Рубежи (СИ)

Вспоминая об этом, ощутила насколько далека она нынешняя от себя прежней — восторженной и воодушевленной. Влюбленной…
Позади что-то плюхнуло, и Мила обернулась. На пустынной улице ничего не изменилось. Только ветер сорвал водосточную трубу с угла дома и продолжил дуть, сдирая со стен отшелушившуюся штукатурку.
Темные хлопья, разносимые ветром, несмотря на дождь, кружились в воздухе, мягко опадая в воду. Мила уже перестала удивляться, что законы физики ведут себя, как им хочется.
«Это же сон…»
Или точнее — кошмар. Одинокий, холодный, пустой. Ощущения такие, как будто она находится между жизнью и смертью. Пограничная зона.
Мила попыталась взмахнуть руками, чтобы взлететь, как тогда, над поместьем, но гравитация оказалась сильней.
«Бессердечная су…»
Мысль оборвалась — очередной порыв ветра сорвал еще слой штукатурки со стены, привлекая внимание Милы. До нее вдруг дошло, что на самом деле это не штукатурка летит со стен, это сама стена рассыпается, разлетаясь мелкими частицами по округе.
Еще порыв — и проявилась прореха, обнажающая внутреннее убранство комнаты.
«Так и со мной… Из-за богини Воды я распадаюсь на части. Скоро и от меня мало что останется», — подумала Мила и смахнула с щеки «лепесток» штукатурки. Та тут же распалась на пальцах. Мила попыталась вытереть руки о мокрую футболку, но лишь растерла черноту по коже и ткани.
«Это же не штукатурка. Это пепел…» — поняла она, и тут же услышала очередной всплеск воды.
В этот раз досталось уличной вывеске.
— Хватит! — крикнула Мила, но никто не ответил.
И не вырваться из кошмара, и не изменить в нем ничего.
— Молчишь, дрянь? — выкрикнула она в пустую улицу, и эхо тут же срикошетило, отражаясь от домов. — Нравится тебе, да?
Сзади кто-то рассмеялся, и Мила, крутанувшись на пятках, и чуть не упав из-за этого в воду, резко развернулась, но успела заметить только чей-то темный силуэт, свернувший в переулок.
— Выходи!
И снова очередной «плюх» в воду.
«Это место разваливается, — подумалось ей. — Еще чуть-чуть и останутся одни руины».
Кто-то хохотнул за плечом, но Мила теперь не спешила оборачиваться. Богиня Воды играет с ней, хочет вывести из себя.
— Не на ту напала, водная сучка, — прошептала она и двинулась прочь — подальше, от рассыпающихся в пепел домов, от сорванных водосточных труб и вывесок. Подальше от черных обугленных силуэтов, что шлепают по воде у нее за спиной, выходя из подворотен.
Плюх, плюх.
Плюх, плюх…
«Мила… — глухой голос раздался не снаружи, а изнутри. Кажется — голос Ланы. — Постой…»
Не оборачиваться.
Плюх, плюх.
«Ми-ила», — голос отца. Такой же глухой и тусклый. — Стой…«
Плюх, плюх.
Она шла, не обращая внимания ни на что, кроме воды, подгонявшего в спину ветра и гонимого им пепла.
Нельзя играть по правилам этой сучки. Нужно сопротивляться.
Плюх, плюх.
«Ми-ила…»
Воды под ногами стало значительно больше. Она прошла всего ничего, но уже было сложно переставлять ноги. Вода казалась такой густой, темной и вязкой и доходила уже почти до колена. Мила оперлась о припаркованную машину, чтоб поправить прилипшие к лицу волосы и перевести дух.
«М-ми-ил-ла-а!» — хором взвыли позади нее голоса.
— Да что вам надо! — выкрикнула она и обернулась.
В полуметре от нее стоял Ян. Совершенно худой, с понурыми плечами, потухшими глазами и… Выгоревший. Вместо лица — потрескавшаяся черная маска. Словно лицо покрывала корка застывшей лавы. Трещины на коже подсвечивались не до конца угасшим внутри огнем.
Он протянул руку, и Мила отшатнулась, уткнувшись поясницей в капот машины.
— Это не ты… — прошептала она. — Это все мне снится.
Ян не ответил, только сделал шаг навстречу, медленно потянулся к ней. Мила не могла пошевелиться, и когда его пальцы застыли напротив ее лица, она закричала. И не то от ее крика, не то потому что все в этом городе было соткано из пепла — Ян начал развеиваться под порывом ветра. Сначала исчезли пальцы, затем начала распадаться на части рука, а потом и все его тело треснуло на куски и упало в воду. Лишь подхваченные ветром хлопья пепла кружились над гладью, медленно оседая на поверхности, не спеша тонуть.
 
