Горький берег солёного моря (СИ)

— Вот… пришел поблагодарить вас за помощь следствию.
— Маркиза во всем созналась? — уточнил Василий.
— После того, как я уверил ее в том, что факта нападения на вас вполне хватит, чтобы доказать ее причастность к убийству брата, ей не осталось ничего другого.
— Значит, с князя Олега будут сняты все обвинения?
— Да. Я уже написал соответствующую бумагу. Его самого, правда, я пока не уведомлял. До утра подождет.
Следователь замолчал, исподлобья поглядывая на Василия.
— Что-нибудь еще? — спросил молодой человек.
Петр Иванович как-то неопределенно крякнул, замотал головой и решительно протянул руку собеседнику, намереваясь попрощаться. Василий в ответ протянул свою.
— Хотя… — проговорил следователь, не выпуская руки Василия. — Возможно, вы сможете объяснить мне кое-что.
— Я к вашим услугам.
— Дело в том, что Руфина Модестовна утверждает, будто вы — это совсем не вы. А я ничего не могу сказать ей в ответ. Ведь я человек новый для этих мест. Многих здешних обитателей я не застал…
Василий спокойно посмотрел на следователя.
— Вы видели мои документы? — спросил он.
Петр Иванович утвердительно кивнул.
— У вас есть основания сомневаться в их подлинности?
Петр Иванович уверенно мотнул головой.
— В таком случае, я — это я. Сын кузнеца Василий Вениаминович.
Петр Иванович вздохнул.
— Будем так думать, — протянул он.
Освободив руку Василия, следователь направился к выходу. Чуть приоткрыв дверь, он замер и, не поворачиваясь, сказал:
— Я не настаиваю, но все же учтите, что ваши показания больше не играют решающей роли в этом деле.
Василий понимающе кивнул. И улыбнулся. Вряд ли Петр Иванович мог сказать более желанные для молодого человека слова.
  
Глава 37 (Анна)
 
Вениамину не спалось. Он уже полежал с закрытыми глазами на правом боку, на животе и даже на левом боку, но Морфей так и не пожаловал к нему в гости. На спине мальчик спать не любил, поэтому решительно откинул одеяло в сторону и сел.
В комнате было темно. По велению матушки гувернер тушил свечи после того, как Вениамина укладывали в кровать. Однако «старый мудрец», как за глаза называл его маленький граф, не мог знать, что еще полгода назад, до его приезда в имение Вениамин стащил у дворецкого пару свечей для своих нужд. Он прятал их в щели между досками пола под кроватью. В той же щели, но чуть дальше лежало огниво.
Выбравшись из кровати, Вениамин достал свои богатства и зажег ту из свечей, которая была вполовину меньше напарницы. Усмехнувшись, мальчик вынул свечку из подсвечника на туалетном столике и вставил на ее место зажженную. Улыбка стала шире: теперь можно было отправляться в путешествие!
На протяжении вот уже года маленький граф по ночам исследовал ту часть своих владений, куда не пускали его в дневное время слуги и матушка. Однажды он побывал в подвале, где хранились заготовки на зимнее время. Пару раз маленькому графу везло настолько, что удавалось утащить у Марфы Ивановны связку ключей, и тогда он без труда проникал в закрытые комнаты на втором этаже. А уж сколько раз по ночам он, преодолевая свой страх, проникал в чердачные помещения правой половины дома! К сожалению, это не могло утешить горя Вениамина по поводу невозможности проникнуть на левую половину чердака.
«Ну, ничего! Уж сегодня-то я доберусь туда!» — подумал мальчик.
Время было уже позднее, и все домочадцы уже, вероятно, спали. Но осторожность следовало соблюдать, поэтому Вениамин медленно приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Там было темно и тихо. Даже шорохов ниоткуда не доносилось.
Мальчик вышел из комнаты, едва слышно шлепая босыми ногами по полированному паркету. Прикрыл за собой дверь. Загородив пламя свечи от потоков воздуха, двинулся в направлении заветной лестницы, ведущей на третий — чердачный — этаж усадьбы.
Подняться по лестнице не составило труда. На верхней площадке Вениамин на мгновение остановился. Облизав пересохшие от волнения губы, коснулся ручки двери, ведущей в нужном направлении. Дверь бесшумно открылась, и Вениамин сделал шаг.
 
