Королева украденных безделушек (СИ)

— То, что оно не нашлось, а просто не терялось, — воскликнул Глеб. — Мне были интересны твои карты и ты вместе с ними. Ты мне понравилась, и я хотел приходить еще! Я уже успел забыть об этом кольце. Все это давно перестало быть важным. А ты не сказала, что это может быть важным! И это важно до сих пор, потому что твоя клептомания никуда не девается. Ты хочешь извинений?
— Я ничего не хочу. Ты… ты должен быть сказать… Я ведь… — Лина прижала пальцы к сухим векам, надавливая на глазные яблоки до боли и звездочек перед внутренним взором. — Я думала, что это я его украла. Несколько дней. Пока не проверила все места, в которых обычно все прячу. А потом… потом ты решил пошутить! И я снова… снова начала думать, что это я!
Глеб нахмурился.
— Как тебе вообще могло прийти в голову то, что ты его взяла?
— Карты выпали на кражу.
Он невесело усмехнулся.
— Хочешь сказать, что ты картам поверила? Которым никогда не верила?
— У меня всегда есть причина думать, что если что-то где-то пропало, значит, я могу быть к этому причастна, — ответила Лина. — Карты только подтвердили мое подозрение. Я не всегда помню момент кражи.
Она посмотрела на пустой стакан и поняла, что снова хочет пить. Во рту стало сухо, словно она не пила вечность. Она облизнула губы. Как ей уйти?..
Лина все еще хотела сбежать, и даже организм поддерживал ее желание закончить этот ужасный разговор. Но Глеб сидел на стуле почти возле выхода и преграждал путь.
Он спросит. Точно спросит ее о том, чего она слышать не хочет.
— Магнит ты так же украла?
Вопрос неприятный, но легкий.
— Да, — сказала Лина. — Я хотела его вернуть. И носила в сумке… все время.
— Четыре месяца. Даже больше.
— Да.
Глеб неверяще покачал головой.
— Еще что-то было?
— У тебя… если не считать студию, в твоей квартире почти нет мелких вещей, которые я могу захотеть взять. Кроме… — Лина замешкалась.
— Кроме чего?
— Пульт от кондиционера. Я украла его зимой, но вернула перед тем, как уйти.
Глеб несколько секунд смотрел на нее. А затем тихо засмеялся.
Это было почти обидно, но Лина поджала губы и промолчала. Лучше смех, чем презрение.
Задавая следующий вопрос, он улыбался.
— Ты ведь не лечишься, да?
Что ж, это было неизбежно.
Лине хотелось съежиться до атома.
— Не лечусь. Это… не мешает мне жить.
— Правда?
— Раньше не мешало.
— Что будет, если я повешу на тебя административку за мелкую кражу?
Лина похолодела.
— Я… я расстроюсь, — ответила она. — Ты опять шутишь?
Глеб выглядел серьезным.
— Я тоже расстроюсь. Может быть, шучу, а может, и нет. Но зато ты тут же поймешь, что это мешает тебе жить!
— Ты мне угрожаешь?
— Если только чуть-чуть.
Лина продержалась всего несколько секунд под его темным взглядом, а затем рванула к выходу, прекрасно понимая, что даже если успеет добежать до куртки, не успеет обуться и выйти.
Глеб поймал ее в коридоре у двери в комнату. Обхватил за талию и потащил ее вмиг ставшее от безысходности безвольным тело в ванную. По крайней мере, пока что не в психушку.
Лине искренне хотелось прорыдаться еще раз, но столько соленых вод ее слезные железы никогда не вырабатывали, а все запасы, накопленные за десяток лет, она уже исчерпала.
— Умойся, — сказал Глеб.
Лина взглянула в зеркало. Лицо было опухшим и чумазым.
— Красота, — равнодушно сказала она.
— Не то слово.
Лина умылась ледяной водой, тщательно вытерев черные круги под глазами и, закончив, уперлась руками в края раковины и уставилась на струю из-под крана.
— Из всех твоих бытовых привычек, эта — самая дурная, — недовольно сказал Глеб, выключая его.
— Теперь ты знаешь, что я еще и вещи приворовываю.
— Клептомания — это не привычка.
— Недостаток.
— Лина!
Она положила в ладонь на его грудь и слегка толкнула.
— Дай мне уйти.
— От проблемы?
— Да, — огрызнулась Лина.
