Кейдж (ЛП)

За последние три месяца связь между Грегом и Коэном стала чем-то таким, к чему даже я не имею отношения. Он проводит здесь больше времени, чем с моей мамой. Бывают недели, когда мне приходится разлучать их, потому что Грег не может отпустить его. Забудьте о настоящем ребенке, мне приходится иметь дело с тридцатипятилетним мужчиной, закатывающим истерику из-за того, что его маленький приятель возвращается в дом бабушки.
— Встретимся внизу, детка. — Я быстро целую его, прежде чем отправиться на поиски моего маленького воина.
С тех пор как произошел инцидент с Мэнди, мы с Грегом стали еще ближе. Кажется странным, что у нас так быстро сложились такие отношения, но когда мы вместе, никто другой в мире не имеет значения. Однажды он сказал мне, что я была его недостающим кусочком головоломки, и он не ошибся. Как я вообще могла думать, что смогу противостоять чарам этого мужчины, выше моего понимания.
Мэнди больше не была проблемой, слава Богу. Грег разыскал ее отца. Он достаточно высоко поднялся по политической лестнице, и последнее, что ему нужно — чтобы его дочь доставляла неприятности. Грег позвонил и объяснил ситуацию. По словам дорогого папочки, причина, по которой она так долго молчала, заключается в том, что он записал ее на какую-то интенсивную программу, которая занимается тяжелым биполярным расстройством. Я думаю, что они, возможно, захотят пересмотреть ее на предмет еще какого-нибудь дерьма. Я ни за что не куплюсь на его оправдания. Она была в двух шагах от того, чтобы стать серийным убийцей и запереть Грега в темнице, заставляя его каждые несколько часов «наносить лосьон», как того парня в фильме «Джо Дирт».
В любом случае, мне все равно, что с ней случится, лишь бы она оставила нас, черт возьми, в покое. Конечно, было бы здорово увидеть, как ее задница в тюрьме становится чьей-то сучкой, но я хочу, чтобы она просто отстала. Я хочу, чтобы она ушла, чтобы я могла наслаждаться своим счастливым будущим.
Охрана всегда будет начеку, когда дело дойдет до нее, но по большей части мы просто готовы двигаться дальше.
Через неделю после того, как мы помирились с участием наилучшего секса, превратившимся в марафонскую любовь, я официально разорвала договор аренды своей квартиры и переехала к нему. Я вижу это так: жизнь слишком коротка, чтобы сидеть на заднице и не проживать каждую минуту так, как будто она для тебя последняя. Грег — это мое будущее, и я не собираюсь ждать, чтобы начать жить им.
Мы тратим много времени на разговоры о наших сестрах и о том, как, по нашему мнению, они приложили руку к тому, чтобы свести нас вместе. Были ли это они, судьба или просто чертова удача, мы оба согласны с тем, что нам чертовски повезло.
Мама согласилась, что, поскольку у нас с Грегом все идет так хорошо, пришло время наконец приступить к выполнению желания Фиа, чтобы я получила опеку над Коэном. Запустить процесс не проблема, но все еще есть препятствия, которые нам нужно преодолеть, и бюрократическая волокита, которую нужно сократить. Независимо от того, сколько времени это займет, достаточно скоро мой малыш будет называть этот дом своим. Трудно сказать, кто больше взволнован, я или они.
На прошлой неделе у нас состоялась наша первая встреча со службами защиты детей, и Грег уверен, что все прошло хорошо. Мы можем обеспечить Коэну стабильную и комфортную жизнь. Мы оба молоды, и на нашем прошлом нет никаких изъянов. Нам помогло то, что мы узнали, что у женщины, которая приехала проводить наше первое домашнее исследование, есть сын в Мар-Инсе. Когда Грег упомянул, что для него было честью познакомиться с матерью такого храброго человека, я подумала, что потеряю самообладание. Они начали обсуждать различные опасения, которые у нее были по поводу того, что ее ребенок находится за границей, и это, в свою очередь, закончилось одним из тех разговоров, которые закончились настолько эмоционально, что мне пришлось извиниться. Когда она ушла, Грег подбодрил меня, в чем я нуждалась, но отлучился на несколько часов.
