Жажда Жизни (СИ)

Это было великолепно. Лучше, чем все, что он мог когда-либо представить в своей жизни. Его мощные руки, исполосованные вздутыми венами, прижимали к себе теплую талию. Ее длинные пушистые кудряшки щекотали его предплечья, и он чувствовал биение ее сердца. Гермиона так компактно умещалась в его руках, что можно было бы поверить в теорию о совместимости. Драко знал, что ей нравится. Она была расслаблена каждой клеткой своего мягкого тела, за исключением колотящегося сердца.
Гермиона вздрогнула и прошептала.
— К какому, Малфой? Сегодня ты даже не пытаешься сломать мне руки.
— Сердце у тебя стучит как у кролика, поэтому даже не думай делать вид, что тебе не нравится. — Гермиона сделала попытку вырваться, но он держал ее крепко, хоть и мягко. Она попыталась закрыть глаза.
— Грейнджер, посмотри на меня. — попросил Драко. Она не смогла ему отказать. Голубоватый мутный оттенок миндалевидных глаз изучал ее совсем без привычной ярости.
— Тебе нравится вести беседы о темной метке в таком положении? — сделала попытку вырваться Гермиона. Драко ухмыльнулся и еще крепче прижал ее к себе. Она чувствовала каждый его мускул.
— Какие же беседы о темной метке, если вы выходите замуж, миссис Теодор Нотт? — спросил он смеющимся голосом.
Она злобно ухватилась за его шею и буквально царапнула его по загривку.
— Прекрати.
Драко улыбнулся.
Гермиона сдалась. Ее руки уже обвивали его шею, прижимаясь к нему совсем близко. Она вздернула голову вверх, чуть сощурив глаза.
— Ты, наконец, поцелуешь меня или опять извинишься, что ты не джентльмен ? — спросила она так, словно клянчила у отца мороженое в четыре года.
Драко посмотрел на нее с победоносной улыбкой.
— Только после того, как ты поклянешься мне. — Гермиона нахмурилась и сжала его волосы сильнее.
— Я не буду принимать метку. — сказала она безапелляционно. Драко закачал головой.
— Нет. Поклянись мне в том, что никогда не выйдешь за Нотта замуж.
Ее теплые глаза засветились странным оттенком, словно начали светлеть. Она вдруг совсем расслабилась и сама потянулась к его губам. Драко смотрел на нее с умилением. Приподнявшись на цыпочки, Гермиона прошептала прямо в его подбородок.
— Никогда.
Они поцеловались. Это было похоже на фейерверк, который вдруг взорвался раньше положенного времени. Драко сжимал ее крепко, терзая ее губы. Гермиона отвечала ему той же яростью и красотой. Их языки сплелись, лаская друг друга, они полностью отдались этой эмоции, неожиданно оказавшейся сильнее смерти, войны и горя.
Не было больше ни замка, ни комнаты, ни метки, ни погибших, были лишь Драко и Гермиона. И их жажда любви и жизни.
Комментарий к 12. Маленькая ведьма.
всем спасибо за отзывы! вы потрясающие читатели! следующая глава выйдет через неделю, поскольку будет довольно объемной и целиком посвящена Теодору.
а вот мой телеграм-канал, в котором я делюсь своими мыслями о русском фанфикшне и разных работах.
https://t.me/lustforpauli
========== 13. Божий дар. ==========
Комментарий к 13. Божий дар.
1. Имя Теодор дословно толкуется как Божий дар.
Теодор пусто глядел перед собой. Молодая эльфийка драила окна после зимы. Слой налета, серости и грязи растворялся под ее желтой фибровой тряпкой с характерным скрипом. Тео сморгнул и перевел взгляд на левое предплечье. Черная краска въелась в кожу уродливым рисунком так сильно, что никакая желтая тряпка не была бы способна ее стереть.
Он сидел в родном доме Нотт-Холла в Глостершире. В одной из нижних западных гостиных, куда свет проникал совсем слабо из-за пышной зелени, разросшейся по карнизам серого камня. Тео помнил о том, как сильно раньше он любил весну. Она ассоциировалась с каким-то призрачным ощущением свободы, когда в груди рождается осознание, что как бы сильно зима не старалась бить в спину последними потугами снега, рано или поздно набухнут почки и расцветут первые ветки соцветий.
