Солдат никому не пишет (СИ)

По лагерю волной пробежал сонный нестройный шум просыпающихся ополченцев, ускоренный раздавшимся с другой стороны лагеря душераздирающим воплем, — верно менкасс, без сомнения, это он, уже приканчивает какого-нибудь злосчастного часового. Та часть лагеря, которая была разбужена этими двумя криками, подняла вокруг себя невообразимый шум, нацеленный на то, чтобы поднять излишне упавших в сон товарищей.
Выпад Рохард оказался удачным. Взвизгнув от боли, тварь слегка отпрыгнула назад, грозно ощетинившись. Охотник знал что последует за этим далее. Прошипев исполненную злобой вокальную партию, бестия резко повернулась всем телом, намереваясь свалить своенравную добычу с ног при помощи хвоста. Благодаря приобретённому опыту, Рохард прыгнул как раз в тот момент, когда хвост просвистел у него прямо под ногами. Приземлившись, он немедленно вновь выставил щит, на которой тут же пришёлся страшный удар передними лапами менкасса, чуть не расколовший его пополам. С трудом сохранив равновесие, Рохард вновь ударил тварь, на сей раз по горлу. Вязкая алая кровь полилась ручьём из раны. Разразившись пронзительным криком, менкасс отступил к сумраку опушки. Но охотнику хорошо был известен этот обманный манёвр. В немом ожидании держал он в напряжении каждый сустав своих ног, ведь сейчас от их быстродействия будет зависит без малого его жизнь. Привыкшие к тьме очи приметили, как задние лапы твари неожиданно пригнулись, верхние разразила некая судорога и… наверное, менкасс успел разогнаться и прыгнуть чуть ли не за секунду, по крайней мере, даже умудрённый давним опытом верный глаз Рохарда не успел детально усмотреть и оценить всего манёвра, — единственное, что он заметил, так это размазанное тёмное пятно, играющее злобными жёлтыми точками. Столь же мгновенно, как прыгнула тварь, пригнулся и охотник. Пока менкасс пролетал над ним, открывшись незащищённым животом, Рохард уверенно и умело воспользовался данным обстоятельством, всадив острие клинка до самой рукояти аккурат в летальную для бестии область. Судорожный гортанный рокот твари, бессильно упавшей на землю, раздался в ответ. Её жёлтые раскосые глаза злобно блеснули на Рохарда, горя непреодолимой жаждой крови, пасть зло зашевелилась, всё тело вздрогнуло, ноги сделали попытку подняться и… она оказалась последней. Сражённый точным ударом, менкасс умер в считанные секунды.
Тотчас, как тварь изрыгнула последний свой вздох, друзья Гейбрина, поднятые на ноги от крика и звуков борьбы, во всеоружии подбежали к нему, спросив, не видя ещё безжизненного тела твари из-за непривычных к темноте глаз, чесо ради, собственно говоря, поднята вся эта шумиха.
Охотник молча взял за руку Гавруса, так как он стоял ближе остальных, подвёл его к туше и приказал пнуть ногой.
— Теперь видишь? — в заключении лаконично вопросил охотник.
— И что же это за тварь? — вопросил кто-то, не искушённый в зоологии родного края.
— Менкасс, — просто бросил Рохард, — прожорливая и хитрая тварь, причиняет немало неприятностей лесникам и таким же охотникам, как я. В большинстве своём, они охотятся крупными стаями, и, если он уже напали на нас, то не остановятся.
И действительно, менкасс был поистине устрашающей тварью, наводящей страх своей кровожадностью на весь Флодмунд. Быстрые, вечно алчущие и дьявольски хитрые менкассы выползают с наступлением сумерек из своих укромных логовищ и отправляются на поиск пищи, в ходе которого способны проходить без устали многие лиги. Самым опасным в менкассе является даже не его физическая сила, тонкий нюх и слух, или острые когти, а тесная социальная связь между членами группы, из-за которой они всегда приходят на помощь сородичу в бою.
Точно в подтверждение слов Рохарда с дальнего конца лагеря разнёсся душераздирающий крик.
— О чём я и говорил, — с удивительным спокойствием заключил Рохард.
