Путь тьмы 2 (СИ)

— Я победил, — без капли радости в голосе произнес Шахрион Первый. — Уничтожил пять богов. Осталась шестая. Мать Тишины.
— Можно вопрос? — проговорил вдруг Черный Властелин.
— Да, слушаю.
— А почему Отец завладел твоей женой, а Мать — пыталась вселиться в тебя, но не наоборот.
Древний император усмехнулся, и в усмешке его скрывалась боль.
— Этим существам неведомо понятие пола. Они бестелесны. Мужчина, женщина — все едино. Главное, чтобы носитель был способен пережить вселение и имел предрасположенность именно к их стихии.
— И в одном племени нашлось сразу шесть таких носителей? — с сомнением в голосе уточнил Черный Властелин.
Его предок пожал плечами.
— Иногда чудеса случаются… Не знаю даже, возможно лучше, чтобы этого не происходило. Наверное, это было предначертано судьбой, а может, эти твари столь сильно хотели выбраться в наш мир, что подготовили все происходящее — времени у них в избытке, а терпеть они умеют лучше многих. Какая, впрочем, разница. Факт остается фактом — в полуразбитом племени кочевников нашлись сразу шестеро смертных, готовых принять в свои тела сущности из-за Кромки, и двое из них оказались достаточно глупы и отчаянны, чтобы принести в жертву собственного ребенка.
— Прошу извинить меня.
— Тебе не за что извиняться, мы поступили так, как должны были. Ты ведь сделал так же, не правда ли?
Шахрион кивнул. В одном он был точно уверен — несмотря на все свои муки, несмотря на кошмарные жертвы, которые пришлось принести, несмотря на всю ту кровь, что по его приказу пролили, несмотря на предательства, несмотря ни на что, окажись он в прошлом — повторил бы все свои действия без изменений.
Первый некромант чуть заметно улыбнулся.
— Хорошо, что тебя назвали в мою честь — мы очень похожи. Я тоже… тоже не изменил бы своего решения, будь у меня возможность делать выбор еще раз. Потому что есть вещи, избежать которых мы не можем, сколько бы ни старались. Их нужно сделать, а потом — столкнуться с последствиями принятых решений.
— И побороть их?
— Именно.
— Но ты не смог убить Мать Тишины, — напомнил Шахрион.
— Нет. Не забывай, что она — тварь, повелевающая смертью. Да, ее товарищи тоже любили человеческую плоть и кровь, но ни один из них не был в состоянии извлечь из нее столько энергии, сколько Мать. Десять лет после окончания войны и после того, как изувеченная Империя кое-как собиралась воедино я боролся с этой мерзостью, точно одержимый. Но все без толку! Она была очень сильна, и я проигрывал противоборство, но знал, что можно сделать… За века жизни я постиг истинные глубины магии смерти. Ни один некромант после меня не достиг и десятой доли той мощи, и ни один не достигнет. Ну, разве что, ты, если справишься с заданием.
Они вновь переместились, оказавшись на скальном выступе, с которого открывался вид на Черную Цитадель, и Шахрион понял, что сейчас наконец-то пойдет речь о самом главном.
— Так вот, — продолжал Первый некромант, любуясь башнями своего города, будто бы плавящимися в закатном мареве, — как я уже говорил, эта тварь оказалась слишком сильной. Я не мог ее победить, не мог убить, и принял тяжелое решение. Возможно, самое тяжелое в своей жизни… Я выбрал… Мне пришлось передать эту проблему по наследству — будущим поколениям.
— И что же ты сделал?
— Запечатал свое тело в специальной магической гробнице и заморил себя голодом и жаждой. О, как же долго я умирал! — его лицо исказилось от страшной муки. — Эта тварь прикладывала все усилия, лишь бы продлить существование бренной оболочки, но в конце концов она вынуждена была отступить…
— За Кромку?
— Да, за Кромку.
В этот миг император стал выглядеть очень, очень старым и Шахрион внутренне содрогнулся, представив, через какие муки тому пришлось пройти.
«Лежать, запертым, в каменном гробу, без возможности пошевелиться, не говоря уже про то, чтобы выбраться на свободу. Лежать и медленно умирать, ощущая, как уходит жизнь… Поистине страшная смерть».
— Моя агония растянулась на три года, но под конец она сдалась, истощив, пожалуй, большую часть своих сил. На это я и рассчитывал, — продолжал, меж тем, Шахрион Первый. — Тварь оборвала все связи и покинула тело буквально за миг до смерти… Вот только она не до конца осознала, сколь же сильно переплелись наши души за прошедшие века. Да, мое тело перестало существовать, но вот дух… Дух находился в полудреме, не способный покинуть мир и отправиться дальше.
 
