возраст арестованного отправил запрос по прежнему месту регистрации семьи в Кутаиси и представил его фотографию для опознания директору 5-й гимназии Петру Ильичу Касицыну. С этой же целью им были назначены дополнительные медицинская и почерковедческая экспертизы. Следователь вынес соответствующее постановление: «…Приняв во внимание состояние здоровья обвиняемого, а также что ему в настоящее время 14 лет и что показание его заслуживает доверия, признал возможным ограничиться в отношении него одной из менее строгих мер пресечения… а потому… постановил: означенного Маяковского отдать под особый надзор полиции по месту его жительства». Людмила Владимировна Маяковская дала расписку «о принятии на жительство своего брата», а тот, в свою очередь, дал подписку о невыезде. 9 апреля он был освобождён из-под стражи.
 
14 декабря 1906 года премьер-министр П. А. Столыпин утвердил совершенно секретное «Положение о районных охранных отделениях», 9 февраля — «Положение об охранных отделениях». К концу февраля 1907 года были приняты: «Инструкция начальникам охранных отделений по организации наружного наблюдения», «Инструкция по организации наружного (филёрского) наблюдения», «Инструкция по организации и ведению внутреннего (агентурного) наблюдения», которые были разосланы в районные и местные охранные отделения.
10 мая 1907 года М. И. Трусевич и А. Т. Васильев — директор полицейского департамента — подписали циркуляр Департамента полиции № 125449 «О степени участия секретных сотрудников в деятельности революционных организаций», в котором говорилось: «В Департамент полиции поступают сведения об активном участии секретных сотрудников в такого рода революционной деятельности, как вооружённые экспроприации, хранение бомб и т. п., причём один из секретных сотрудников во время обыска даже подбросил хранившуюся у него бомбу своему соседу по квартире. Таковые секретные сотрудники задерживались с поличным или на месте преступления и привлекались к судебной ответственности. В то же время лица, ведающие розыском, узнавали о деятельности своих секретных сотрудников уже после их привлечения к следствию, а в своих донесениях в Департамент полиции старались оправдать преступную и провокаторскую их деятельность и возбуждали ходатайства об освобождении сотрудников от судебной ответственности. Такое поведение секретных сотрудников и описанное отношение к нему лиц, ведающих розыском, ясно указывает на полное непонимание последними назначения секретной агентуры и степени её участия в революционной деятельности.
Ввиду изложенного Департамент полиции в подтверждение § 8 инструкции начальникам охранных отделений по ведению внутреннего (агентурного]) наблюдения считает необходимым разъяснить, что, состоя членами революционных организаций, секретные сотрудники ни в коем случае не должны заниматься так называемым провокаторством, т. е. сами создавать преступные деяния и подводить под ответственность за содеянное ими других лиц, игравших в этом деле второстепенные роли или даже совершенно неповинных. Если для сохранения своего положения в организации секретным сотрудникам приходится не уклоняться от активной работы, возлагаемой на них сообществами, то они должны на каждый отдельный случай испрашивать разрешение лица, руководящего агентурой, и уклоняться во всяком случае от участия в предприятиях, сколько-нибудь угрожающих какою-либо опасностью, и во всяком случае не привлекать к соучастию других лиц. В то же время лицо, ведающее розыском, обязано принять все меры к тому, чтобы совершенно обезвредить задуманное предприятие, т. е. предупредить его, с сохранением интересов сотрудника. В каждом отдельном случае должно быть строго взвешиваемо, действительно ли необходимо для получения новых данных для розыска принятие на себя сотрудником возлагаемого на него революционного поручения или лучше под благовидным предлогом уклониться от его исполнения, причём разрешение на такую деятельность допустимо лишь в целях розыскных.