О вражде и хорошей газете за завтраком (СИ)

Гермиона оказалась рядом с ним в несколько мгновений, показавшихся вечностью, пристав на носочки, схватила его лицо и притянула к себе, останавливаясь на секунду, надеясь на появление здравого смысла. Его не было в её действиях и не было в его глазах, когда Драко подался вперёд и наконец накрыл её губы своими.
Это пронзило её всю, каждую клеточку, каждый нерв напрягся от столь долгого ожидания этого момента. Малфой вжал Гермиону в собственное тело, второй рукой буквально обвивая её всю, боясь отпустить хоть на мгновение. Она была нужна ему как воздух, как средство для существования, жизни. Рядом с ней всё обретало смысл — и работа, и поездка во Флоренцию, и даже бессмысленная борьба с собой.
Он провел по её щеке большим пальцем, наклонился, чтобы только углубить поцелуй, как самое необходимое ему сейчас — чувствовать Гермиону всю целиком, любить её всем, что в нём осталось.
Она прильнула к нему, разделяя этот порыв, обвила руку вокруг его шеи. Его было недостаточно даже в такой близости, один лишь стон, переходящий в глухое рычание, отдался жаром по всему её телу, особенно между ног, желание перетекало в одержимость, сумасшедшую, как они оба.
Малфой толкнул Гермиону к стене, тут же прижимая сверху своим телом, перекрывая ей путь к отступлению. Он боялся, что она исчезнет, она могла в любой момент попросить его остановиться и прекратить этот порыв, и Драко знал, что отпустит её. Он сделает всё, что она только попросит.
Гермиона выдохнула ему в губы, когда почувствовала, с какой силой он держит её одной лишь ладонью на талии у стены. Она едва ли успела опустить взгляд, когда Малфой дернул её подбородок рукой, и они снова столкнулись взглядами.
— Только один раз, — пообещала Грейнджер, Драко был согласен и на меньшее, поэтому он резко поцеловал её снова, страсть переходила в грубость, а та — в нетерпение, нежелание медлить рядом с ней. Он соскользнул губами к щеке, затем ниже к шее, поцеловал то крохотное место за её ухом, от которого мурашки пробежались по коже, рука Гермионы невольно зарылась в его волосах, притягивая ближе.
Никогда в своей жизни ей не хотелось ничего столь сильно, как Драко в тот момент. Она никогда не думала, что будет желать его так сильно, что с каждым поцелуем на ключице, на плече, на руке, где уже спадала лямка платья — будет разгораться тайное желание, которому она никогда не позволяла пробиться. Он старше, черт, он старше, и его руки… она не могла думать о том, сколько раз он проводил ими по бедрам других так же, как проводил по её.
Щёки горели, дыхание сбилось, но Малфой и не думал останавливаться. Он дернул её на себя, отталкивая от стены грубым движением, и до того, как Грейнджер успела бы возмутиться, поцеловал. Он переместил её к столешнице у зеркала и усадил, только теперь отходя на шаг.
Драко, казалось, наслаждался тем, как она выглядит. Разгоряченная, с чуть разведенными в стороны ногами, под красным шифоном прослеживаются контуры белья, а кожа пылает от его прикосновений. Он приложил пальцы к губам, попытался скрыть свою ухмылку.
— Малфой… — гневно протянула Гермиона, одной рукой она опиралась на камень за спиной, мрамор контрастировал с пылающей кожей.
— Одно условие, — промурлыкал он, медленно подходя ближе. Кот, играющийся с едой.
Её выдох, напоминающий злостный, вызвал у него смешок. Рука на талии Гермионы оказалась мгновенно, вторая расположилась на бедре, на той его части, не скрытой тканью, и от одного лишь этого властного жеста девушку пробрало дрожью.
— Ты будешь звать меня Драко.
Малфой подался вперед мгновенно, кусая то место на теле между шеей и плечом, которое ему так нравилось, зубы впились в кожу под сладкий стон Грейнджер прямо у его уха. Там останется засос, который нельзя будет скрыть ничем. И Драко прекрасно об этом знал.
Он пытался не торопиться, сдержать себя, но всё его желание читалось слишком легко, Гермиона не могла не разделять его порывы, поэтому, когда его пальцы провели по внутренней стороне бедра, она лишь раскрылась для него сильнее. Голова уперлась в зеркало, и на мгновение мелькнула мысль увидеть себя в нём сейчас, запечатлеть эту картинку у себя в голове.