Шахрион начал осознавать, что же именно сделал его великий предок и сколь велика была принесенная им жертва.
— Но как только Мать Тишины переходила из-за Кромки в наш мир, ты просыпался?
— Да, именно так. Усиление ее влияния на реальный мир пробуждало и меня — связанного с этой сущностью крепчайшими нитями, разорвать которые не сможет уже никто и ничто. И я начинал слать видения тем, кому не повезло стать новыми сосудами этой твари. Паштион Кровавый, и Гаршион Ужасный, Лирирон Безумный, теперь ты.
— Не очень много носителей, за тысячу-то лет.
— Естественно. На это и делался расчет. Я постарался вымарать любые упоминания обряда, приводящего существ, подобных Шестерым в наш мир и, замечу, изрядно преуспел в этом деле. Даже эльфы не сохранили ничего, кроме обрывков сведений, иначе, поверь мне, ни за что и никогда не позволили бы тебе провести ритуал. Пускай их зрящие играют с вероятностями, появление существ такого порядка, как наши боги, ломает любые — даже самые выверенные построения. Остроухие любят важничать и представлять себя этаким пупом земли, но на деле, они такие же глупцы, как и мы — люди.
— Уже не очень любят, — Шахрион позволил себе мстительную ухмылку. — Черный Огонь слегка остудил их пыл.
Первый некромант чуть заметно покачал головой.
— Времена идут, мы же ничуть не меняемся.
— Таков закон природы.
— Да, наверное, ты прав.
— Но почему ты загадывал мне загадки, открывая истину по кусочку? Для чего было ждать самого последнего момента? Почему не мог пригласить меня в гробницу раньше.
— Потому как любое действие рождает противодействие. Я связан с Матерью Тишины неразрывными нитями, но и она связана со мной. Она сумела найти некоторые лазейки в магических построениях и слегка изменила их. Как ты не мог рассказать о своем недуге окружающим, так и я не могу сразу же указать путь к своей гробнице. Она бы и вовсе отгородила меня от сознания жертв, если бы могла.
Сразу стало немного понятнее.
«Что ж, глупо было бы предполагать, будто Тень не станет бороться за свою жизнь».
— Владыка, скажи мне… — Шахрион решил озвучить следующий родившийся у него вопрос.
— Да?
— Почему ты решил передать эту проблему будущим поколениям? Неужели века действительно так ослабили Мать? Да, она не получает больше крови, но ведь ей молятся многие, очень многие.
— Правда? — в голосе древнего императора послышался сарказм, а на лице появилась улыбка. — Скажи мне, как много людей возносило ей молитвы в годы, предшествовавшие войне Реставрации?
Вопрос, откровенно говоря, был очевидным и то, что Шахрион сам не додумался до него, наводило императора на невеселые мысли. Судя по всему, годы, проведенные в борьбе с тварью, вытесняющей его собственную душу из тела, и правда притупили умственные способности императора.
— Ты знал, что Империя Тьмы падет?
— О нет, я не был в этом уверен, просто старался подготовиться ко всему. Полное исчезновение верующих в Мать было лишь вторым — запасным — планом, хотя, замечу, именно он в итоге практически и был осуществлен стараниями моих безалаберных потомков. Нет, я искренне надеялся, что за века, которые пройдут с момента ее ухода за Кромку, Мать ослабнет достаточно для того, чтобы очередной носитель закончил то, что начал я. Увы, но эти надежды оказались несбыточными. Все вы — один за другим — проваливались, становясь очередным сосудом.
 
— Но каждый из сосудов в итоге погибал.
— Конечно, как думаешь, почему?