О вражде и хорошей газете за завтраком (СИ)

Гермиона успокаивалась долго, но постепенно паника внутри нее спадала, рядом с Драко она старалась так же размеренно дышать. Слезы прекратились, но дрожь никуда не уходила. И всё-таки под чутким руководством и заботой Малфоя, который ни на секунду от нее не отходил, она уснула.
Проснулась она уже почти под утро, но чересчур рано, чтобы подниматься с постели. Сквозь пелену после сна ей было видно, как невинно маленькие лучики солнца проникают из-под зашторенных окон в комнату. Не сразу Гермиона поняла, что она была не одна. Рядом с ней лежал Драко, который аккуратно обнимал её поверх двух одеял. Кажется, ночью она попросила его не уходить…
Едва она попробовала пошевелиться, чтобы встать с кровати, рука Малфоя на её талии сжалась сильнее, и он притянул девушку ближе к себе.
— Даже не думай о том, чтобы вылезти, Грейнджер, — сонный голос прозвучал прямо над ухом. — Ещё слишком рано. Возвращайся ко сну.
Сонная улыбка растянулась по её губам, Драко остался с ней на всю ночь, совершенно игнорируя все остальные свои дела. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности, паника окончательно покинула её.
— Кто бы мог подумать, что тебе нравится обниматься.
— Никто тебе не поверит, — промычал он куда-то ей в волосы и лишь крепче обнял сквозь сон. — Спи. У нас ещё есть пара часов.
— Ты останешься до самого утра? — спросила Гермиона с ноткой надежды в голосе.
— Нет, — коротко и беспринципно. — Мне нужно вернуться домой, переодеться, как минимум.
Отвечать Грейнджер уже не стала, обхватывая его ладонь и притягивая тем самым всего Малфоя поближе к себе. Даже если у них остался ещё какой-то час вместе, она планировала провести его так. И может это могло показаться глупым или безответственным, Гермиона не находила в этом глупости, только настоящее преступление. В которое она окунулась с головой, уже не имея возможности получить оправдательный приговор.
Прошло действительно ещё несколько часов, будильник разбудил её в восемь утра, видимо, его тоже оставил Малфой, когда уходил. То, что он ушел, было заметно сразу. Он прибрался, оставил завтрак на кухне и записку на столе, запах его одеколона совсем не чувствовался, и только предметы на тумбочке напоминали о том, что он вообще здесь был.
Почему Гермиона вообще позвонила ему вчера? Почему он приехал, не задавая никаких вопросов, и остался до утра? Это казалось её приятным сном, который был слишком похож на реальность. Не приснилось ли ей всё это на самом деле? Может быть она звонила Гарри?
Я оставил завтрак и аспирин на столе. Поешь, тебе пригодятся силы.
Увидимся в суде сегодня, принцесса.
Д.М.
Джинни бомбила звонками её телефон все утро, поэтому в разговор с ней Гермиона и окунулась, собираясь на заседание. День обещал быть действительно тяжелым и насыщенным на события, но страха больше она не испытывала. Похоже, все, что было у нее из эмоций, было потрачено вчера. Сегодня остались лишь холод и беспрекословность.
О ночной встрече с Драко Грейнджер предпочла умолчать, последний раз, когда она слишком много распространялась о таких событиях, это сыграло с ней злую шутку.
— Я в порядке, Джин, правда, — она уже заканчивала закручивать волосы в строгий пучок на затылке.
— Ты уверена? Звучишь уставшей.
— Плохо спала ночью. Переживаю насчет сегодняшнего.
— Ладно. Встречу тебя сразу после, договорились?
— Буду ждать, — Гермиона улыбнулась скорее своему отражению, чем подруге. Несмотря на уставший голос, выглядела она чуть лучше обычного. Как женщина, готовая защищать свою честь несмотря ни на что.
Эта женщина стояла там, в зале суда, впиваясь в Драко глазами. Даже когда он произносил свои ответы на вопросы её адвоката, он был спокоен. Гермиона буквально ощущала, как в ней поднимается то знакомое неприятное чувство. Это была уже не паника.
Это было предательство.