Теперь все прошло. Вчера все прошло, а точнее в день возвращения Волдеморта, просто до этого он имел право сделать вид, что оно его не касается. Чернила рабской метки расплылись по его смуглой коже именно вчера.
 
С детства Тео преследовал страх. Он боялся проснуться однажды утром и увидеть в зеркале отражение отца. С его холеным морщинистым лицом и идеальным черным пробором, уложенным гелем набок. С застывшей намертво ухмылкой власти, с тонкими ввалившимися губами, с его красотой. Рейгану Нотту было пятьдесят лет, когда на свет появился сын, унеся на тот свет жизнь своей матери. Тео редко задумывался об отношениях между родителями, но скорее полагал, что брак этот не был формальным. Возможно отец действительно любил его далекую мать, ведь назвал же его будто бы в издевку. Божий дар. Смешно. Где был Рейган Нотт, а где маггловские боги.
Казалось, что сын был для него формальностью. Так делали все. Наследник был положен ему по статусу. Тео никогда не испытывал в своей жизни недостатка в подарках, няньках, игрушках, деньгах и возможностях. Одного ему не хватало — родителей. Отец уделял ему внимания даже меньше, чем своему великолепному арабскому коню. С тем он совершал утреннюю прогулку каждый день, с Тео же общался реже. Навсегда в его память врезались рождественские письма, которые Тео писал домой каждый новый год. Он просил забрать его на каникулы, но всегда оставался в общежитии. Или другие просьбы о том, чтобы папа увидел его выступление на квиддичном матче с Ирландской командой. Рейган прислал няньку, а сам даже не ответил на письмо.
Бывало так, что сэр Нотт приезжал в Хогвартс по делам попечительского совета, но пересечься с сыном в коридорах школы он не спешил, покидая замок еще в кабинете директора. Тео всегда получал галеоны в неограниченном количестве, всегда имел самую новую метлу и модную французскую форму, всегда отличался от остальных своей великолепной образованностью, но никогда в жизни не чувствовал себя счастливее от этого. По своей сути отец был ему чужим человеком.
В какой-то момент он просто привык к этому. Он чувствовал себя если не сиротой, то самостоятельной фигурой, изредка вынужденной обращаться к спонсору за деньгами и встречаться с ним.
Но все сломалось вчера.
Темный Лорд заклеймил его. И сделал это по такой глупой причине, что хотелось рассмеяться от нелепости. Его отец был убежденным Пожирателем Смерти во времена Первой Магической Войны. Изменилось ли что-то теперь? Кто знал, но Тео было бы в общем-то плевать, если бы не черная змея, раздирающая его руку острыми зубцами клыков. Блядский Мерлин. Он ненавидел Волдеморта всей своей душой. Он ненавидел убийства и идеи чистой крови хотя бы потому, что их придерживался отец. Возможно Тео заставили бы принять метку вместе с сокурсниками, но он знал, что было бы это сильно позднее.
А теперь. Что было теперь! Он предал сам себя, когда стоял на коленях перед Лордом в Нотт-Холле под довольную улыбку отца. Его колотило, бросало в жар, змея извивалась кольцами, но только из-за того, что отец был так лоялен Лорду двадцать лет назад. В детстве Тео любил отца искренней светлой любовью, в школе он пытался подражать ему, не смея оспаривать его авторитет, теперь же в его сердце поселилась лютая ненависть, от масштабов которой Теодору было самому страшно.
Он подписался разрушить собственную жизнь. Но зачем? Ради идей, которые нравились его отцу. Чужому человеку, которого он не знал. В этот момент Тео отчетливо осознал, что проиграл. Что никогда больше он не сможет отмыться от этого клейма, что он навеки привязан к уходящему старому отцу, потому что за последствия расплачиваться придется не Рейгану Нотту, век которого близился к закату, а его сыну, который так много хотел успеть в своей жизни, но так мало смог сделать, когда черный череп со змеей перечеркнули все будущее.
Ему казалось, что на голову уронили тяжелую бетонную плиту, а сами стояли в стороне и хохотали над его попытками встать. Они имели право на выбор, а Тео нет.
Он стиснул зубы и буквально ощутил скрежет, который они издали. Правда в том, что я никогда не верил в твое дерьмо, отец.