Жизнь на двоих (СИ)
София выдержала первый день без Арена только благодаря своей семье: громким и счастливым голосам сестер, мягкой маминой улыбке, серьезному голосу Вано и их обеспокоенным взглядам, направленным на нее. Никто ничего не спрашивал, даже Элиза и Рози – видимо, мама с ними хорошенько поговорила перед возвращением дочери – и ей не нужно было придумывать легенды и что-либо сочинять. Близкие щадили ее чувства, и ради них София старалась держать лицо и изображать хоть немного энтузиазма.
Но вечером, как только они поужинали, Вано попросил ее подняться наверх, чтобы поговорить, и София напряглась, опасаясь, что Вагариус хочет провести с ней профилактическую беседу и объяснить, насколько правильно и благородно поступил император. Слушать подобное она совсем не желала, но сил спорить не было, и София пригласила Вано в свою комнату.
– Его величество сказал, у тебя получилось создать кровный щит нашего рода, – произнес Вагариус, как только они вошли внутрь и сели – София на кровать, а Вано на стул возле письменного стола. – Покажешь?
Она кивнула, не представляя, сможет ли сотворить щит сейчас – тогда-то она просто испугалась за Викторию, и все вышло само собой. Но теперь угрозы нет. Хотя и вчера она была сомнительной, но все же…
София медленно подняла руку, пытаясь вспомнить, что ощущала в ту секунду, когда ее высочество Ванесса швырнула свою молнию, и замерла, почувствовав вкус железа во рту. Кровь в венах и артериях в тот же миг будто стала горячее, вскипела, и София раскрыла ладонь, выпуская из себя то, что стремилось на волю, и любуясь прозрачной, чуть волнующейся, как море, стеной родового щита Вагариусов.
– Прекрасно, – выдохнул Вано, улыбнувшись. – Я очень рад, Софи. Ты… такая умница. – Он вдруг встал и, подойдя к ней, опустился на колени. – Я горжусь тобой. – Он обнял ее, и в глазах защипало, запульсировало, и все вокруг поплыло, словно София внезапно попала в воду.
– Не надо, – прошептала она, закрывая глаза, чтобы не заплакать. – Не говори ничего.
– Не буду, родная. – Вано в последний раз провел ладонью по ее волосам, а затем отошел и сел на прежнее место. – Ты ведь слышала мой утренний разговор с Синтией? – спросил он будто бы непринужденно, но София все равно услышала в голосе напряжение.
– Слышала, – не стала отрицать она.
– И… что ты думаешь?
– Тебе понадобится несколько лет, чтобы уговорить мою маму выйти за тебя замуж, – ответила София честно. – Но, если ты правда этого хочешь…
– Хочу, Софи.
– Тогда оставь ее в покое. – Посмотрев в удивленные глаза Вано, она пояснила: – Чем сильнее ты будешь настаивать, тем больше мама будет сопротивляться. Я ее знаю. Просто живи, ухаживай, проявляй заботу, но не напоминай ей о сегодняшнем предложении. Она должна созреть.
– Хорошо. Я так и сделаю.
Понедельник для Арена оказался не менее ужасным, чем воскресенье, только работа отвлекала от мыслей о Софии. Хотя не вся работа. Избегающий взгляда императора Вано Вагариус, наоборот, добавлял отчаяния.
Арен ничего не спрашивал у Вано, он все знал и так – во-первых, за Софией следили (хотя больше не прослушивали), а во-вторых, Вагариус должен был отчитываться ему письменно, и он эту обязанность исправно выполнял. Поэтому император был в курсе, что София устроилась на работу воспитателем в детский сад – пятидневная неделя, график с восьми утра до шести вечера. Он не знал, радует его или печалит тот факт, что она послушалась и старалась жить дальше, вместо того чтобы рыдать у себя в комнате и отказываться от еды и питья. Арен понимал, что та София, которую он полюбил, будет вести себя именно так, но все же при мысли о том, что она может существовать и без него, было эгоистически обидно. Хотя он и сам делал то же самое: дышал, ходил и работал.
