Верь мне (СИ)

Боже… Блядь… Вашу мать…
Спасибо, что ли…
Полторацкий ведь успел приехать. Если бы у них с Богдановой все было плотно, разве не должна она бросить дела, чтобы увидеть этого чмыря? Зачем ей вообще работать? Неужели старый козел не способен ее обеспечить? На хрена он тогда нужен? Почему Соня шатается по каким-то сомнительным заведениям? А если к ней там кто-то пристает? Или по пути домой… Как она, кстати, добирается среди ночи?
Пиздец… Просто пиздец.
Облегчение и какая-то тупая радость быстро рассеиваются, стоит только задаться всеми этими вопросами. Знаю, что дело не мое. Но я, блядь, не могу не беспокоиться о ней! Башня выкидывает ракету за ракетой. И все они с грохотом падают внутри меня. Пока доезжаю до чертовой «Фантазии», весь киплю и дымлю.
Выскакиваю из машины. Три шага в сторону темного кабака. Дверь распахивается, и… Мое сердце словно бы затискивает чей-то кулак. Выжимает, как кусок мокрого поролона, пока из него не начинает литься литрами кровь.
Я стопорюсь, не в силах двигаться.
Соня поправляет сумку, откидывает с лица волосы, поднимает взгляд и так же резко тормозит.
– Привет, – выдаю глухо.
Дышу глубоко, словно бы перед прыжком. И планета, конечно же, срывается с орбиты. Давление стремительно меняется. Внешнее с внутренним вступают в сопротивление. Мутное и пульсирующее ощущение медленно поднимается из самого низа моего живота, проходит шаткими волнами мою грудь, забивает горло и, наконец, расфигачивает умопомрачительным головокружением мою башню.
Если бы я мог, я бы прикрыл глаза. Но правда в том, что я не могу этого сделать, даже когда в них возникает жжение.
Уплывает примерно минута общего времени… Самая длинная минута в моей жизни. А мы все не двигаемся.
Соня потрясенно таращится на меня. Моргает. Очевидно, что ждет, будто исчезну. Огорченно вздыхает, когда этого не случается. И оживает.
– Что ты здесь делаешь? – шелестит испуганно. – Ты нарушаешь договор!
В ее голосе бьется боль и сочится тоска. Но самое главное здесь – ее праведный гнев. Словно эта встреча первая после того ужасного февральского вечера, что впоследствии стал нашим общим кошмаром.
– Ты нарушила его первой, – жестко отражаю это обвинение я.
– Да… Прости…
Выдохнув это, Богданова разворачивается и… Она, блядь, уходит от меня.
Это, безусловно, правильно.
Соня имеет все основания обижаться. Блядь, да всего, что я натворил, хватит, чтобы ненавидеть меня оставшуюся часть жизни. И нам, конечно же, ни при каких обстоятельствах нельзя контактировать.
Но…
Мне все равно больно.
Оторопело смотрю на то, как Соня пересекает парковку, приближается к пешеходному переходу и перебегает дорогу на красный свет. Пронзительный визг клаксонов распиливает мне, на хрен, мозг.
И я бросаюсь следом за ней.
Ловлю в полумраке между многоэтажками. Сжимая локоть, требовательно разворачиваю.
– Прости?
Какое там хладнокровие? Я задыхаюсь от ярости. Блядские любовные чувства распирают нутро и буквально выворачивают меня наизнанку.
– Ты, мать твою, снова мир мой перевернула! И теперь… Хочу тебе кое-что напомнить.
– Не надо… Не надо, Саш… Просто уезжай, пожалуйста… – отталкивая, пытается отвернуться и снова сбежать.
Только я уже хватаю ее за плечи. Заставляю смотреть в глаза.
– Ты – моя, – обрушиваю как приговор. – Запомни это навсегда.
Соня не пытается спорить.
Блядь… Неожиданно, но… Она, мать вашу, врывается в меня взглядом… И смотрит так, как смотрела раньше, когда ждала, чтобы я ее поцеловал.
Только думаю об этом, и тело будто бы током поражает. Под воздействием этой энергии за ребрами что-то клинит и прекращает работать. Грудная клетка натужно расширяется, кислород заполняет легкие, но тут же сгорает как реактивное топливо.
Зверское желание охватывает все мое существо. Управляет мной на самых низменных инстинктах. Обволакивает буйством разум.
– Соня…
Я чувствую на своих губах ее сладкое дыхание. Вдохнув его, давлюсь и задыхаюсь. В сердце отрывается какой-то клапан. Моя жизнь держится на волоске. Но суть не в том, что я боюсь своей финальной физической смерти. Все, чего я боюсь – полноценно воскреснуть душой.