 
— Боюсь, не могу выполнить ваше условие, сэр — прошептала хрипло Гермиона.
Слышать это от неё было почти сродни смерти от удара электрическим током, Малфой не сдержал стона в её кожу. Поцелуи оказались ниже, на её декольте, которое он раскрывал с каждой секундой все больше своими пальцами, пока Гермиона просто таяла в этих поцелуях.
— Хочу трахать тебя медленно… вечно. При горящем свете.
Это была месть, от которой теперь уже Грейнджер подалась бедрами навстречу. Она знала, как тяжело ей будет уйти от него однажды и, возможно, навсегда. Вопреки его словам.
Гермиона откинулась обратно, её затылок упёрся в стеклянную поверхность, а Драко медленно прокладывал себе дорожку поцелуями вниз. Золотой пояс на её талии не был снят, Малфой лишь проигнорировал его, подцепил ткань зубами с одной стороны и потянул в сторону, полностью открывая обзору грудь.
Боже, она была похожа на богиню. Тысячу раз разум подбрасывал ему картинку того, как Гермиона выглядит под всей одеждой, он думал об этом часами напролёт, даже когда пытался выбросить её из головы. Но то, что он видел — в тысячу раз лучше.
Малфой тут же подался вперед, чтобы аккуратно губами накрыть её грудь, осыпать каждый сантиметр поцелуями, пока ладонями он вел по ногам под тканью платья. Гермиона обхватила его талию своими ногами, каблуки больно впились в его бедра, так что Драко расстегнул изящные ремешки на её лодыжках и скинул босоножки к черту.
Как только его пальцы достигли её центра, Грейнджер приглушенно вскрикнула, и улыбка, полная самодовольства, растянулась по его губам. Она схватила его за пиджак и вернула обратно на уровень своих глаз, её поцелуй был похож на вкус самого сладкого и пьянящего вина.
Гермиона быстро расправилась с рубашкой, все пуговицы до последней поддались каждому её движению, ногти царапали теплую кожу и каждый крохотный шрам на ней. Весь он пылал подобно ей под каждым прикосновением, а сама Грейнджер подавалась вперед каждому движению Драко по кружеву её белья.
Она не решилась попросить его продолжить, тихие стоны изредка прерывали их поцелуй, и когда она практически замерла, задерживая дыхание, Малфой аккуратно пальцами проник под тонкую ткань и коснулся теперь уже сильнее, по комнате разнесся всхлип.
Гермиона прервала его действия прямо перед тем, как оказаться на грани, схватившись за ремень его брюк, она резким движением подтолкнула мужчину к себе, вдобавок сильнее прижимая ногами. Пальцы уже не слушались, не поддавалась, но пряжку ремня ей расстегнуть удалось.
— Сколько нетерпения и несдержанности, — прокомментировал он с дьявольской ухмылкой.
— Пошел к черту, — почти прошипела Гермиона, изнывающая от желания почувствовать его в себе.
— Только потому что ты просишь, принцесса.
Драко помог ей, стягивая с себя брюки, сама Гермиона благодаря ему оказалась на краю раковины, в глазах так и плясали те самые чёртики возбуждения, которые манили его к себе. Она вся была похожа на одно сплошное искушение, которому Малфой собирался поддаться.
Её прикосновения к его члену — вот, чего он вынести не мог. Гермиона провела по нему рукой, изучая реакцию Драко на каждое движение. Старательная ученица.
Блять. Малфой отбросил её ладонь и тут же сплел их пальцы в замок, пригвоздил бы к тому же зеркалу, но то было далеко от них обоих и недостаточно далеко, чтобы разложить Гермиону для него. Чтобы наслаждаться ей. Упиваться. Получать её всю.
Она его, а он её. И они это знают. Оба. Отрицать было бесполезно.
Красная шифоновая юбка оказалась на самой талии, пока Драко всё никак не мог оторваться от прикосновений к бархатной коже, и лишь рычание, выражавшее всё желание Грейнджер, заставило его податься вперед и толкнуться в нее. На мгновение он потерял реальность.
Гермиона выгнулась навстречу, пришлось зажать рукой её рот, чтобы все стоны при каждом толчке не выдали их всем гостям приёма. Чувствовать каждый её вскрик удовлетворения вибрацией по коже было волшебно. Даже лучше, чем волшебно — потрясающе.