Путь тьмы 2 (СИ)

Старику доставляло откровенное удовольствие наблюдать за несдержанным сопляком, мнящим себя вершителем судеб. Сколько он видел таких?
«Гордецы, не умеющие себя вести, глупцы, считающие, что остальные — лишь мусор подле их ног, испорченные дети, дорвавшиеся до власти и ломающие игрушки, которые истекают кровью»! — с неожиданным раздражением подумал старый владыка. — «Как же они все надоели мне. Лишь один из этого поколения достоин почестей, власти и уважения. Один из всех! Сколь же низко мы пали».
Наконец, его молчание было истолковано должным образом.
— Мне нужна помощь, — хрипло прошептал Гашиэн.
Мардаш приподнял седую бровь и иронично уточнил:
— Помощь? В дополнение к той, что я предоставил вам ранее? Еще золото? Еще сведения? Еще меха по сходной цене? Юноша, — неожиданно резко проговорил он, — ваша карта бита. Бич Пустыни потерпел сокрушительное поражение, равно как и убийцы, посланные в Черную Цитадель. И не делайте такое лицо — у меня есть свои источники. Они все провалились, а другого плана у вас нет, значит, вы жаждете развязать войну. Так чем Аблиссия может помочь Радении? Кажется, мы уже обсуждали этот вопрос раньше. Мой ответ не изменится.
Лицо венценосца побагровело от плохо сдерживаемой ярости, но он прошептал:
— Другой план есть. Запасной.
— Но?
— Но мне нужен выход на контрабандистов.
— О… — Венценосец пораженно смотрел на своего собеседника. — Даже так…
«Надо же, как интересно. Не буду спрашивать, зачем тебе нужны умельцы скрытно пересечь границу, хоть и догадываюсь. Что ж… Пожалуй, я смогу помочь тебе, вот только плата будет соответствовать оказанной услуге, мой отчаявшийся, не способный подготовить все заранее собрат по венцу».
Мысли о возможных барышах наполнили сознание такой радостью, что, кажется, маска немного спала с лица, потому как Гашиэн вдруг начал смотреть на него с нескрываемым удивлением.
— Вы все верно поняли, дорогой венценосец, — сладко произнес владыка Аблиссии, — я могу помочь вам. Знаю людей, который доберутся до самой Черной Цитадели, если в том будет нужда, причем лично. Вот только цена, которую я запрошу, окажется высокой. Очень высокой.
— Слушаю, — прохрипел Гашиэн.
— Ваша дочка должна стать супругой моего пятого внука от второго сына. Мальчик как раз почти вошел в брачный возраст.
Жестокое условие. Даже жестокое. Единственной дочери Гашиэна чуть больше месяца назад исполнилось двенадцать лет, а значит, еще год-другой, и она сможет стать женой. И матерью.
Кровь отхлынула от лица Гашиэна и, чтобы подсластить ему пилюлю, Мардаш продолжил:
— Я прекрасно понимаю, сколь серьезно запрошенное мной, а потому гарантирую также полмиллиона марок золотом… Скажем так, в знак доброй воли. Но — при условии, что брачный договор будет составлен здесь и сейчас.
Он не собирался выпускать рыбку, удачно заплывшую в сети, даже если эта акула.
«Посмотрим, что ты придумаешь, мой дорогой собрат по венцу», — злобно усмехнулся Мардаш, ожидая ответа загнанного в угол противника.
Сейчас, в отличии от прошлой встречи, у Гашиэна не осталось выбора. Он должен устранить Черного Властелина и его семью до того, как Бич Пустыни окажется в Черной Цитадели и начнет петь, например, о том, откуда у его воинов взялось несколько десятков тысяч комплектов теплой зимней одежды. Правитель Аблиссии прекрасно знал, каким образом Гайшшару удалось разбить армию халифа — как-никак, он неплохо заработал на этом, действуя через третьих лиц.
Знал он и то, что сам находится в полной безопасности. Обвинять торговца в сделке с тем, кто готов заплатить, не станет даже безумец. А значит, гнев императора обрушится на Радению, которая так и не отошла полностью от войны Реставрации, и рискует потерять еще немало земель.
«Пусть дураки воюют», — подумал он. — «Умные же станут зарабатывать деньги»!
Гашиэн сдался. Он прочел это в его глазах еще до того, как венценосец открыл рот и произнес одно слово:
— Согласен.
Мардаш позволил себе добродушную улыбку. Как родственник родственнику.
 