 
С трудом сглатываю, отвожу взгляд и отстраняюсь. Богданова тут же отшагивает в противоположную сторону. Ловлю ее за запястье, чтобы не дать убежать. Пальцы покалывает. Эта шелковистая кожа по-прежнему имеет на меня какое-то мгновенное токсичное воздействие. Машинально опускаю взгляд на руку, которую Соня пытается вырвать, и снова прихожу в ярость.
– На хуя? – все, что спрашиваю, глядя на вытатуированный на ее запястье знак бесконечности. Так расстроен тем, что она посмела это сделать на своей коже, что в эту секунду реально готов свернуть ей шею. – Твою мать! Что за дерьмо, Сонь?!
– С тобой никак не связано! – выпаливает она и краснеет.
– Да мне похуй, с кем! – рявкаю все так же огорченно. – Ты, блядь, девочка, или кто? Зачем бить на себе эти ебаные отметины?! На хрена?!
– Знаешь что… – выдыхает явно растерянно. – Ты кто вообще такой, чтобы поучать меня?! Следи за своей Владой! – последнее выкрикивает отличительно громко. – Ненавижу!
– Я тебя тоже, Соня! Больше всей своей гребаной жизни!
– И я… И я больше жизни!
Выдернув руку, все-таки уносится прочь.
– Что за детский сад, блядь?! Я должен за тобой всю ночь гоняться? – горланю ей в спину.
– Не гоняйся, – выкрикивает Соня, не прекращая идти.
– Я, мать твою, проехал пятьсот километров!
Она даже не оборачивается.
– Молодец. Дорогу обратно найдешь.
Сука…
– Соня, вернись. Сейчас же, – уже не ору, но звучу в разы жестче. – Я по делу приехал. Давай поговорим как взрослые люди.
На этот раз она и вовсе никаких реакций не выказывает. Просто продолжает идти вперед, словно больше не слышит меня. Но я ведь понимаю, что не настолько далеко она ушла.
Блядь…
Отрывисто вздыхаю и медленно шагаю за ней.
 11 
Нет больше никаких нас.
© Соня Богданова
Он приехал. Преодолел посреди ночи пятьсот километров, чтобы увидеться со мной.
Этот поступок потрясает. Долгое время я просто не понимаю, что чувствую. Когда же психика справляется с шоком, освобожденные эмоции вызывают внутри меня тот самый армагеддон, которого я так боялась, когда Саша больше месяца назад предупреждал, что приедет за какими-то там ответами.
Но с тех пор ведь столько всего произошло!
Он узнал, что измены не было. Не сказал мне по этому поводу ни слова. Дал понять, что для него это так или иначе в прошлом. Не потрудился даже извиниться за то, что поверил устроенному его паскудной мамашей спектаклю. Надумал жениться на Владе.
И вдруг… Без каких-либо предпосылок приехал ко мне в Киев.
Да, Боже ж мой… Зачем?!
Меня так сильно трясет, что приходится обхватывать себя руками. Трудно сдерживать рвущиеся из горла рыдания. Я бы хотела думать, что чувства, которые там собрались – лишь обида, горечь и боль.
Но, черт возьми… Увы, это не является абсолютной правдой.
Внутри меня бьется и сумасшедшая радость, и дикий трепет, и неугомонная любовь… Эйфория бешеная!
Эмоций столько, будто я не маленькая единица Вселенной, а как минимум целый космос. Распирает так сильно изнутри, что хочется закричать. Но я не могу себе этого позволить, потому как Саша нагоняет меня и, подстраиваясь под мой шаг, идет рядом.
Вот зачем? Ничего не понимаю!
Почему он не уезжает?! Сказала же ясно… Прогнала! Намеренно задела его гипертрофированное чувство гордости. А он продолжает преследовать.
Взглянуть на него больше не решаюсь. Кажется, что сразу же рассыплюсь на атомы. Все ведь проснулось. Все!
Думала, что раньше с ним с ума сходила… Наивная.
То, что происходит сейчас, просто нереально пережить. Мало того, что запущены все из возможных эмоциональных процессов, так еще каждый из них бушует на полную катушку. Ощущение, что у меня в груди – внутри моего космоса – все звезды, кометы, метеориты, астероиды и планеты разом падают. Сгорая на ходу, с безумной скоростью несутся к твердой поверхности, чтобы разбиться там остатками в микроскопическое крошево.