Рыжий (СИ)
Очереди в мужской зал парикмахерской к моему удивлению — не было. Высокая улыбчивая женщина с внушительным бюстом усадила меня в кресло.
— Как стричься будем, молодой человек? Бокс, полубокс, канадка? — перечислила она.
Я задумался. Может что-то покороче, все равно ведь собираюсь таскать всюду панаму.
— А, ежик, можете?
— Конечно. Уши открываем?
— И уши, и виски, шею с лбом полностью, — счёл нужным уточнить я.
— Это модельная стрижка получается. Сорок копеек. Есть?
— Да, есть. Сейчас платить?
— В кассу иди. Скажи там — модельная за сорок. Чек принесешь и начнем.
Подстригли меня быстро, но качественно. На прощание, от души попшикали одеколоном. Остановившись в фойе парикмахерской, я с удовольствием полюбовался получившимся результатом. Получилось, надо сказать, своеобразно. Агрессивно. Этакий наглый, мелкий пацанчик из девяностых. Круто, надо будет запомнить мастера.
С сожалением напялил на голову панаму и отправился дальше по своим делам. Небольшой маникюрный набор с ножницами и пилочкой купил в киоске «Союзпечать». И на оставшиеся от железного рубля пять копеек вернулся домой на автобусе. Бумажный рубль так и остался лежать в карманчике треников.
Вечером, мне все-таки пришлось заниматься примеркой. Бабуля придумала какое-то новшество и хотела им похвастаться.
— Смотри, Жень. Я на кармашек жилетки тебе флажок пристрочила.
И правда, на клапане нагрудного кармана — гордо красовался флажок СССР. Такой, как на стройотрядовских штормовках.
— Ба, а ты где его взяла?
— Ой. Да у меня их много. Когда на швейной фабрике работала, прихватила на всякий случай. Красиво же, правда!
— Да. Классно. Бабуль? А ты можешь, еще такой-же пристрочить на боковой карманчик? Вот сюда, — и я показал на правый накладной карман на шортах.
— Конечно могу. А ведь и правда. И на жилетке будет и на шортах. Какой ты у меня вумный!
Бабуля притянула меня к себе, обняла, потом отстранила, и взъерошив и так короткую прическу, сказала:
— Как хорошо тебя подстригли. А пахнешь как! Запомнил мастера?
— Да, баб. Это в «Магнолии», в центре.
— Ну тогда понятно. Всё. Беги, пострел. Я пока второй флажок тебе пришью.
Мой новый костюм оценили и во дворе. Пацаны дня два выспрашивали где и кто мне его сделал, а потом просто потеряли к нему интерес. Но, как оказалось, не все. Сашка Пархоменко из кооперативного дома, так разрекламировал своей матери мой костюм, что она заказала бабуле аналогичный перешив. А после неё и ещё несколько женщин заказали подобные переделки.
За оставшийся июнь я успел многое. Починил свое кресло и теперь не боялся ночного обрушения нелепой конструкции из ведра, которое заменяла ему задние ножки. Добрёл со своей удочкой до «Широкого» ерика и поймал с десяток карасей, в которых бабуля и опознала тех таинственных «карабасов».
С рыбой вообще получилось неожиданно. Бабушка с ходу отказалась к ней прикасаться и заявила, что чистить и готовить её не умеет. Как бы странно это не выглядело для данной местности и позиционирования себя казачкой.
Делать было нечего, почистил сам и сварил уху. Которую к моему удивлению бабуля ела вполне охотно, хотя и ворчала что это не правильная уха, не казачья, без томата.
— Ба, так казаков, выходит, из Америки завезли? — решил я приколоться над ней.
— Что ты несешь, пустозвон? — возмутилась она.
— Так ведь родина томатов же южная Америка.
— Ну и ладно. Значит мы с тобой тоже американцы. Ты уж, по цвету, точно.
Это она намекала на мой странный медный загар, которым я все же обзавелся. Обгорел, был намазан простоквашей, облез, затем опять обгорел и после второго сбрасывания кожи, приобрел цвет меди с патиной. Где в качестве патины выступали россыпи моих веснушек.