Глеб схватил ее за обе руки и встряхнул, заставляя посмотреть в глаза.
— Мне для тебя ничего не жалко, но с твоей тягой к воровству я не буду смиряться.
— Вообще-то в отношениях люди друг друга принимают со всеми недостатками.
 
— Это не недостаток! И не вредная привычка! Это надо лечить.
Лина стиснула зубы так сильно, что заныла челюсть.
— Если ты не хочешь принимать меня такой, какая я есть, то я ухожу. Совсем.
Глеб выглядел совершенно обескураженным.
— Что за ребячество, Лина?! Ты вообще слышишь себя?
Она себя слышала. Разумная часть, что затаилась где-то на задворках ее сознания, все слышала и знала, что он прав. А неразумная — хотела спрятаться от всех в шкафу.
Лина бессильно уронила голову на плечо Глеба, потому что пройти он не давал, а опору необходимо было найти немедленно.
— Я не могу сейчас, — прошептала Лина.
Глеб не пошевелился.
— А когда сможешь? — спросил он так холодно, что по коже ощутимо прокатился озноб.
— Не знаю. Скоро.
— Ты обещаешь?
Лина долго молчала.
Глебу пришлось отойти и, обхватив ладонями ее лицо, поднять его вверх. У него были ледяные руки. У Лины после холодной воды они уже согрелись. Несмотря на то что он был расстроен и, наверное, даже зол, его напряженный взгляд выдавал тревогу и замешательство. Что бы он ни собирался говорить, он не был в этих словах уверен.
— Ты обещаешь? — повторил он громче.
— Бросишь меня, если не дам обещание?
Он со звучным выдохом зажмурился.
— Нет. Нет, я тебя не брошу.
— А в полицию сдашь? Если не бросишь, то, может, будешь… ждать меня из тюрьмы и передачки таскать? — невесело пошутила Лина.
— Сдам, — резко ответил Глеб. — Я сдам тебя в полицию, но тебя никто не будет штрафовать и за твои мелкие пакости не посадит. Тебя отправят к психиатру. В любом случае. Либо сама, либо я, либо кто-то другой тебя потащит.
— Ты не можешь!.. — задохнулась от возмущения Лина. — И ты не имеешь права принимать за меня такие решения!
Глеб опустил руки.
— Не имею. Поэтому могу сделать так, чтобы их принимал кто-то другой. Если ты сама не хочешь вылечиться, то я сделаю то, что потребуется.
— Это… всего лишь клептомания! — сказала Лина.
— У меня самого была всего лишь бессонница, и я сходил с ума от бесконечного стресса. Если ты сама себя съедаешь за каждую украденную мелочь и обвиняешь себя даже тогда, когда ни в чем не виновата, то что будет дальше? Дождемся депрессии? Или когда ты украдешь что-то посущественнее? Ты ведь… — Глеб вдруг осекся, что-то вспомнив. — Ты ведь даже не всегда это помнишь, сама сказала! Ты правда считаешь это всего лишь клептоманией?
Лина прорвалась в коридор из ставшей вдруг душной ванной комнаты и глубоко задышала.
— Что-то ты бессонницу лечить не ходил, — выдавила она.
— Я нашел тебя, — ответил Глеб. — И… Ты сравниваешь бессонницу и клептоманию? Серьезно?
— Хорошо! — почти закричала Лина, сжимая кулаками виски. — Я обещаю! Что пойду лечиться!
— Когда?
— Не знаю! Не сейчас! Но пойду. Ты доволен?
Глеб не издал в ответ ни звука. Просто пристально смотрел на нее, не мигая, и выводил из себя своим молчанием.
Еще немного — и она взорвется.
Устав ждать, Лина начала собираться домой. Ей нужен покой. Время подумать. Кружка с корвалолом. Аня.
Когда она уже была готова уйти, Глеб наконец решил подать голос.
— Стой.
Он ненадолго скрылся в студии и вернулся с ее шарфом, который она опять чуть не оставила.
Лина протянула руку, но он ее проигнорировал, подошел вплотную и, обернув его вокруг ее шеи, тихо сказал:
— Извини.
Легче от его извинения нисколько не стало. Хотя бы потому что Лина понятия не имела, за что он извинялся.
— За то, что грозился сдать меня или в полицию, или в психушку?
— За то, что обманул насчет кольца.
А про кольцо она уже и сама забыла после всего, что он ей наговорил.