Ученик Рун (СИ)
— Готовьсь! Удар! — рявкнул капитан, за секунду до того, как корабли столкнулись бортами.
Я едва устоял на ногах, с ужасом наблюдая, как все новые и новые абордажные крюки цепляются за борт корабля, а следом стали падать и первые настилы, по которым корсары поднимутся на наш борт.
— Рей! Сними щиты со своей стороны! Живо! — внезапно закричал Осиор.
— Что?! Зачем?!
— Снимай! Они не станут стрелять в упор без щитов с той стороны! Прошьют эту посудину насквозь и потопят своих же! Снимай!
Я так до конца и не понял, что имел в виду учитель, но послушно развернулся и перешел на другой борт. Половина моих заклинаний и так уже упала, дикий щит Ур я больше не использовал — слишком это было тяжело, а я пытался экономить силы после того, как иссякла выданная мне магическая фляга, так что разрушить оставшиеся щиты Ур небольшими печатями Берк не составило ни малейшего труда. При соприкосновении щиты–антагонисты буквально взрывали друг друга.
Впрочем, мой маневр не укрылся от команды второго судна, что сейчас заходило с моего борта. Послышались крики, а сигнальщик на корме изо всех сил замахал какими–то флажками.
Сработало! Учитель оказался прав.
Пока я возился с уцелевшими щитами, на палубу нашего корабля ступила нога корсара. Послышался звон сабель и первые крики раненых, и я понял — я нужен на той стороне. Печати Ис! Я могу исцелять бойцов прямо на ходу, тем более, у меня огромный опыт именно в подобном колдовстве!
Выбрав укромное место за фок–мачтой, недалеко от ключевой точки — спуска под палубу — я стал разбрасывать в стороны целебные заклинания, больше ориентируясь на крики людей, чем видя, кого именно я исцеляю. Я не боялся, что моя магия достанется бойцу противника — меня надежной стеной закрывали спины матросов. На секунду даже показалось, что Осиор заметил этот мой маневр и одобрительно кивнул — хотя прямо сейчас наставник находился в самой гуще боя, принимая главную абордажную группу, что в ряд по пять, пыталась спуститься на нашу палубу.
Колдовать было тяжело, будто бы у меня на плечах сидела Витати с горящими белым огнем ладонями. Скорее всего, какой–то амулет у магов противника? Если они охотились за моим учителем, то не могли не понимать, что в ближнем бою такой сильный маг намного страшнее, чем на дистанции. Значит, на магию надежды мало.
Через пять минут боя выяснилось, что в суматохе и капитан корабля, и мой учитель серьезно просчитались: корсары не планировали захватывать судно. Им надо было просто занять команду, пока методичные выстрелы баллист превращали корпус барка в дырявое решето, выламывая целые секции обшивки.
— Правый борт! Правый борт! — закричал один из матросов прямо рядом со мной, после чего мгновенно получил болт из самострела в грудь.
Я моментально подскочил к раненному и, даже не понимая, что делаю, схватился за короткую стрелу, вырывая ее из тела матроса.
— Ты что творишь?! — закричал другой матрос, стоящий рядом, на что я только отмахнулся, уже выводя контур печати Ис, а следом — Эо.
Он будет жить! Вставай, давай же! Еще мгновение назад смертельно раненный, а теперь внезапно спасенный моряк, что оказался мужчиной средних лет без половины зубов, тупо посмотрел на меня, а после — вскочил на ноги, возвращаясь в строй.
Мы проигрывали. Я это чувствовал. На Осиора навалилось сразу пять человек с какими–то амулетами на шее, и я видел, с каким трудом учитель отмахивается от кривых сабель своей булавой, параллельно поднимая все новые и новые щиты Ур, которые, впрочем, почти моментально лопались с короткой оранжевой вспышкой. Наш строй был разбит, а команда разделена на две части: половину матросов уже загнали к самой бизань–мачте и корме, меня же с другими матросами выдавливали к основанию бушприта. Последней каплей стал мощный удар в правый борт — второй рыкач наконец–то вышел на позицию и сейчас безнаказанно дырявил корпус торгового судна баллистами.
Внезапно, время для меня замедлилось. Мартосы, что еще миг назад рубились с абордажной командой, стали двигаться, как сонные мухи. Замедлились и движения учителя а крики и гомон превратились в протяжный, низкий гул.