Мои поделки кинжалов и мечей из компьютерных игр, особого спроса не нашли. Все эти выступающие детали финтифлюшки лопались и разлетались при фехтовании. А тут еще, в очередной раз, по телевизору, показали фильм про Спартака. И «гладиус»**** стал основным мечом который мне заказывали и охотно меняли на пустые бутылки.
А еще, благодаря рекламе бабули и Примаковых, меня стали приглашать — «на починить электрическое». Каждый подобный раз, бабушка вслух корила себя за длинный язык и за опасную профессию, к которой подтолкнула единственного внука. Но по её виду, было заметно, что она гордится мной и собой, тем что именно к её десятилетнему внуку идут с подобными проблемами, а не к взрослым электрикам.
Звали меня в основном пенсионеры и одинокие, те, для кого электрика — тёмный лес с медведями. Розетки, вилки, патроны и даже замены спиралей в утюгах и плитках. За более сложное я пока не брался. Подрасту, тогда и придет черед более сложной работы. Да и брал я поменьше чем взрослые электрики, максимум трешку. И всегда, честно, половину заработанного отдавал бабуле. Да и трешка была в июне всего один раз, за замену двух розеток.
В конце июня, про меня внезапно вспомнил профком отцовой судоверфи. Мне, как сироте, выделили путевку в оздоровительный лагерь «Волна», что на Азовском море. Быстрее всего, кто-то из заводских детей не смог поехать, и я оказался лучшей кандидатурой, которой можно быстро сплавить горящую путёвку.
Причём горящей она была от слова — совсем. В четверг тридцатого июня нам её принесли, а ехать надо было в обед первого июля. На попытки бабушки выяснить у профсоюзного лидера — а как же медицинский обход и справки, ей ответили что всё улажено, мальчик на вид здоров и все нужные справки выпишет заводской врач.
Что характерно, отказываться от путёвки бабуля и не подумала. И сразу ринулась собирать ребятёнка в поездку. Кинулась что-то застирывать, гладить и подшивать. Мне же было выдано четыре рубля, и я был отправлен в магазин «Спорттовары» за новыми кедами. А по пути должен был прикупить зубной пасты или порошка и детское мыло.
* — Ленинградская Атомная Электростанция. Осенью 1975 года на ней произошла радиационная авария, из-за которой были заглушены на тот момент оба реактора. Что привело к веерным отключениям электричества в Ленинграде и области.
** — заместитель директора по учебно-воспитательной работе.
*** — городской отдел народного образования.
**** — древнеримский короткий солдатский меч до 60 сантиметров длиной.
Фотографии к главе и книге в разделе доп. материалы
Глава 7
«Были сборы недолги, от Кубани и Волги, мы коней поднимали в поход» — напевала вполголоса бабуля трамбуя мои шмотки в сидор. Мне вообще изначально предложили воспользоваться школьным ранцем. Но внезапно всплыло, что Женька, еще в мае, угробил одну лямку и скрыл это от бабушки. Она в гневе, чуть не аннулировала свой мораторий на телесные наказания.
Как альтернатива, мне были предложена авоська — «а чтоб все видели какой ты рукожоп», выдала она на мои возмущения. На что уже я обиделся и заявил — «что никуда не еду и вообще сбегу из дома».
«А моя ли это мысль»? — вдруг подумалось мне. Или это где-то из глубин, реальный Женька прорывается?
— Женя! Ау! Выходи мальчик, поговорим, — мысленно позвал я.
«А в ответ тишина. Здравствуй шиза. Тихо, шифером шурша, едет крыша не спеша. Надо заканчивать с самокопанием и признать что ты здесь один. А то быстренько переедешь в палату к Наполеону и Кутузову.»
Привела меня в чувство — бабуля. Походя, толкнула своим боком и потребовала:
— Тащи свой сидор, с ним поедешь. Убегальщик.
Слава всем богам и великому КПСС что она не заметила моей отрешённости, а то опять бы на свой счёт записала. И опять винится стала бы.
И вот теперь напевая — собирала мои немногочисленные вещи. Носки, пара трусов и маек, рубашка и шведка. Тренники решили не брать, слишком ушатанные. Вчера вечером, по моей просьбе бабуля сшила мне а-ля спортивные трусы. И даже с боковыми полосками и карманчиком.