Злая любовь (СИ)

Она ушла, а я с замиранием сердца надела нитку жемчуга, позволив Сонечке застегнуть застежку, и поднялась со стула чувствуя неимоверное желание бежать к Марку. Только усилием воли смогла заставить себя просто быстро идти, хотя ноги так и срывались на недостойный положения благовоспитанной княжны бег.
Каждый шаг, приближавший меня к лестнице, ведущей в холл, отдавался где-то в глубине сердца. Жаркое волнение, томление души охватили меня, заставляя трепетать в предвкушении.
Я точно знала, что должно произойти, но все равно не могла не волноваться.
Уже на лестнице, застыв всего на миг, позволила себе взглянуть вниз, туда, где моя матушка, стоя рядом с отцом-батюшкой, разговаривала с Вознесенскими.
Я лишь скользнула взглядом по высокой фигуре старшего князя и княгини, а затем во все глаза посмотрела на того, кто владел моими мыслями и всем моим сердцем.
Марк.
В одном лишь этом имени для меня соединилось все прекрасное, что только могло быть в жизни. Как он был красив, мой жених, мой суженый. Высокий, темноволосый, с ясными синими глазами! Такой широкоплечий и стройный, что сердце ликовало от радости. На Марка заглядывались все до единой женщины в академии от мала до велика. Но он всегда был только мой, и осознание этого помогало мне не ревновать так сильно, если встречала Вознесенского в компании девушек.
Но академия позади. Теперь мы поженимся и станем принадлежать друг другу безраздельно. Он мой, а я его. Вся без остатка.
- О, княжна Александра! – Андрей Иванович Вознесенский первым заметил меня и широко улыбнулся, а я продолжила спускаться вниз, распрямив плечи и гордо глядя на будущих родственников, стараясь подавить в себе отчаянное счастье, переполнявшее сердце.
- Сашенька! – улыбнулась княгиня Вознесенская. Она, в отличие от моих родных, всегда называла меня именно так. Не Алекса, не Александра, а Сашенька, так по-доброму и так мило.
Я искренне улыбнулась, а сама снова перевела взгляд на жениха.
Марк взглянул на меня и сдержанно поклонился.
- Княжна Александра, - проговорил он. Чувственные красивые губы тронула улыбка, но совсем не такая, как мне бы хотелось. Мало в ней было радости.
Впрочем, я решила, что он просто слишком переволновался и поэтому так сдержан в проявлении эмоций.
- Князь Андрей Иванович! – я улыбнулась старшему Вознесенскому. - Княгиня Мария Федосеевна! – и быстрый взгляд на жениха, от которого сердце словно пропустило удар. – Князь Марк.
На миг возникла пауза. Мы с Марком смотрели друг на друга, и я силилась прочитать в его взоре то обожание и любовь, которые испытывала сама.
- Ну же, пройдемте. У нас уже все готово к ужину, - засуетилась матушка и отец, взяв под руку княгиню Марию, повел ее в сторону обеденного зала, где был накрыт богатый стол. А князь Вознесенский предложил руку моей матери. Она ее с готовностью приняла, и будущие родственники на миг оставили нас с Марком наедине.
Я первая подошла к жениху. Он молча предложил мне руку, а когда мы пошли плечо к плечу, вдруг произнес:
- Сегодня после ужина мне бы хотелось поговорить с вами, Александра Петровна, - голос прозвучал слишком спокойно. – Если можно, наедине.
Я вспыхнула, уже представляя себе, как мы останемся вдвоем в маленькой гостиной и он, сбросив маску равнодушия, все же опустится на одно колено, признается в своих чувствах и будет говорить о любви, а страсти, о том, как долго мечтал об этом дне. А я, конечно же, скажу «да» и, может быть, даже позволю себя поцеловать!
Щеки обожгло огнем, стоило представить, как губы Марка прикасаются к моим. Это будет первый поцелуй в моей жизни, и я представляла его себе как нечто самое великолепное и сладкое, отчего подгибаются ноги и кровь начинает быстрее бежать по венам.