«Меня это не устраивает, Рей», — зазвучал в моей голове голос Эдриаса. — «Ты что, решил тут погибнуть?»
«Нет! Конечно нет!»
«Тогда колдуй, мальчик! Мы — величайший по силе маг, что видел или увидит этот мир! А ты тратишь время на цирковые фокусы с печатями исцеления!»
«Но я не знаю, как помочь! А если надорвусь?!»
Ответом мне стал смех Эдриаса. Пусть я не видел загадочного колдуна, но буквально почувствовал, как тот улыбается.
«Рей! Эту силу дал тебе я — хранитель! Пользуйся без опаски! Вспомни, чему тебя учила эта девчонка! А давай я лучше тебе кое–что покажу!»
Вспышка яркого света, и я стою на пляже Нипса, на том самом месте, где мы с Витати тренировали мой дикий Ур. Только вместо уроженки Келанда передо мной стоял Эдриас, на этот раз одетый в приятного синего цвета камзол.
— Я пока не закончил с твоими каналами, парень, надо разбираться, но и этой руной защиты можно натворить дел! Помнишь, что сказала девчонка?
Я непонимающе посмотрел на колдуна, от чего Эдриас демонстративно закатил глаза и поднял с гальки какую–то палку.
— Вот наш самый слабый прямой щит, без печатей, просто на каналах, — сказал волшебник указывая на появившуюся в воздухе оранжевую пленку, после чего воткнул в нее палку.
К моему удивлению, она прошла сквозь преграду, проткнув щит Ур, будто бычий пузырь.
— Девчонка предупреждала тебя, что ты можешь ее покалечить, если вольешь слишком много… — загадочно продолжил Эдриас. — Но нам это и нужно.
В следующий момент маг взмахнул рукой и палка, что еще недавно торчала в щите, как игла в листе — развалилась надвое магической преградой, ставшей внезапно плотнее любого камня.
— Вот этого она опасалась, — сказал Эдриас, глядя на палку. — Понял?
До меня стало доходить, что хотел показать мне колдун, так что я только мелко закивал.
— Хорошо, мальчик. А теперь сделай так, чтобы мы с тобой выжили. И учителя своего желательно спаси, нравится он мне… — сказал напоследок Эдриас, после чего вытолкнул мое сознание из иллюзии обратно на палубу.
«Покажи нормальное колдовство, Рей. Границ нет — они только в твоей голове», — прошептал напоследок мертвый колдун, окончательно возвращая окружающему меня миру привычное течение времени.
Я оглянулся по сторонам, убедившись, что никому нет дела до молодого паренька, прикрыл глаза, прислушиваясь к биению собственного сердца, как учила меня Витати. А потом я стал творить дикий щит Ур, настолько тонкий, насколько был способен.
Вот, передо мной появилась тонкая оранжевая пленка, которая легко прошла и через мачту, и через спины матросов — дальше, за борт. Сейчас мой учитель вливал столько силы в свои заклинания, что никто даже не заметит эту легкую преграду…
Как только щит достиг самого центра первого рыкача, я повторил свою операцию и со вторым кораблем, с палубы которого уже полетели абордажные крюки. У них есть маги, значит, у меня одна попытка… Больше мне такого не позволят, как не позволили учителю сжечь паруса всех трех оставшихся на плаву кораблей.
Крики были все ближе и я чувствовал, как бьют по обшивке снаряды баллист если я не потороплюсь, то мы просто пойдем ко дну.
Первый щит я растянул на весь корабль аккуратно, а вот второй — уже быстро, рывком.
А потом я открыл свои каналы, вливая в оба щита, что были привязаны сейчас к моим каналам и растянуты, как полотно, поперек обоих кораблей.
В тот же миг в воздух взмыли доски палуб обоих рыкачей — внезапно получившие материальную суть щиты Ур буквально разорвали оба судна пополам, будто кто–то невидимый ударил по кораблям огромным острым тесаком. Такого эффекта не мог добиться ни один маг, использующий печати — только дикий маг. Такой, как я. Ведь для подобного колдовства требовалось изменять мощь щитов на ходу, делать то, чему меня обучала Витати.