Кухарка тайного советника

— Так что же ты за отца замуж тогда не выходишь? — ухмыльнулась Софья. — Будешь с ним жить и самореализовываться. Да и отец не Ян, он тебе все позволит.
— Я не знаю, Соф, — вздохнула я. — Не вижу я себя его женой. Какая из меня жена? Я ж упрямая, своевольная. Боюсь, ему только проблем доставлю. Ни воспитания у меня, ни манер, только опозорю его перед людьми.
— А ты не бойся, он уже большой мальчик. Раз предложил — значит, уверен в своих действиях. Или ты думаешь, что он просто так, из благородства? Так я тебя расстрою: льер Лисовский ничего просто так не делает.
— Соф, а твое отношение к этому какое?
— Оля, ты ему жизнь спасла вообще-то. И он хоть живым стал в последнее время. Если он с тобой счастлив будет — я только рада. К тому же ты не старая, еще ребенка родить ему могла бы. Наследника. Что ты думаешь о детях?
— Я бы хотела ребенка, — призналась я. — Только не уверена, что я буду хорошей матерью.
— Ты будешь замечательной матерью, — заверила меня Софья. — Ты как наседка всех под свое крыло пытаешься взять. Так что не выдумывай, соглашайся.
— Если бы всё так просто было…
— А ты не усложняй!
Я засмеялась. Софья мне нравилась, она умеет поднять настроение. А ведь могла бы встать в позу, сказать, что ее отцу кухарка не нужна. Хотя… С ее революционными наклонностями она бы первая за кухарку ратовала, я полагаю.
— Софа, мне нужен гардероб для поездки в столицу, — вспомнила я, зачем пришла. — Департамент магии обещал оплатить счета. В разумных пределах, разумеется!
Софью, как и любую молодую девушку, хлебом не корми, дай походить по магазинам, но я как могу сдерживаю ее болезненный энтузиазм. И все равно к исходу дня становлюсь счастливой обладательницей нескольких пар обуви, кучи белья, двух строгих, но отлично сидящих платьев, нескольких шляпок, пелерины, клетчатого жакета, юбки, нескольких блузок… Как говорится, и в пир и в мир. Не то, чтобы гардероб был мне жизненно необходим… но черт возьми, какой же это кайф — осознавать, что ты выглядишь по-настоящему элегантно. Что платье на тебе сидит идеально, подчеркивая все достоинства фигуры — его, между прочим, подогнали под меня магией. И жакет, какой жакет! Я бы и в далекой, подернутой дымкой волшебства Москве с радостью его носила. Словом, хотя ноги и гудят, но я красивая. И счастливая. А может и в самом деле — выйти замуж и пусть Алекс меня защищает от всего мира?
  
Глава 33
 
Изъяны мироздания
 
Кареты — это наимерзейшее изобретение человечества. Сегодня впервые за долгое время я теплым словом вспоминаю московское метро: быстро, удобно, не трясет. А в деревянной шайтан-коробке с большими колесами меня укачивает так, что я ощущаю себя дохлой рыбой. Открытые окна уже не помогают. Никаких магических средств против тошноты тут не придумали, хотя я буквально умоляю сопровождающего меня Яна внушить мне, что меня не тошнит. Он смеется и качает головой: это так не работает. Как работает, впрочем, не объясняет. Единственное, что он может мне предложить — усыпить меня на пару часов. Что ж во сне проще.
Я второй день не ем, только пью воду, которая противно плещется внутри и подступает к горлу. От мягких на первый взгляд сидений ломит тело, голова просто взрывается болью. Трехдневная дорога до столицы кажется мне адом.
Лиска, которую я потащила с собой, потому что она — мой ребенок теперь, и всё тут, бодра, свежа аки роза и заботливо придерживает мне плащ, когда моя светлость изволит блевать в придорожных кустах. Не понимаю, почему ее не укачивает. Вообще никого не укачивает, только меня, а в карете нас четверо: я, Лиска, Ян и Гродный. Лучше бы дед или Софья, но Софье новоиспеченный муж велел ехать в «деревню, к тётке, в глушь, в Саратов», в смысле дальнее поместье Лисовских, чтобы она глаза не мозолила никому, а дед в лесу хозяйничал. Да и вообще… от его избушки до Кобора часов шесть езды. Его, похоже, подобное расстояние не смущало.
А Александр с нами в карету уже не уместился, впрочем, не особо и напрашивался. Сейчас я как никогда понимала, почему он гнал меня из своей комнаты после «зеркала». Не хотелось бы, чтобы он видел меня в таком ужасном состоянии. А ведь мне еще ехать обратно!
 