Мила проснулась с мыслью, что богиня крепнет, смакуя ее бессилие и отчаяние. Водная сучка знает, куда бить.
«Нужно найти Шанкьяхти!»
Это была первая осознанная мысль Милы, после того, как она смогла прийти в себя после навеянного богиней Воды кошмара. Трезвая мысль. Взвешенная. И точно личная, а не подкинутая никем чужим.
Шанкьяхти сможет помочь. Наверняка, справится. Да и выбора все равно нет. Кого еще просить о помощи?
Наспех накинув на плечи халат, Мила выскользнула из комнаты, стараясь не шуметь, чтобы не привлечь внимание того, кто мог охранять, расположившись в одном из кресел в коридоре. К своему удивлению она обнаружила, что за дверью никого не было. Ни прислуги, ни охраны. Не желая испытывать удачу, наконец повернувшуюся к ней лицом, она кинулась к лестнице, но не рассчитав силы, запнулась. Чудом ухватившись за перила, восстановила равновесие и на выдохе прошептала:
— Еще бы чуть-чуть…
Голова шла кругом. Не то из-за того, что она очень плохо спала, не то состояние ее действительно ухудшалось так сильно, что скоро она и правда начнет разваливаться от порывов ветра, как те здания, привидевшиеся ей во сне.
Осторожно переставляя ноги, она кое-как одолела спуск по лестнице и уловила какой-то шум в отдалении. Кто-то разговаривал на повышенных тонах, и Мила решила, что стоит пойти и выяснить, что происходит: юркнула в длинный коридор и крадучись последовала за голосами.
«Не ходи…» — скомандовала богиня Воды, которая явно не нравилось решение Милы.
— Выкуси… — прошипела Мила себе под нос и ускорила шаг.
Подойдя к двери, из которой доносились звуки непрекращающейся перепалки, Мила без стеснения распахнула ее и шагнула вперед. Она не сразу поняла, что вошла в кабинет Густафа — слишком рассеянной стала, слишком несобранной.
«Ну а как иначе, когда рассыпаешься под порывом ветра?» — подумала она и тут же постаралась взять себя в руки.
На нее смотрело сразу несколько взволнованных лиц. Обеспокоенный Макс, не ожидавший ее появления, испуганный (как ей показалось) Густаф и как всегда сопереживающий Мигель, который тут же бросился ей навстречу. Она не успела опомниться, как он уже усадил ее в кресло.
— Как ты? — спросил он, и она не нашлась, что сказать.
Врать не хотелось, приукрашивать или преуменьшать — тоже. Но этого всего и не потребовалось, Мигель, кажется, все понял без слов, потому что следующее, что он сделал — вызвал Шанкьяхти.
Та не заставила себя долго ждать — явилась почти сразу, и Мила поймала себя на том, что внутри что-то кольнуло.
«Стоит Мигелю пальцем поманить, и она тут как тут. Будто только и делает, что ждет его зова».
Но отмахнувшись от неуместного чувства, которое она не могла охарактеризовать никак иначе как «ревность», Мила сосредоточилась на более насущных вещах — о чем они спорили, когда она вошла?
Но подумать и найти ответы ей не дали. Надоедливая Шана переключала внимание не себя, чертя руны и периодически прося Милу держать с ней зрительный контакт. Зачем? Мила не вникала, но подчинялась. Она устала воевать с богиней Воды, не хватало еще сцепиться синекожей бестией.
— И как это понимать? — спросил Макс, указывая на Милу.
Если б ситуация была слегка другой и самочувствие не подводило, она наверняка бы обиделась и высказала ему, что не вежливо говорить о человек при нем же, делая вид, что он прозрачный. Но сил цапаться не нашлось.
 
Густаф только развел руками и невозмутимо ответил:
— А что еще остается? Последнего целителя ты где-то прячешь.
— Если бы ты не потакал Дереку, — огрызнулся Макс, — целителей было бы в достатке! А творцы не использовались как расходный материал. И да, на Рубеж все еще нужно подкрепление.