Когда училась в академии и жила в общежитии мои соседки встречались со студентами. Но не я. Да и как я могла с кем-то встречаться, если в моем сердце был только Марк? Нет, о подобном не могло быть и речи, хотя меня приглашали на свидания. Да только я всем отказывала и если и выходила в свет, то только с женихом. Хотя случалось это крайне редко, ведь он все свое время посвящал учебе и был слишком благороден, чтобы целовать меня до свадьбы.
 
Но это все в прошлом. Я оценила его заботу и благородство и сегодня позволю себя поцеловать!
- Конечно же, - ответила спокойно, усмиряя бешеный ритм сердца глубоким вдохом.
Мы вошли в обеденный зал. Марк подвел меня к столу, пододвинул стул и дождался, пока присяду, а затем занял место рядом. Слуги засуетились. Бокалы наполнились вином, тарелки закусками и салатами и, конечно же, разговоры сразу закружились вокруг особенно острой для последнего времени темы. И мой отец, и князь Вознесенский, с жаром обсуждали волнения на границе с Джарганом – северной страной, населенной магами. Не так давно границы нашего государства были нарушены. Нападение на форт Серебряный вызвало жгучее обсуждение и не только в высшем обществе. Об этом говорили все от последнего крестьянина и до приближенных государя. И немудрено, ведь в форте были уничтожены все защитники до единого!
- Джарганцы набирают силу. В то время, как наши войска ориентируются только на магию они начали использовать оружие, - проговорил мой отец.
- У нас в академии несколько студентов отправили на границу, - проговорил как бы между прочим Марк.
Я удивленно посмотрела на жениха. Моя матушка только улыбнулась и руками всплеснула:
- Как хорошо, в таком случае, что вы с Алексой остаетесь проходить практику в столице. Ума не приложу, чтобы я сделала, если бы мою дочь отправили туда!
Марк усмехнулся и мне показалась эта усмешка странно подозрительной.
- Ваша дочь - прекрасный целитель, - сказал он. – Даже жаль, что ее таланты останутся не востребованы.
- Вот еще, - матушка сдвинула брови. – Алекса благородных кровей. Еще не хватало, чтобы она лечила всякий сброд! Ее место при дворе. Ее судьба быть матерью и хозяйкой в доме, а не прозябать в глуши и лечить солдат и крестьян.
Марк промолчал, но его отец хмуро взглянул на сына, явно недовольный подобными высказываниями со стороны своего наследника.
Смена блюд принесла и смену темы для разговора. Матушка принялась обсуждать недавнюю свадьбу молодого князя Боровского, и я снова обратила свое внимание на Марка, ясно помня о том, что нам предстоит разговор наедине и предвкушая все то, что услышу из уст сдержанного жениха.
Когда после ужина мы перешли в гостиную, где уже жарко пылал камин и на столе стояли чай и выпечка, Марк подошел ко мне и тихо произнес:
- Где мы могли бы поговорить, княжна?
Я удивленно огляделась, отметив, что матушка заметила наше невольное уединение и, кажется, все поняла. Конечно же, предложение никто не станет делать в присутствии родных. Помолвка – помолвкой, но все должно быть выдержано в традициях. Да и мне хотелось бы услышать долгожданные слова признания наедине, без присутствия родных. Свою семью я любила, но такой момент считала слишком личным, не для посторонних глаз.
- Алекса, дорогая, - матушка подошла ко мне, лукаво взглянула сначала на Марка, затем на меня и с видом истинного заговорщика произнесла, - возможно, ты желаешь показать нашему дорогому гостю новый рояль, который отец подарил тебе на именины? – она взглянула на младшего Вознесенского и добавила: - Я слышала, вы большой любитель музыки, а Александра чудо, как играет.
- С удовольствием взглянул бы на ваше новое приобретение, - ответил Марк, но при этом выглядел он несколько отстраненно. Я же с радостью ухватилась за подобную возможность побыть наедине и поговорить. Нет, конечно, вдвоем нас никто не оставит. Матушка обязательно отправит с нами кого-то из слуг, но, полагаю, в музыкальном салоне мы останемся одни и времени объясниться хватит.
- Давайте отпустим молодых, - уже громче, чтобы услышали все присутствующие в гостиной, заявила мама. – Я отправлю с вами Федора. На верхних этажах должно быть темно. Он понесет свечу.