 
Мы говорим о его времени, проведенном на службе, но обычно он очень краток в своих ответах. Однажды он сказал, что дело не в том, что он не хочет мне говорить, а в том, что он просто не может. Он гордый человек и никогда не уклоняется от рассказа, каково ему было служить своей стране, но он не любит говорить об этом. Подробности никогда не бывают глубокими; мы просто касаемся того, что он чувствовал в течение этих восьми лет. Это одна из тех вещей, о которых он расскажет, когда я спрошу его, но я вижу его боль, поэтому не часто задаю ему вопросы.
Я прохожу мимо новой спальни Коэна в конце коридора и продолжаю спускаться по лестнице с улыбкой на лице. Я все еще не могу поверить, как сильно изменилась моя жизнь всего за несколько коротких месяцев.
Как тебе такая жизнь, Фиа?
— Мелви! Я достал их, достал их всех! Можно мне сегодня утром кокосовые слойки?
— Молодец, К-Мэн! — Я даю ему пять и иду к холодильнику. — Никаких кокосовых слоек, детка. Сегодня мы готовим любимое блюдо Грега. — Я оборачиваюсь, ожидая улыбки, потому что при упоминании о блинчиках с шоколадной крошкой обычно следует именно такая реакция. Но он сидит за столом и просто смотрит на меня. Никаких эмоций не проявляется, но его маленькие брови хмурятся, а губы вытягиваются в очаровательную маленькую гримасу, которую он всегда делает, когда думает.
— Что происходит в твоем супермозге? — спрашиваю я, начиная готовить завтрак. Он молчит так долго, что я прекращаю то, что делаю, и поднимаю взгляд. Он все еще находится в том же положении. — Коэн, детка, что случилось? — Я ставлю все на стол и выключаю конфорку, обходя остров и присаживаясь на корточки перед ним.
— Мелви, почему у меня нет папы? — Обычный счастливый и беззаботный тон, который всегда присутствует, сменился какой-то грустью, которую, по-моему, я никогда не слышала в голосе моей племянника.
— О, Коэн, у тебя был папочка, малыш, и он тебя очень любил. — Мне почти приходится давиться словами, чтобы выдавить их. — Но твой папа теперь ангел, помнишь? Он и твоя мама — ангелы, и Бог сказал им, что они самые счастливые ангелы на всех небесах, потому что они могут сидеть на самом ярком облаке и присматривать за тобой.
— Но почему мой папа не может прийти и поиграть со мной, как это делает Грег? — он спрашивает со всей невинностью ребенка.
Я встаю и притягиваю его в свои объятия, прежде чем посадить его обратно место.
— Коэн, детка, иногда Бог хочет, чтобы люди научились летать, даже когда мы не готовы. Он хотел, чтобы у твоего папы выросли крылья, и он полетел, чтобы стать ангелом на небесах. Когда люди обретают крылья и отправляются на небеса, они не могут вернуться и поиграть с нами. Я знаю, это несправедливо, дорогой, но это не значит, что твой папа все еще не любит тебя
— И мамочка. Не забывай маму. Она тоже любит меня, ты так сказала. Она любит меня до луны, звезд и всего, что между ними.
— Конечно, малыш. — Я обнимаю его, и когда его маленькие ручки обвиваются вокруг моей шеи, я протягиваю руку и смахиваю слезу со своей щеки. Как раз в тот момент, когда я собираюсь отступить, я поднимаю глаза и встречаюсь с Грегом, который стоит в дверном проеме и наблюдает за нами с легкой улыбкой. Я начинаю возвращать улыбку, когда следующий вопрос Коэна останавливает меня.
— Так значит ли это, что Грег будет моим папой? — Глаза Грега слегка расширяются, а его рот приоткрывается маленькой буквой «О». Я, с другой стороны, ошеломленно молчала. — Мелви, может Грег теперь быть моим папой, а ты мамой? Я действительно хочу иметь папу, но только если ты сможешь быть моей мамой.
— О, малыш, — шепчу я и снова притягиваю его к себе. Я не осознаю, как крепко я его обнимала, пока он не смеется и не слезает с моих колен.
— У тебя забавное выражение лица, Мелви. — Он смеется, и когда он оборачивается и видит стоящего там Грега, все его маленькое тело загорается, и он бросается бежать. — ГРЕГ! Ты слышал? Ты будешь моим папочкой, потому что я хочу, чтобы у меня был самый лучший папа в мире.