По всему лагерю вновь заслышался нестройный и тревожный рой озадаченных и испуганных голосов, бормотанья и окриков. Явственно шумели надеваемые в спешке куртки и поддоспешники, лязгали клинки и трещали костры, в кои немедленно начали подбрасывать новое топливо для пущего осветления прилегающей территории. Жадно проглотив свежую порцию топлива, кострища с бодрым устремлением стремглав взвились вверх, поражая своим живоносным и озаряющим светом бездонную пучину окружающей тьмы. Ещё не осознавав толком, что за опасность нависла над ними и откуда её ждать, ополченцы недоуменно перекидывались вопросами и загадочными взглядами, полусознательно стремясь как можно ближе держаться друг к другу.
 
В глазах Рохарда вспыхнул угасший было азартный огонь минувших дней.
— Господа, — обратился он, обернувшись лицом к всполыхнувшим лагерным кострам, к своим друзьям не без торжественности в голосе, — кажется, пришла пора охоты. Дело опасное и я не могу рисковать вашими жизнями, — вы мало что понимаете в охоте, а для меня это было единственным прокормом. Сейчас же моя обязанность уничтожить этих тварей безвозмездно, ради спасения других людей. Поэтому, таким делом я займусь самолично, и крайне прошу вас не пытаться геройствовать.
Не дожидаясь ответной реакции собратьев по оружию, охотник резко развернулся и размеренным бегом ринулся к другой окраине, где, согласно крику, должен был сейчас буйствовать другой менкасс.
Долго искать бестию не пришлось, — в паре сотне футов от Рохарда раздалась громкая канонада человеческих голосов, феерично завершённая двумя пронзительными воплями. Глаза охотника говорили яснее всяких других слов. Весь преобразившись в теле, он сжался, будто гепард перед рывком, и бойко рванул вперёд, соколом рассекая воздух. Почти за пару мгновений оказался охотник у месте происшествия, где менкасс яростно жевал и рвал ногу несчастного, болтающегося, точна подвешенная за хвост белка. На траве рядом с полыхающим кострищем виднелись два недвижимых силуэта, окунутых в тёмные пятна. Им уже не помочь. Вокруг места драмы, в почтенном отдалении, полукругом стояли другие ополченцы, робко держась за свои мечи, готовые в случае чего постоять ха себя, но ни в коем случае не лезть на рожон и спасать другого.
Молниеносно достав стрелу из колчана, Рохард спешно вложил её в лук и прицелился, — стрелять в темноте сомнительное счастье, но тут уж выбирать не приходится. Пущенная стрела, к сожалению, угодила не туда, куда целился охотник, — в глаз, — а прямиком в правую ноздрю твари, так как та некстати дёрнула головой в самых неподходящий для этого момент. Неистово взревев от боли, менкасс с силой швырнул несчастную добычу в сторону, заставив её прописать во время полёта парочку живописных пируэтов. Разъярённый зверь, скаля пасть, начал мельтешится взад-вперёд, ища своего обидчика. Рохард тем временем не терял драгоценные секунды понапрасну и пустил зверю вдогонку вторую стрелу. Выстрел, однако, вновь оказался неудачным, поскольку стрела лишь проскользнула по спине твари, не оставив на ней и царапины. Зато менкасс на сей раз увидел обидчика и уверенно рванулся к Рохарду.
Охотник отскочил как раз вовремя, ведь, задержись он на мгновение, и пасть чудища уже бы жадно впилась в его плоть. В отместку охотник отвесил удар клинком в межреберье. Толстая шкура поглотила большую часть урона, но чувствительная рана всё-таки осталась. Не дожидаясь ответа, Рохард решил рискнуть и нанести ещё один удар, на сей раз по шее. Но менкасс почувствовал угрозу, иначе не как ни объяснить его сумбурный рывок, из-за которого отточенное лезвие оставило лишь широкий косой рубец. Теперь очередь твари отплатить за свои страдания. Разъярённо прорычав, она кинулась в лобовую атаку на Рохарда, сбив того с ног. Защищаясь сыромятным щитом, он отразил нападки острых когтей и наскоки прожорливой пасти, и, выждав удобный момент, снизу вонзил клинок в шею.
Менкасс отшарахнулся от неожиданной боли, но полный злобы огонь глаз говорил, что просто так сдаваться он не намерен. Рохард, впрочем, точно так же не собирался складывать руки. Предуведив атаку, он ловко парировал выпад зверюги и крепко ударил по составу передней лапы зверя, так крепко, что клинок разрезал этот член тела надвое. Изнывая от боли, раненная бестия отчаянно рванулась, грозя загрызть охотника, но, когда она только разинула пасть, то Рохард с достойной грацией воткнул острие в открывшиеся отверстие, прикончив агонию менкасса.