Агата и Александр истерики днем не устраивали, но это временно. Император осознавал: дети понимают, что добиваться своего нужно в присутствии папы, маму мучить бесполезно, вот и ждали вечера, и отыгрались по полной – капризничали, дулись, не слушались и отказывались отвечать на вопросы. Его маленькие ангелы превратились в маленьких демонов и терзали души родителей как могли, не желая ни успокаиваться, ни укладываться спать. Уснули они ближе к полуночи, когда Арен уже был готов усыпить всех, в том числе самого себя, насильно, но это все же не понадобилось – наследники, утомившись от собственных капризов, слез и криков, отключились посреди ковра в детской в окружении игрушек и книг, которые им весь вечер подсовывали утомившиеся родители.
Виктория выглядела бледной, поэтому Арен, оказавшись в комнате жены, произнес, изучая супругу в магическом спектре:
– Завтра попрошу Анну провести день вместе с вами. Пусть приведет и Адель, и свою аньян. Надеюсь, это хоть немного их отвлечет.
Энергетический контур был в полном порядке – значит, Виктория просто устала.
– Да, это хорошая идея, – вздохнула жена и, подняв руку, коснулась кончиками пальцев его груди. – Ты… останешься?
Очень хотелось уйти, но Арен понимал – рано или поздно придется остаться. Так зачем откладывать?
Император кивнул, и она просияла, как ребенок, увидевший подарок под елкой на Праздник перемены года.
– Только я сам разденусь, Вик. Так будет быстрее.
– Да-да, конечно…
Он отвернулся и принялся снимать с себя одежду, по привычке аккуратно складывая ее, и как только остался в одном нижнем белье, жена вдруг прижалась к нему сзади, обняв обеими руками и уткнувшись лицом между лопаток.
Арен чувствовал, что она совершенно голая, и желание отодвинуться от этого было еще острее.
– Вик, ты не забыла, что Тадеуш нам запретил? – спросил он спокойно, застыв на месте. – Месяц никакой близости. Тебе нельзя.
– Но тебе-то можно, – шепнула она с неуверенностью в голосе. – Арен, пожалуйста. Я…
– Я устал, Вик. Давай лучше просто поспим. – Не дожидаясь, пока супруга приступит к более решительным действиям, Арен развернулся, подхватил ее на руки и понес к кровати. Он прекрасно знал, что Виктория, несмотря на восьмилетний брак с ним, в вопросе соблазнения мужчины не слишком опытна. В постели она всегда исполняла пассивную роль, и сейчас это его полностью устраивало – Арен понимал, что настаивать жена не решится.
Так и получилось. Как только Виктория оказалась под одеялом, она прильнула к нему, обнимая, и замерла, нерешительно заглядывая в глаза.
– Спи, – сказал он, погладив ее по плечу, и усмехнулся с горечью: – Успеешь еще меня потрогать. Вся жизнь впереди.
В первый рабочий день в детском саду София устала так, что вечером отправилась спать сразу после ужина. Ничего особенного не случилось, но смена обстановки и количество детей – пятнадцать вместо двоих – подействовали на нее буквально силовыжимательным образом. Но была в такой усталости и обратная, положительная сторона: Софии оказалось почти некогда думать об Арене. Конечно, она все равно думала о нем, особенно утром и перед сном, но днем, полностью загруженная работой, не успевала.
– Чуть не забыла. Тебе пришло письмо, – сказала Синтия, как только София встала из-за стола и сообщила, что пойдет к себе. – Днем почтомаг запищал, я вытащила. Судя по штемпелю, оно из дворца.
Вагариус, в этот момент увлеченный ужином, немедленно положил вилку и с тревогой посмотрел на Софию, чье сердце вдруг забилось, как шальное, подпрыгнув к самому горлу.
Она взяла конверт из рук Синтии, вгляделась в надпись – строчки расплывались перед глазами, растекаясь, как акварельные краски по бумаге, но она все же смогла различить буквы и выдохнула, не понимая, чего в ней сейчас больше – радости или разочарования.
– Это от Агаты с Александром, – произнесла София тихо, погладив ладонью корявенькие буковки в собственном имени. – Спасибо, мама. Я пойду.
– Софи… – начал Вано, кажется, намереваясь встать из-за стола, но она качнула головой, и Вагариус остался на месте.
– Не надо. Все хорошо.