Техник - ас (СИ)

Из-за плетня показалась вихрастая и абсолютно рыжая голова мальчишки лет 12. Он опасливо оглядел лежащие то тут то там трупы немцев и полицаев и, стараясь обходить их стороной, подбежал к нам.
— Беги, Сёмка, по деревне и скажи, чтобы все здесь собрались. Скажи командир Красной Армии велел,— девушка показала головой на меня.
Она как-то задумчиво посмотрела вслед убежавшему мальчишке и вдруг резко обернулась.
— Майор Копьёв? Лётчик-истребитель? Тот самый, который дважды Герой Советского Союза? Нам про вас на политинформации рассказывали.
— Уже трижды, товарищ сержант госбезопасности,— чуть заметно улыбнулся я. Похоже она уже давно здесь, в немецком тылу,— Вас как зовут? А то неудобно по званиям обращаться в такой ситуации.
— Маргарита,— девушка сверкнула глазами,— Только не называйте меня Марго. Лучше Ритой.
— А я Илья. Значит Рита? Пума?
— Почему Пума,— Рита недоуменно уставилась на меня.
— Если твоё имя Рита написать прописными буквами и прочитать по английски, то получится Пума. Это такая хищная и очень опасная большая кошка, которая живёт в Южной и Северной Америке. Её ещё называют горный лев или кугуар. Тебе, кстати, такой позывной подошёл бы. Есть в тебе что-то такое, кошачье и хищное,— сделал я комплимент, а сам вспомнил, как в одном из гарнизонов, где проходил службу Силаев, официантку в лётной столовой все звали Пумой. За глаза, естественно. Я по-началу и не понял, почему. Это потом мне объяснили фокус с её именем и его английской транскрипцией.
А на околицу, тем временем, начали подходить недавно разбежавшиеся отсюда люди. Встали чуть в стороне от лежащих на земле трупов. Кто-то крестился, кто-то откровенно плевался. Из-за угла крайнего дома показалась целая процессия, центром которой был невысокий парень в чёрной форме с белой повязкой на рукаве. Руки у него были связаны за спиной и ему периодически отвешивали пинка или затрещину, чтобы придать некоторое ускорение в ходьбе.
— Вось, таварыш камандзір, злавілі подлюгу!(Вот, товарищ командир, поймали подлюгу!)— дедок-белорус, что держал в руках верёвку, конец которой был привязан за шею полицая, смачно сплюнул под ноги,— У хляве ў Міронаўны хаваўся, Ірад! Гэта Міцька высялкоўскі. Гэта ён немцам цётку Ганну выдаў, што яна Рытку ў сябе хавае. (В хлеву у Мироновны прятался, ирод! Это Митька выселковский. Это он немцам тётку Ганну выдал, что она Ритку у себя прячет.)
Рита подошла вплотную к полицаю,— Ну, что, Митенька, выслужиться перед своими хозяевами хотел? Ну и где они теперь, эти твои хозяева? Или ты мне всё мстишь за то, что когда-то по морде тебе дала? Так я могу и повторить,— она повернулась ко мне,— Мы учились в школе вместе, а в 41-ом он меня на станции в форме видел.
— Я так понимаю это для тебя приготовили?— я показал на свободную петлю на виселице,— Вот и давайте его туда. Получит то, что заслужил. Именем Союза Советских Социалистических Республик!
Полицай нервно заозирался по сторонам и начал упираться ногами, когда толпа потащила его к виселице.
— Людзі добрыя, прабачце! Не забівайце! Хрыстом Богам вас прашу! Таварыш камандзір, пашкадуйце! Я ўсё што ведаю пра немцаў раскажу! (Люди добрые, простите! Не убивайте! Христом Богом вас прошу! Товарищ командир, пощадите! Я всё что знаю про немцев расскажу!)— завопил он, проглатывая слёзы и сопли. На штанах спереди у него расплылось мокрое пятно. Вот только никто на его вопли, сопли и обоссаные штаны не обратил внимания. Его поставили на скамью и, споро накинув петлю на шею, вопросительно уставились на меня. Рита, было, дернулась, но я удержал её за руку. Вот не знаю почему, но не хотел я, чтобы она выступала в роли палача. Поэтому сам подошёл к стоящему с петлёй на шее и рыдающему полицаю и со словами; — Отправляйся в ад, мразь, тебя там черти заждались!— выбил у него из-под ног скамейку.
