Путь тьмы 2 (СИ)

— Я бы не была столь категорична в суждениях, — эльфийка наморщилась, по-видимому, вспомнив нечто не слишком приятное. — Резня на юге унесла невообразимое количество жизней.
Она подтвердила опасения Ритона и тот сразу же озвучил вопрос, не дававший ему покоя с того самого дня, как объявилась звездорожденная.
— Мы не сумеем добиться союза с волками, прегиштанцы с дварфами обескровлены, от моего государства остался огрызок, от твоего — почти ничего. Каким образом мы свергнем Черного Властелина и, нет, не вернем все назад, я не столь наивен, но хотя бы сделаем ситуацию несколько благоприятной для дальнейшего существования?
Эльфийка одарила своего собеседника загадочной улыбкой, чарующей и внушающей страх одновременно.
— Ответ на этот вопрос лежит на поверхности, ваше величество, и вы не можете не знать его.
— Стало быть, предательство, — подытожил Ритон. — И когда же я смогу увидеть тех, кто рискнул отвернуться от всемогущего правителя Империи Тьмы?
— Всему свое время. Месть не терпит спешки, это блюдо подается холодным.
— Это так, — кивнул Ритон. — Но только постарайся не забыть, сколь коротка и быстротечна человеческая жизнь. Не хотелось бы, чтобы, к моменту, когда настанет время вкушать сие вкуснейшее из кушаний, оно не оказалось бы подле моего, еще более хладного, трупа.
Дочь Ратриолы рассмеялась — вежливо и аккуратно, согласно правилам этикета.
— Просто подождите чуть-чуть, очень скоро все будет готово, и мы приступим.
Произнеся это, она присела в изящном реверансе, и оставила венценосца наедине с его надеждами и страхами.
  
Глава 7
 
Первый день второго месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению).
— Береги себя, пожалуйста, — Тартионна нежно обняла Шахриона и отстранилась, будто бы стыдясь своих чувств.
— Папа, возвласяйся быстлее, — попросил Паштион, прижавшийся к матери и с трудом сдерживавший подступающие слезы.
Черный Властелин поцеловал сына в лоб и взъерошил кучерявые, мягкие, как пух, волосы.
— Все будет хорошо, — улыбнулся он, — я же уезжаю не на войну. Это всего лишь обычная ежегодная поездка по имперскому тракту. Она займет не так много времени.
Он и сам не понимал, зачем успокаивает родных. Возможно, виной тому была Тень, возможно — новости, стекающиеся со всех сторон и настраивающие отнюдь не на веселый лад, возможно — просто нервозность и опасения, буквально разлитые в воздухе.
В последние дни Черный Властелин чувствовал изрядное напряжение, которое не получалось связать с чем-то конкретным. И, тем не менее, ощущения императора, увы, не могли служить достаточным основанием для отмены поездки — возрожденный лишь несколько лет назад обычай следовало холить и лелеять.
Посещение крупнейших городов западной части страны, крюк на север — чтобы не возвращаться тем же маршрутом и, наконец, спокойная дорога домой. Было решено, что в этом году восточные рубежи Империи посетит Госпожа с наследником, и где-то через пару дней Тартионне и сыну придется отправиться в небольшое путешествие.
Самому же Шахриону предстояло несколько недель подряд попеременно бороться со скукой в пути и нечеловеческим количеством алкоголя на пирах. Одна эта перспектива настраивала на пессимистичный лад, но что поделать — император должен быть не просто символом, сидящем в недосягаемой вышине Черной Цитадели. Нет, он обязан демонстрировать мощь страны, показывать новоприобретенным подданным, что владыка здесь, что он слышит их и делит с ними пищу и вино. А если возникнет потребность, то Шахрион, естественно, на месте сможет вынести приговор парочке мздоимцев, благо Тартионна передала ему сведения, касающиеся десятка подходящих кандидатов.
«Ничто так не улучшает настроение народа», — думал он, забираясь в карету, — «как болтающийся в петле взяточник, за пару дней до этого мнивший себя всесильным».
Дверь закрылась, кучер хлестнул животных — чтобы не пугать людей лишний раз, в карету запрягли обычных коней вместо выносливых и неприхотливых оживленных некромантией скакунов — и путешествие императора началось.
 