*
Гермиона не была уверена, что именно творилось у неё в голове в ту секунду. Смесь лихорадочных мыслей и попыток придумать, что ей делать дальше. Виски покачивалось в её бокале, будто отображая состояние разума, такое плавающее, со своей неопределенностью и хаосом в каждом движении. Она чувствовала, как постепенно алкоголь растекается по венам, но так и не дарит то парящее ощущение. Только тяжесть. Не в теле — на душе.
 
Джинни напротив читала газету, и Грейнджер заранее знала, что в ней будет сказано, так что Уизли не потрудилась нарушить её размышления. Гермиона лишь наблюдала за тем, как огоньки на её потолке причудливо отражались в жидкости, искажаясь на её поверхности.
Она думала над тем, что была дурой, заключая сделку с дьяволом, не удосужившись проиграть в своей голове все варианты. Раньше она бы так и сделала, но не сейчас, не когда её мозг был так запудрен добротой, заботой и возбуждением. Ей хватило одного разговора, чтобы поставить подпись, как наивной дуре.
Её никто не судил, хотя, когда Гарри заглянул к ней вечером, это читалось в его глазах, они почти кричали: «Как ты могла не задуматься над этим, Гермиона?» Она разве знала? Безоговорочное доверие снова сыграло с ней злую шутку, теперь она не была уверена, что сможет подарить его хоть кому-то.
Хотя Драко обещал ей то, что в итоге и выполнил. Он обещал ей победу, она её получила. Но он не говорил ничего о том, какую выгоду вынесет он, и насколько сильно это испортит ей жизнь, какие были… подводные камни. В работе журналиста они были постоянно, Грейнджер сама виновата, что не спросила о них и не учла этого. Они не разговаривали уже больше месяца, и это приносило одновременно и боль, и спокойствие. Но боли было больше.
В душе зияла трещина, сквозь которую можно было разглядеть её едва бьющееся сердце. Спокойный взгляд Драко, направленный четко на неё, отпечатался в её голове на всю оставшуюся жизнь. Она не забудет его, даже если очень постарается, здесь потребуется заклинание из волшебной книжки как минимум.
Можно ли судить, но не осуждать? Можно ли злиться, когда не за что, но причина всё ещё есть?
Гермиона проиграла битву, но и войну она так и не выиграла. Хотя Малфой, безусловно, думал иначе. Если он вообще думал о ней.
Уизли отложила газету от себя и сложила ту пополам, словно напоминая о том, что она всё ещё в комнате. Грейнджер было нечего ей сказать, и сил обсуждать произошедшее у неё тоже не было. Джинни однако ждала, что в конце концов подруга взорвется со всеми своими эмоциями спустя столько времени. На обсуждение суда она поставила запрет ещё после первого заседания в надежде, что в конце ей будет что сказать. Нет, не было, всё улетело вместе с тем же доверием, которым Драко воспользовался.
Джинни была чем-то похожа на мать, ожидающая результатов экзаменов. «Как написала? А как думаешь, что написала? Почему так вышло?». От этого становилось ещё более мерзко, даже если Джинни совсем не пыталась давить.
— Думаешь, он планировал это с самого начала? Как предложил тебе суд? — наконец аккуратно произнесла она то, что вертелось на языке долгие тридцать дней.
Грейнджер тяжело вдохнула и закрыла глаза, мысль об этом приносила ей боль. Красноречивое молчание могло бы стать ответом, если бы она не выдохнула короткое.
— Да.
Не спрашивая разрешения, девушка дотянулась до пергаментных желтоватых листов с вечерними новостями, будто все газеты Лондона ждали исхода суда, чтобы написать об этом на первой полосе. Она их не осуждала, вероятно, их продажи взлетели в несколько раз из-за этого ожидания.
The Guardian было полностью оправдано в сегодняшнем суде.
Заголовок буквально кричал то, что Гермиона знала и так, но в чтение она все же углубилась.
Сегодня, 21 ноября, завершился суд между Гермионой Грейнджер, журналисткой Daily mail, и изданием The Guardian. После трех заседаний и длительного ожидания мы наконец узнали решение суда. Издание было оправдано и не понесет никаких издержек, виновным был признан Драко Малфой — бизнесмен компании Malfoy industries, выступивший свидетелем.