— Таварыш камандзір! А нам тое што цяпер рабіць? (Товарищ командир! А нам то что теперь делать?)— обратился ко мне тот самый дед.
— Люди! Слушайте меня!— громко прокричал я,— Немцы скоро вернутся, поэтому собирайте всё самое необходимое и уходите! В лес, к родственникам, куда угодно! Те, кто к утру будут здесь, умрут лютой смертью! Немцы убъют вас, ваших детей и сожгут ваши дома [87]! Поэтому не медлите ни минуты!
 
— Людзі! Слухайце гэтага чалавека!— звонким голосом на белорусском прокричала Рита,— Я ведаю яго! Ён кажа праўду! Трэба крыху пачакаць ! Хутка тут будуць нашы! (Люди! Слушайте этого человека! Я знаю его! Он говорит правду! Нужно немного подождать ! Скоро здесь будут наши!)
— Эх! Калі толькі яны тут будуць?(Эх! Когда только они здесь будут?)— чуть слышно вздохнул дед.
— Два-три месяца нужно потерпеть, не больше,— смотрел прямо ему в глаза. Не знаю, что он там увидел, но лишь одобрительно кивнул и стал покрикивать на баб, разгоняя их по домам собирать пожитки.
— Не пойдут они в лес,— произнесла Рита, глядя вслед уходящему деду,— Тут у каждого в соседних деревнях родня, так что к ним подадутся.
Оставив Риту заниматься сбором трофеев, я вернулся к оставленному мной мотоциклу. Сам по себе он мне уже был не нужен. Я решил приватизировать мотоцикл с коляской, тем более, что теперь я буду не один. Рита решила идти со мной. Где партизаны она точно не знала, но зато её был известен один схрон. Такие несколько лет назад были тайно подготовлены для диверсионных групп и партизанских отрядов на случай войны. В схроны завозили оружие, боеприпасы, продовольствие и медикаменты. А перед самой войной кто-то решил, что всё это не нужно и мероприятия свернули, оружие и всё прочее вывезли, а часть схронов просто уничтожили. Но не все. По словам Риты им перед заброской в немецкий тыл на карте показали местоположение нескольких таких на случай, если будет нужда отсидеться. От нас это место было километров 40 по прямой. По дороге все 70-80 получатся.
Когда я подъехал , несколько мужиков сняли тела повешенных односельчан и уже даже откуда-то привезли три гроба, в которые их и уложили. Рита стояла с мокрыми глазами, глядя на своих родственников. Если честно, то я по-началу несколько удивился её безразличному отношению к их гибели. Думал, она вообще не испытывает эмоций, но это оказалась лишь маска, чему я был даже рад.
— Товарищ майор, я провожу?— она кивнула на гробы,— Оружие и боеприпасы я собрала, с провизией обещали помочь.
— Конечно проводи. Всё должно быть по-людски. А я пока посмотрю, чем мы богаты.
— Товарищ командир, а с этим что делать?— один из мужиков показал на висевшего полицая,— Может тоже похоронить?
— Пусть висит,— я едва сдержался, чтобы не плюнуть.— Такой погани вообще не место в нашей земле.
Пока Рита занималась похоронами, я провёл ревизию собранного оружия. Так, пулемёт однозначно берём. Так же берём по автомату и по карабину, плюс пистолет у каждого. Остальное оружие и по десятку патронов на ствол надо отдать местным. Им же отдам оба затрофеенных у полицаев автомата ППШ. Только отсыплю себе немного патронов для ТТ. А деревенским всё в хозяйстве сгодится, в том числе и автоматы.
Тем временем вернулась Рита с красными глазами. Видно было, что только что плакала. Старательно отворачиваясь в сторону она быстро осмотрела убитых немцев и, что-то мысленно прикинув, начала сноровисто раздевать одного из них. Сняла сапоги и, прикинув их к своей ноге, отбросила в сторону. Большие. Подходящий размер, впрочем, нашёлся быстро и она скрылась в ближайшем сарае. Спустя несколько минут оттуда вышел бравый немецкий зольдат, одетый по всей форме с автоматом на груди. Я аж в первое мгновение чуть не выстрелил, настолько это было неожиданно. Рита, заметив это, рассмеялась.
— Я такая страшная, товарищ майор?
— Предупреждать надо,— буркнул я, перевешивая на мотоцикл с коляской пристяжные брезентовые сумки.
— Вам бы тоже переодеться. Я тут присмотрела форму. И не сильно запачкалась и размер ваш.