Ян клялся, что обратно будет лучше — карету переставят на другие колеса, грязь на дороге высохнет, большие ямы засыплют, да и тепло будет, окна открытые и все такое.
— Впрочем, — лукаво замечал он. — Мы вас обратно и не отпустим.
— Да я обратно лучше пешком пойду!
— Долго очень, — смеется Ян.
— Ничего, мне спешить некуда.
— А вы не в положении, душенька моя? — как кот щурится Гродный.
— Я не в положении, — отмахиваюсь я.
И уж в чем-чем, но в этом я уверена абсолютно точно, потому что у моего женского (будь проклята праматерь Ева, сдалось ей то яблоко) организма есть пикантная особенность. Поезд ли, самолет ли, автомобиль — при долгой дороге у меня начинаются внеплановые ежемесячные неприятности. Как оказалось к вечеру первого дня — кареты это тоже касалось. Неприятная дорога стала еще более неприятной. Когда я поняла, что на постоялом дворе мы ночевать не собираемся, устроила форменную истерику. Что значит «спать в карете»? Льер Гродный, ваша спина выдержит подобное издевательство? А мой нюх? Вы же, простите, и сейчас не фиалками пахнете, а через пару дней мы здесь задохнемся.
Ворча и недовольно косясь в мою сторону, мужчины согласились остановиться на ночь в придорожном трактире. Предупредили, конечно, что в таком случае ехать дольше, но я за тазик горячей воды готова была пару лет жизни отдать. Да и ребенок у меня хрупкий, нежный. Лиска, посмотрев на меня, тут же принялась ныть и жаловаться на усталость, хотя я-то знала, что она живее всех живых. Что она и доказала в трактире, накормив и уложив меня спать. Сама же махнула рукой и со словами «Я в дороге отлично выспалась» принялась чистить мою одежду. Одна нижняя юбка, кстати, ушла на тряпочки. Непростительный ущерб моему гардеробу!
В дороге льер Гродный изволил развлекаться наложением всяческих заклятий — то на Лиску, то на Яна, то на кучера, а пару раз пытался и на меня. На меня не вышло — я почувствовала мгновенно. Да и на других, в моем-то измученном состоянии, я сразу определяла, что к чему. Словом, натренировалась, поняла, как смотреть надо. Маги мне сообщили, что это развивается особое зрение. Спасибо, что не третий глаз. Впрочем, не спорю, поездка в этом плане пошла мне на пользу.
В столицу въезжали после обеда: удалось рассмотреть город в полной красе. Дома каменные, в два-три этажа, крыши разноцветные с флюгерами, мостовая каменная, много деревьев. Здесь уже цветет вишня и сирень, а у нас в Коборе ведь только-только набухают почки.
— Здесь Кранский залив, — рассказал Ян. — Течение теплое. Оттого и весна здесь более ранняя, и зимой снега почти не бывает. Зато и летом дожди частенько, но столицу это ничуть не портит. Остановимся в моем доме, надеюсь, вы не возражаете. Лисовский, конечно, требовал, чтобы в его, но Лисовского тут нет, правда? Тем более, это ненадолго.
— А что потом?
— Приведем вас в порядок и к Главе Совета магов.
В дороге мне рассказали, что помимо короля, номинально правящего Орассой, есть еще совет магов. Всего советников двенадцать. Совет магов мог оспорить (или одобрить, что бывало значительно чаще) любое решение короля. Маги также занимались социальными службами, видимо, занимались не очень хорошо, потому что нищие в столице встречались на каждом углу. Я вдруг прекрасно поняла Софью: в провинциальном Коборе не было столь разительного контраста нищеты и роскоши.
Вот возле красивого здания притулилась бабка в лохмотьях с ребенком в руках. С ужасом вспоминая Москву и вездесущих цыган, догадываюсь, что ребенок либо опоенный сонным зельем, либо вовсе мертвый. Наперерез нашей карете бросается нищий с перевязанной головой, он хватает лошадь подузцы, что-то лепечет. Рудый бросает на мостовую несколько монет, недовольно кривит губы. Нищий на коленях ползает по камням, а мы едем дальше.