Первые несколько часов оказались наполнены тихими монотонными звуками дороги: ржанием, свистом плети, позвякиванием сбруй, да скрипом дерева. По мере того, как утро начало уступать свое место дню, к этим приятным звукам добавился людской гомон, приветственные возгласы, окрики стражников, отгоняющих любопытных от кареты и, конечно же, многочисленные здравницы.
Простой народ действительно любил Шахриона и тот старался, чтобы так и продолжалось впредь.
«Безусловно, любовь — это проходящее чувство», — думал Черный Властелин, выглядывая из окна на замерших у обочины путников, которые как один кланялись проезжающему экипажу, — «кто бы что ни говорил, но я склонен полагать, что пользы от нее куда больше, чем от страха. К тому же… запугать подданных, если возникнет нужда, я успею всегда».
Сегодня он чувствовал себя просто великолепно — Тень с самого утра не беспокоила императора, ласковое солнышко обещало приятный теплый денек, он в коем-то веке выспался, и — о чудо — даже головная боль притихла, время от времени напоминая о себе короткими вспышками в затылке, но не более того. Именно поэтому Черный Властелин позволил себе немного расслабиться и отвлечься от главного дела.
«Увы, ненадолго», — с грустью и тоской подумал некромант, бросая короткий взгляд на небольшой окованный железом сундук, в котором, укрытые одеждой, лежали запасы пилюль, а также — пара самых важных книг, с которыми император планировал поработать в поездке.
Он высунулся из окна, чтобы помахать подданным и, услышав в ответ радостные вопли, улыбнулся.
— Господин мой, — подле императора тотчас же оказался один из рыцарей смерти из его личной охраны, — прошу тебя не высовываться из окна, это опасно.
Живой мертвец говорил спокойно, в его голосе не было ни намека на эмоции, черные полированные доспехи сверкали на солнце, а щит с раскинувшем крылья вороном был заброшен за спину.
Кортеж императора сопровождался отрядам в пять сотен этих смертельно опасных воинов, а также — тысячей живых гвардейцев, ведомых Биртом Тавриэном. Покойный командир экспедиционного исиринатийского корпуса, восставший рыцарем смерти, не потерял ни капли своего таланта, именно поэтому, когда Китарион попросил императора освободить его от занимаемой должности, Шахрион, недолго думая, сделал бывшего врага новым капитаном гвардии, придав тому в усиление десяток его бывших сослуживцев. Пока что у них получалось неплохо.
«Ну, по крайней мере, никто не жалуется».
Вместе с ними — в трех разных каретах — путешествовали полтора десятка чародеев. Самых сильных, преданных и опытных. Мастеров сразу нескольких школ.
И меры предосторожности не казались императору пустыми или напрасными. Эта маленькая армия была призвана охранять почти полторы сотни аристократов и чиновников, а также — восемь сотен слуг, отправившихся в путь вместе со своими хозяевами.
По идее, следовало бы взять и Тартионну с сыном, и ехать по тракту всей семьей, но Шахрион боялся делать это, опасаясь, что многочисленные враги могут попытать счастья и нанести безрассудный удар, призванный лишить Империю прямого наследника. Именно поэтому самые дорогие ему люди должны были инспектировать Зантриан. Город находился в куда более безопасных местах, и даже обостряющаяся с каждой неделей ситуация в землях ящеров ни коим образом не меняла этого факта.
«Наверное, возьму их с собой в следующем году», — решил Шахрион, и тут же добавил, — «если доживу».
 
Вздохнув, император поднялся и извлек из сундука толстую тетрадь с записями. Мысли о собственной смерти напомнили ему, что пора браться за работу.
Шахрион в очередной раз принялся перелистывать страницы, заполненные ровными аккуратными буквами. Кое-где слова были зачеркнуты, в ряде мест меж строк втискивались целые предложения. Император сумел восстановить в памяти часть странного видения, которое так разозлило Тень, и теперь он лихорадочно сверял источники, пытаясь выудить хоть что-то полезное. Увы, пока ничего не получалось, однако опытным путем Шахрион сумел выяснить, что Тень действительно была не в состоянии читать его мысли, если они имели отношение к странному видению. По-видимому, в этот момент тварь слышала нечто иное, потому как несколько раз подколки Тени оказывались совершенно непонятными, несвязанными с темой.