— Вот и славно. Слуги сейчас же принесут бумаги, а золото и все необходимые сведения будут доставлены вам в самое ближайшее время. Через пару дней.
— Так быстро? — поразился Гашиэн.
«Да, мой глупый собрат, именно так быстро. Потому что некоторые умеют планировать наперед и готовиться ко всему заранее. Быть может, и ты постигнешь эту науку, если, конечно, успеешь», — с некоторой ноткой горечи подумал старый венценосец. — «Впрочем, я сильно в этом сомневаюсь. Некоторым суждено родиться сильными».
Вместо ответа он еще раз улыбнулся.
Первый день первого месяца осени 41-го года со дня окончания Последней Войны, вечер.
Парниэла резко остановилась и бросила короткий взгляд за спину. Ей на миг показалось, будто за деревом промелькнула неясная тень, но уже в следующую секунду эльфийка обругала себя за все эти мнительные глупости.
Дело, порученное матерью, было крайне важным, оттого девушка и сидела, точно на иголках, ожидая подвоха, удара в спину или просто какой-нибудь неприятности.
С каждым прожитым днем время все быстрее утекало сквозь пальцы. Откровенно говоря, счет шел уже на недели, а потому, задержки были недопустимы.
После трех неудачных покушений, у них остался лишь один шанс. Конечно, она не была посвящена во все детали плана — в таких вещах чем меньше знаешь, тем лучше. Но, тем не менее, в целом Парниэла представляла общую картину, а также — свое место в узоре. Место важное и очень ответственное. Последний приказ матери оказался ожидаемым, но, тем не менее, в высшей степени неприятным.
«Хватит думать», — оборвала она себя. — «Ты с самого начала знала, что до этого дойдет, а потому — не ной».
И все-таки, утихомирить разбушевавшиеся нервы оказалось непросто — ставки в финальном раунде сложнейшей игры, затеянной матерью, оказались невероятно высоки.
Говоря начистоту, зрящая Найлиэна поставила на победу все. Они буквально опустошили тайники, заботливо пополняемые столетиями, они задействовали всю агентуру, которая пережила войну Реставрации, они связали нитями заговора столько исполнителей, не подозревавших о том, кто в действительности манипулирует ими, что подобное могло показаться невозможным. По крайней мере, с точки зрения простого смертного.
«Когда эта тварь Шахрион тайно восстанавливал Империю Тьмы, он был фигурой в куда более изощренной партии», — подумала девушка и не смогла удержаться от другой — неприятной — мысли. — «Это не помешало ему сперва прочитать, а затем и наголову разбить все наши хитрые построения. Дед говорил, что другого такого игрока в шемтис не встречал. Хотя не знаю, действительно ли эти двое садились за доску, или он имел в виду нечто иное».
Вновь отогнав некстати появившиеся мысли, девушка забралась на дерево и распласталась на толстой ветке, замерев и слившись с ночной листвой.
Никого.
«Хорошо, значит, можно приступать».
Она знала, что прямо сейчас остальные доверенные лица занимаются схожими вещами. Знала, что все получится — не просто же так они столько готовились. И, тем не менее, когда Парниэла доставала туго перевязанный сверток, ее руки дрожали.
Осторожно, как величайшее на свете сокровище, эльфийка развернула его, извлекая на свет небольшую резную фигурку, изображающую тирихария — здоровенного полуразумного паукообразного монстра, которые во множестве водились в этой части Леса Ужаса. Прошептав необходимое заклинание, она осторожно опустила вырезанную из оникса фигурку на ветвь, и та пришла в движение. Зашевелились лапки, грозно дернулись хелицеры, в восьми фасеточных глазах зажегся недобрый огонек.
 
Искусственный монстр проворно засеменил и спустя уже несколько секунд пропал из виду. Точнее, из поля обычного зрения. Парниэла закрыла глаза, сконцентрировалась и, погрузившись в транс, направила сознание в крохотное тельце, примостившись на самом краешке, едва заметной тенью.