Босая нога коснулась неприятной шершавой поверхности пола чердачного коридора. Маленький граф прикусил губу, чувствуя, как пятку неприятно закололо. Сев прямо на пыльную поверхность, мальчик поднес свечу к ступне и скривился: даже при столь скудном освещении было заметно торчащую из ноги занозу. Тонкая короткая щепка вошла совсем неглубоко, но неудачно торчала, так что пришлось тратить драгоценное время на то, чтобы вытащить ее.
Закончив, Вениамин собрался было встать, но вдруг заметил на пыльном полу отчетливые сдвоенные следы. Широкая часть была, очевидно, оставлена мыском ботинка, маленькая — каблуком. Женским каблуком. Мальчик нахмурился. Поднес свечу к ближайшему следу, поводил над полом.
Служанки в доме не носили туфли на подобных каблуках. Такие были только у его матушки. Но зачем графине Анне вдруг могло понадобиться среди ночи идти на чердак? Что такое она там делала, что не должны были видеть другие обитатели дома?
Вениамин вновь облизал пересохшие губы. Обратных следов на полу не было. Значит, матушка все еще была на чердаке, и если он пойдет дальше, то легко может столкнуться с ней. И получить хорошенький нагоняй за свои ночные похождения. Но с другой стороны, если он не пойдет сейчас дальше…
Желание узнать тайну пересилило и, задув свечу, Вениамин продолжил движение по пыльному полу.
Маленький граф пробирался на ощупь, с каждым шагом рискуя налететь в темноте на что-нибудь шаткое или острое. Первое страшило Вениамина сильнее, ведь в таком случае он сразу бы обнаружил себя. А вот боль он был готов мужественно перетерпеть ради того, чтобы узнать что-то крайне интересное.
Наконец, мальчик дошел до конца коридора. Ни одна из дверей, попавшихся ему по пути, не открылась, когда маленький граф осторожно дергал их за ручки. Из этого следовало, что открыться должна была последняя, ведущая в следующую часть чердачного помещения. Вряд ли его матушка оставила открытой входную дверь и решила закрыть какую-нибудь другую.
Вениамин осторожно коснулся дверного полотна, намереваясь «ощупать» дверь в поисках ручки. Но этого не потребовалось. От его легкого прикосновения дверь сразу подалась вперед. Мальчик осторожно заглянул в образовавшуюся щель.
Никакого коридора за дверью не было. В этой части здания чердак не имел деления на комнаты, представляя собой единое огромное пространство, тут и там прорезанное стропилами. Графиня Анна была где-то в дальнем углу. Во всяком случае, именно оттуда шел тусклый свет, который позволял Вениамину рассмотреть содержащиеся на чердаке вещи.
В основном здесь хранились предметы мебели: стулья, кресла, табуреты, столики, шкафчики. Некоторые стояли сами по себе, другие были сложены в башенки и накрыты сверху белым материалом. Также Вениамин разглядел несколько коробок, пару сундуков и пару мелких ларчиков, сиротливо ютившихся прямо на полу возле одной из стен.
Выждав достаточно времени и убедившись, что находящийся на чердаке человек не заподозрил его присутствия, Вениамин открыл дверь пошире и вошел. Вокруг него сразу же поднялось облако пыли: она здесь лежала ровным и достаточно толстым слоем. Почесав нос, мальчик медленно направился в сторону света.
Как он и ожидал, свет исходил от свечи, принесенной на чердак графиней Анной. Свеча стояла на полу возле ног девушки. Сама Анна, одетая в ночную рубашку и домашний халат, сидела прямо на покрывале кресла, стоявшего напротив большого парадного портрета молодого человека. До недавнего времени портрет был также накрыт материей, но сейчас белая ткань неаккуратной кучей лежала перед ним. Графиня сидела спиной к входу, так что было сложно понять, какие эмоции вызывает у нее картина.
 
Кто был изображен на портрете, маленький граф не мог угадать. Самого портрета он совершенно точно не видел прежде. Узнать же черты лица молодого человека мешало скудное освещение.